Сказки народов мира; Тысяча и одна ночь
Шрифт:
«Синдбад-мореход» при всей той фантастике, игре воображения, которая пленяет читателя и слушателя, надолго западает в его память, восходит не к сказочному фольклору, а к различным средневековым географическим сочинениям, живописавшим необычайные приключения и необыкновенные страны.
Выдающийся русский исследователь литературы и фольклора академик А. Н. Веселовский говорил, что перед европейским читателем благодаря «Тысяче и одной ночи» открылся особый мир, одновременно знакомый и незнакомый, фантастический и реальный. Читатель увидел те же образы, что и в народной сказке, но окутанные теплом и ароматом Востока. «Те же феи и волшебники, — писал ученый, — и джинны и окаменелые города, но все это в грандиозных размерах, перерастающих воображение и вместе с тем мирящихся с реальностью; миры демонов и людей так слились, что между ними нельзя провести границ: каждый шаг в области действительности может увлечь вас к магнитной горе, у которой погибнет
Яркие типажи изображены на страницах «Тысячи и одной ночи». Принадлежат они к разным социальным слоям и сословиям средневекового арабского общества. Симпатии авторов-рассказчиков обращены к людям простым, бедным, неродовитым — Аладдину, Али-Бабе, бедному рыбаку. Явное сочувствие достается и на долю отважного морехода купца Синдбада, для которого цель путешествия не только в том, чтобы получить барыш (хотя и этого он, конечно, при случае не упускает), а в том, чтобы увидеть диковинные страны, испытать необычайные приключения.
Многие и многие поколения читателей радуют сказки «Тысячи и одной ночи». Они будят любознательность, интерес к другим народам, особенно народам Востока, и их культуре, сближают людей разных стран света. Они учат добру и справедливости.
* * *
Составители сборника, который ты держишь в руках, читатель, старались из огромного богатства мирового сказочного фольклора отобрать наиболее цельные, идейно и художественно значимые произведения, представить в книге различные виды сказок. Конечно, нам очень хотелось донести, по мере возможности, интонации сказочников, сохранить в переводе образность их речи — иными словами, «аромат подлинника». Насколько это удалось, судить тебе. В этой книге лишь малая часть сказочного эпоса народов мира, собранного трудом ученых, писателей, энтузиастов. Но и она как капля воды, в которой отражается целый океан.
Н. И. Никулин
СКАЗКИ НАРОДОВ АЗИИ [1]
В одном большом доме жил кот, а в доме было много мышей. Кот ловил мышей, ел их и жил привольно. Прошло много времени, кот постарел, и трудно ему стало ловить мышей. Думал он, думал, как быть, и, наконец, придумал. Созвал мышей и говорит:
1
Фольклор народов зарубежной Азии дал миру огромное разнообразие сказочных сюжетов, образов и форм волшебной, бытовой и новеллистической сказки, сказки о животных. Характерная черта сказочного эпоса основных народов Азии заключается в том, что он рос в условиях тесных взаимосвязей с культурами этих народов, которые еще в древности и средневековье создали удивительное искусство: архитектуру и скульптуру, оригинальную живопись, развитую музыку и театр, возвели в ранг искусства каллиграфию и обогатили сокровищницу мировой литературы такими шедеврами, как древнеиндийские эпические поэмы «Махабхарата» и «Рамаяна», иранская «Книга царей» («Шах-намэ») и собрание древнекитайской лирики «Книга песен» («Шицзин»).
Сказочный фольклор не только был одним из истоков формирования литературы, но и на протяжении многих веков ее развития обогащал своими образами и сюжетами творчество писателей и поэтов; достаточно вспомнить древнеиндийские сборники прозы «Панчатантра» и «Джатаки», средневековую новеллу Китая, Кореи, Японии и Вьетнама. Сказочники и сами, приобщаясь к письменной культуре, находились под ее обаянием, немало заимствовали из нее: те же сюжеты «Панчатантры», имеющие фольклорное происхождение, опять, уже вторично, входили в устное бытование. Таким образом, сказки народов Азии следует рассматривать как часть их древней, многовековой, развитой культуры.
Различные религиозно-философские учения Востока не могли не оказать воздействия на сказку. Но в них мы обнаруживаем, как правило, народное восприятие и народное осмысление официальных религий. Индийский сказочник, например, без всякого почтения изображает индуистского священнослужителя (брахмана) я смеется над его премудростью.
Забавны и часто представляют иносказания сказки о животных, бытующие в странах Азии.
Сказки многих народов Азии интересны еще и тем, что они до сих пор широко бытуют в народе. Вечерами, особенно после сбора урожая, послушать сказочника собираются не только дети, но и взрослые. Поэтому публикации новых записей сказок народов Востока в изобилии появляются и сегодня. Более того, широкая научно обоснованная, серьезная работа по собиранию этих сказок началась только в наше время.
Особое место в мировой литературе занимают арабские сказки «Тысяча и одна ночь». Это огромное собрание новеллистических произведений, часто сказочного происхождения, является общепризнанным шедевром письменной арабской средневековой литературы.
Н. И. Никулин
— Мыши, мыши, вот зачем я позвал вас. Сознаюсь, худо я жил и вас обижал. Стыдно мне, хочу перемениться. Не стану вас трогать. Бегайте себе на воле, а меня не бойтесь. Требую от вас одного: каждый день дважды проходите мимо меня одна за другой и кланяйтесь мне, а я вас не трону.
Обрадовались мыши, что не будет их трогать кот, и на радостях согласились. Уселся кот в углу, и стали мыши одна за другой проходить мимо него; проходят и кланяются ему. А кот сидит смирно.
Вот последняя мышь стала перед ним и поклонилась, а он — цап! — схватил ее и съел.
А другие мыши вперед ушли и ничего не заметили.
Так они ходили каждый день, по два раза. Кот спокойно съедал двух мышей и был доволен своей хитростью.
Но среди мышей было два друга — Амбе и Рамбе. И вот Амбе и Рамбе заметили, что мышей все меньше становится. Стали они думать и решили, что каждый раз, когда мыши будут проходить перед котом, Рамбе пойдет первым, а Амбе последним.
Прошел Рамбе, низко поклонился коту, а потом громко позвал:
— Братец Амбе, где ты?
Амбе с конца отвечает:
— Здесь я, братец Рамбе.
И так они все перекликались, пока все мыши не прошли мимо.
Рассердился кот, но не посмел тронуть Амбе, пока его звал Рамбе. Сердился, сердился — и лег спать голодный.
На другой день опять то же: кличет Рамбе, а Амбе ему отвечает. Опять побоялся кот тронуть Амбе и опять лег спать голодный.
На третий день проходят мыши мимо кота. Кличет Рамбе:
— Братец Амбе, братец Амбе, где ты?
— Здесь я, братец Рамбе, здесь я! — отвечает Амбе, а сам смотрит в оба, не прыгнет ли кот.
Разъярился кот, кинулся на Амбе. А того и след простыл, да и мыши все разбежались: увидели, что кот — обманщик и им от него беда.
Попрятались в норы и не выходят оттуда к коту-обманщику.
А кот ни одну мышь поймать не может. Худел, худел да и пропал.
И коту конец, и сказке конец.
Жил-был в лесу шакал. Он всем делал пакости. Раз в самом конце зимы надумал он забежать в деревню. Бегал, бегал вокруг дворов, и захотелось ему пить. Колодец был недалеко. Но как шакалу напиться, когда нет у него ни ведра, ни веревки? Сунул он морду в колодец, да вода стояла низко, не достать — и все тут. Рассердился шакал. «Ладно! — думает. — Вот возьму да и подожгу эту воду. Пускай сгорит». Он снова побежал в деревню и принес огня.
Вернулся к колодцу — а там люди. Они закололи козленка и собирались готовить обед. Рядом с ними стояло ведро с водой. Шакал подошел и напился. Люди попросили у шакала огня. «Дамка я им огня, — думает шакал. — Глядишь, и мне перепадет за это косточка и кусочек мясца».
Отдал он людям огонь. Они развел и костер и зажарили козленка. Стали делить мясо. Шакал тут как тут — ждет, что и на его долю достанется. Да только не дали ему ни кусочка. Не вытерпел шакал, просит:
— Братцы! Дайте мне ножку!
— Разве тебе своих ног не хватает? Вон сколько их у тебя!
— Ну хоть голову дайте!
— Своей у тебя нет, что ли? Вон она у тебя!
Чего ни попросит шакал, на все ему отвечают насмешкой.
Обозлился шакал.
— Отдавайте тогда мой огонь! — говорит.
Что ж, тут люди не прочь — дали ему огня. Шакал взял огонь и побежал на гумно. А люди эти пришли к колодцу с гумна — они горох молотили.
Прибежал туда шакал и поджег копну соломы. Ползет огонек по сухим гороховым стебелькам, потрескивает. Шакал подождал-подождал, покуда огонь всю копну охватил, а потом как закричит во весь голос, чтобы люди услышали: