Сказки народов мира; Тысяча и одна ночь
Шрифт:
— Эй, пастух, опустим тебя прямо в княжеский дворец. Станешь править — не забывай друзей!
Не успел договорить, как вся стая снизилась и бросила корзину на княжеский трон под огромный золотой зонт. Сбежалась свита, окружила корзину. Видят придворные, в корзине человек лежит. Тут все решили, что это и есть долгожданный князь: прямо с неба на трон спустился. Тотчас созвали всех жителей Кентунга и объявили пастуха князем. Устроили пир в честь князя, принесенного птицами.
Хорошо или плохо правил в Кентунге пастух — никто не помнит. Люди жили, как прежде, делами своими занимались, князю просьбами не докучали. Птицам сначала жилось вольготно. Что ни день, их потчевали, кормили вдоволь. Но шло время,
Послали к пастуху хитроумного попугая. Прилетел тот во дворец и говорит:
— О славный князь! Дошло до твоих верных слуг, что по соседству лежит большая страна. Раскинулась она в плодородной долине, много в ней богатых городов и деревень. Но нет в той стране короля. Отнесем тебя в эту страну — станешь не князем, а государем!
Подумал пастух, подумал и решился. Отчего бы ему и впрямь не стать королем? Доля завидная: богатства больше, власти больше, славы больше — чем не жизнь? А уж если правду сказать, то до славы, власти и богатства стал он теперь очень жаден!
Повелел князь достать большую корзину, в которой прилетел он когда-то в город Кентунг, уселся в нее и кликнул птиц. Те дружно взялись и подняли корзину в небо. Полетели птицы на юг. Туда, где нынешний князь пас коров когда-то. Долго летели. А пастух все мечтал, как встретят его королевские придворные, как проводят в роскошные хоромы, как посадят на изумрудный трон под золотой зонт… И тут птицы бросили корзину на землю. Больно ушибся пастух. А как пришел в себя да вылез из корзины, видит — вокруг знакомые места, по широкому лугу бродят коровы, которых он прежде пас, да пастух у них теперь другой. Взглянул в небо: его друзья — птицы улетают прочь. Понял он тут, что наказан за свою жадность и неблагодарность. Понял, да поздно. Делать нечего, пришлось ему наняться в подпаски к новому пастуху. Так-то!
Знаете ли вы, отчего глаза угря узенькие, как щелочки, а глаза рыбы Тяй и карася красные? Не знаете? Так послушайте. Рассказала эту удивительную историю тетушка черепаха креветке. А от креветки узнали ее другие обитатели вод. Может быть, не все здесь точно, да ведь сколько лет прошло?! Никто не припомнит.
Давным-давно всем краем речных порогов Бё правила большая черепаха. Не потому, что она была умнее или сильнее всех, а потому, что были у нее четыре лапы и могла она жить и в воде и на земле. Один раз в год речной народ — креветки, крабы и рыбы — собирался на праздник. В этот день они прыгали через речные пороги Бё, чтобы из самых ловких и сильных выбрать воеводу в помощь большой черепахе. Черепаха забиралась на огромную отвесную скалу и оттуда сама судила состязание. Никто, кроме нее, туда взобраться не мог.
Это было хорошее, доброе время. Все обитатели речных порогов Бё жили в мире и согласии. А самая большая дружба была у рыбы Тяй и угря. Очень жалел угорь своего друга — сироту Тяя. Трудно ему приходилось, а помочь сироте было некому. Рыба Тяй в батраки нанимался, за любую работу брался, чтоб прокормиться. Где уж тут было о нарядах думать. Так бедняга Тяй круглый год и ходил в одной рваной набедренной повязке.
Рядом с беднягой Тяем угорь всегда себя чувствовал неловко в своем красивом наряде с розовой и алой тесьмой. Поэтому, когда случалась в округе свадьба или собиралась ярмарка, угорь уступал своему другу Тяю красивый наряд» чтобы и он мог пощеголять на празднике. Заботясь о друге, угорь советовал ему упражняться
Послушался Тяй угря и начал плавать к речным порогам Бё, упражняться в ловкости и прыжках.
Однажды прыгал Тяй через пороги, вдруг видит: в прибрежных камышах чьи-то черные глаза блестят, — кто это за ним подглядывает? Присмотрелся Тяй и узнал красавицу карасиху.
Захотел он перед карасихой своим искусством блеснуть: то он устремлялся вниз к илистому дну, то выскакивал и летел над водой, то скользил по течению, то плыл против течения. Красавица от него глаз не отрывала.
Притомился Тяй. Подплыл он к камышам, где карасиха пряталась, и запел:
Поднимаю глаза к небесам. Одинока звезда, как я сам. Изнывает в разлуке, тоске Серебристая рыбка моя. Как мила эта робость твоя, Серебристая рыбка моя… Взял бы сеть я с грузилами медными. Вышел к речке с друзьями отменными И поймал, изловил бы тебя. Серебристая рыбка моя!Почувствовал Тяй, что карасихе эта песня пришлась по душе, и запел еще громче:
Но зубов крокодила боюсь, Да и гнева дракона страшусь, Серебристая рыбка моя…Вздохнула карасиха в камышах и говорит:
— Славно ты поешь! Только одного я понять не могу: откуда ты знаешь, что на небесах живет одинокая звезда?
Обрадовался Тяй, что карасиха тайный смысл его песни сразу постигла, и спрашивает:
— Кто это там в камышах? Уж не сестрица ли карасиха?
Карасиха была девица скромная, из камышей выйти не решилась. Лишь пошевелила она розовыми губками и тихонько вымолвила, чтобы только Тяй ее услышал:
— Братец Тяй! Как настанет праздник состязания на речных порогах, оденься понаряднее. Я буду ждать тебя!
— А ты не обманываешь? — откликнулся Тяй. — Ты вправду ждать меня будешь?
Ничего больше не ответила карасиха, вильнула хвостом и ушла в камыши. Закручинился Тяй, стоит на месте, вслед девице смотрит. Вдруг слышит он, издалека ее милый голосок доносится:
Пусть минет три года — Все буду тебя я ждать. Пусть минет четыре — Все стану я тосковать. Дождемся, милый, Поры счастливой,— Я буду ждать!Услышал эту песенку Тяй, обрадовался, заплескался в реке, а как вспомнил, что карасиха велела ему одеться понаряднее, сразу загрустил. Откуда ему взять красивый наряд! Увидел угорь друга Тяя грустным, встревожился:
— Что с тобой, приятель?
Молчит Тяй, не отвечает.
— Видно, устал ты через речные пороги прыгать?
Покачал Тяй головой, слова не произносит.
— Уж не приглянулась ли тебе какая-нибудь девица? — спрашивает угорь.
Встрепенулся Тяй и отвечает:
— Угадал ты, братец.
И рассказал Тяй угрю, как он с карасихой встретился, как песни пели и что на праздник она его ждать обещала.
— Да вот беда: просила карасиха, чтоб оделся я покрасивее. Так уж будь другом, братец угорь, сделай милость, дай мне на праздник твой наряд, а через три дня я тебе его возвращу в целости и сохранности.