Сказки о силе
Шрифт:
— Именно таким образом я видел действительно мир? — спросил я.
— Конечно, — сказал он, — это была твоя память. Я спросил дона Хуана, было ли чувство эстетического восхищения, которое захватило меня, тоже частью моей памяти.
— Мы входим в эти точки зрения такими, как мы есть сегодня, — сказал он. — ты видел эти сцены так, как ты их видел бы сегодня, и однако же, упражнение было упражнением восприятия. Это было сценой времени, когда мир стал для тебя тем, что он есть сейчас. Временем, когда стул стал стулом.
Он не захотел обсуждать другую сцену. — Это не было воспоминанием моего
— Было ли это чем-то таким, что я увижу в будущем? — спросил я.
— Будущего нет, — воскликнул он отрывисто. — будущее — это только способ разговаривать. Для мага есть только здесь и сейчас.
Он сказал, что об этом, в сущности, нечего сказать, потому что целью упражнения было открыть крылья моего восприятия, и что, хотя я и не полетал на этих крыльях, я тем не менее, коснулся четырех точек, которых было бы немыслимо достичь с точки зрения обычного восприятия.
Я начал собирать вещи к отъезду. Дон Хенаро помогал мне упаковывать блокнот. Он положил его на дно моего саквояжа.
— Ему будет там тепло и удобно, — сказал он и подмигнул. — во всяком случае, ты можешь быть уверен, что он не простудится.
Затем дон Хуан, казалось, переменил свое намерение относительно моего отъезда и начал говорить о моем опыте. Я автоматически попытался схватить свой саквояж из рук дона Хенаро, но он уронил его на пол прежде, чем я к нему прикоснулся. Дон Хуан говорил, повернувшись ко мне спиной. Я расстегнул саквояж и стал поспешно рыться в поисках своего блокнота. Дон Хенаро действительно запаковал его так туго, что мне было страшно трудно добраться до него. Наконец, я вынул его и начал писать. Дон Хуан и дон Хенаро смотрели на меня.
— Ты в ужасной форме, — сказал дон Хуан, смеясь. — ты тянешься к своему блокноту, как пьяница тянется к бутылке.
— Как любящая мать тянется к своему дитяти, — бросил дон Хенаро.
— Как священник хватается за свое распятие, — добавил дон хуан.
— Как женщина хватается за свои трусы, — закричал дон Хенаро.
Они продолжали и продолжали, приводя сравнения и завывая от смеха, пока провожали меня к машине.
ЧАСТЬ III. Объяснение магов
Три свидетеля нагваля
По возвращении домой я опять столкнулся с задачей приведения в порядок своих полевых записок. То, что дон Хенаро и дон Хуан заставили меня испытать, стало еще более явным, когда я просмотрел прошедшие события. Я заметил, однако, что моя обычная реакция, состоявшая в том, чтобы месяцами находиться в ошеломлении или испуге от того, сквозь что я прошел, не была столь интенсивной, какой она была в прошлом. Несколько раз я намеренно старался подключить сюда свои чувства, как я делал это раньше, спекулируя и даже жалея самого себя, но чего-то недоставало. У меня также было намерение записать ряд вопросов, чтобы задать их дону Хуану, дону Хенаро или даже Паблито. Проект отпал, прежде чем я за него принялся. Было во мне что-то, что препятствовало моему вхождению в настроение вопросов и сложностей.
Я не намеревался возвращаться назад самому к дону Хуану и дону Хенаро, но
В прошлом каждый раз, когда я собирался поехать в Мексику, у меня всегда было ощущение, что я хочу задать дону Хуану тысячу важных и неотложных вопросов. На этот раз в голове у меня ничего не было. Обработав свои заметки, я как бы опустошил себя от прошлого и стал готов для «здесь и сейчас» мира дона Хуана и дона Хенаро.
Мне пришлось ждать лишь несколько часов, прежде чем дон Хуан «нашел» меня на базаре маленького городка центральной Мексики. Он очень тепло приветствовал меня и как бы невзначай сделал предложение.
Он сказал, что прежде, чем мы поедем к месту дона Хенаро, ему хотелось бы навестить учеников дона Хенаро — Паблито и Нестора. Когда я свернул с шоссе, он сказал, чтобы я пристально следил за любым необычным явлением или предметом у дороги или на самой дороге. Я попросил его дать более точные объяснения того, что он имеет в виду.
— Не могу, — сказал он. — нагваль не нуждается в точных объяснениях.
Я затормозил, как бы автоматически реагируя на его ответ. Он громко засмеялся и сделал мне знак движением руки, чтобы я продолжал ехать. Когда мы приблизились к городу, где жили Паблито и Нестор, дон Хуан сказал, чтобы я остановил машину. Он незаметно двинул подбородком и указал на группу среднего размера валунов с краю дороги.
— Там нагваль, — сказал он шепотом. Вокруг никого не было. Я ожидал увидеть дона Хенаро. Я посмотрел н валуны опять, а затем осмотрел весь участок вокруг них. В виду ничего не было.
Я напрягал глаза, чтобы различить хоть что-нибудь: маленькое животное, насекомое тень, странное образование камней — что-нибудь необычное. Через минуту я сдался и повернулся к дону Хуану. Он выдержал мой вопросительный взгляд не улыбаясь, а затем мягко толкнул мою руку тыльной стороной ладони, чтобы я опять взглянул на валуны. Я уставился на них. Потом дон Хуан вышел из машины и сказал, чтобы я вышел за ним и осмотрел их. Мы медленно поднялись по пологому склону около 100-150 метров до подножия скал. Там он остановился на секунду и прошептал мне на правое ухо, что нагваль ждет меня прямо на этом месте. Я сказал ему, что вне зависимости от того, как я пытаюсь, все, что я могу различить, так это камни, несколько пучков травы и кактус. Однако, он настаивал, что нагваль был тут, ожидая меня.
Он приказал мне сесть, выключить свой внутренний диалог и удерживать свои несфокусированные глаза на вершине булыжника. Он сел рядом со мной и приложив рот к моему правому уху прошептал, что нагваль видел меня, что он здесь, хотя я не могу его визуализировать, и что моя проблема состоит только в том, что я не способен полностью выключить свой внутренний диалог. Я слышал каждое слово, которое он говорил в состоянии полной тишины. Я понял все и тем не менее не мог ответить. Усилие, необходимое для того, чтобы думать и говорить, было невозможным. Моей реакцией на его замечания были не мысли в прямом смысле, но скорее законченные единицы ощущений, которые имели все оттенки значения,которые я обычно связывал с мышлением.