Сказки о сотворении мира

Ванка Ирина

— Только попробуй…

— Это глупо. Физик, скажи ей.

— Ничего не могу поделать, — ответил Оскар. — Она меня не послушает.

— Напомни подружке, что у меня страховка.

— Я помню, Макс, помню… Но у меня сакральный пистолет. И пуля тоже сакральная. Когда она вынесет тебе мозг, ни один медик не возьмется отскребать его от стены. Привык обходиться без глаз — привыкнешь без головы.

— Может, он еще и заряжен?

— Хочешь, проверим?

— Ребята… Вам конец. Живыми вам отсюда не выйти.

— Откуда

ты знаешь? — удивился Оскар.

— Мы выйдем отсюда живыми, — уверила графиня. — И ты выйдешь, если будешь хорошо играть свою роль. Твоя задача сейчас не выделываться перед нами, а убедить товарищей по борьбе, что прибор настоящий. Они должны верить в это до той поры, пока ты не унесешь свою задницу в безопасное место. Оська, я правильно говорю?

— Лучше не скажешь. Можешь еще добавить, что все его предательские откровения я записал и с удовольствием передам инквизиторам Нового Мира, если нас привлекут за убийство.

— Что, Макс? — спросила графиня. — Не хватило времени продумать операцию? Уже жалеешь, что транслятор «сломался»? В следующий раз не спеши.

— Когда-нибудь, ребята, я до вас доберусь, — пообещал Копинский, вооружаясь чашей с камнями. Бледное лицо исказила гримаса, похожая на улыбку. — Когда-нибудь, я навещу вас в аду. Будем пить коньяк и вспоминать, как весело прожили жизнь.

Он шагнул на платформу. Вагон загудел, задрожал. Двери захлопнулись. Поезд дернулся с места. Графиня держала врага под прицелом, пока не потеряла из вида.

— Что меня всегда восхищало в этом проходимце — это умение проигрывать, — признался Оскар. — С таким достоинством, словно сам подарил победу. Все, Мирка! Все! — он выхватил из рук ее сиятельства пистолет. — Поиграла и хватит.

— Чаша была фальшивкой?

— Конечно.

— Оська, они же могли нас убить! Боже мой, они могли нас убить за фальшивку.

— Не могли.

— А если на следующей станции…

— Следующей станции не будет. Я не для того проторчал здесь день, чтобы вляпаться в простую ловушку. Оставим ее нашим друзьям-друидам. Вообще-то я делал муляж для крошки, когда он был мал, дурен и крал у меня приборы. Вот, не думал, что пригодится. Что случилось, Мирка? Чего ты так испугалась?

— Они могли нас убить.

— Меня убить, — уточнил Оскар. — На это я и рассчитывал, когда строил планы. Когда не думал, что ты захочешь уйти со мной. А теперь, я бы голыми руками его придушил.

— Дурак ты… Сколько тебя знаю, всегда дураком был, дураком и остался.

— Дурак, — согласился Оскар. — Совсем забыл, что отдал тебе пистолет. Ты мне весь кайф обломала. Я бы с удовольствием поиздевался над этой сволочью. Зачем схватилась за ствол? Как ты протащила его мимо Копинского, я не понял?

— И не поймешь!

— Прятала в рукаве, когда он изучал наши ребра рентгеном?

— Спрятанное оружие — отягчающее обстоятельство, — объяснила графиня. — Оружие в руке — аргумент.

— Молодец. Крокодил бы тобой гордился.

— Оскар, как ты мог рисковать в такой ситуации? Даже я бы не стала! Даже желая смерти, я бы подумала! Просчитал он все на свете… — злилась графиня. — Счетовод хренов. Тебя в колхоз бухгалтером не возьмут с такой математикой. Отойди, видеть тебя не могу!

Графиня прошлась по вагону, который плавно набирал скорость, встала у окна, за которым тянулись серые кабеля. Следующей станции не было. Только ощущение невесомости, зыбкого равновесия между жизнью и неизвестностью. Воздух в вагоне мутнел. Графине хотелось зажмуриться, провалиться в дехрон и вспоминать свою жизнь, как когда-то давно прочитанный роман с интересными приключениями. Главное знать… главное, быть уверенной, что все описанное происходило не с ней. В помутневшем стекле она увидела отражение Оскара, почувствовала, как он ее обнял, но все это случилось не с ней.

— Хочешь поругаться со мной? — спросил молодой человек. — Ругайся. Хочешь побить — побей. Только не убегай от меня больше. А если решишь убежать, сначала выстрели мне в сердце.

— Вообще-то, я собаку хочу, — ответила Мирослава. — В том мире, куда мы бежим, есть собаки?

— Нет собак.

— Просто ты невнимательно смотрел. Собак везде полно. Помоек тоже нет?

— Помоек навалом.

— Если есть помойки, должны быть собаки. Может, скажешь, что там нет котов?

— Не интересовался.

— Боже мой, я связалась с человеком, который не интересовался котами. А с чего ты взял, что там вообще будет жизнь? Будет еще одна иллюзия. Здесь она хотя бы мерещилась наяву. Там будет только сниться. И ты будешь сниться, и собака большая лопоухая, и рыжий котенок…

— Знаешь, как переводится с Языка Ангелов слово «вагафа». «Воскрешающая мертвецов». Неправда, что вагафы — самые сильные ведьмы мира. Они создают миры, потому что не могут влиять на те, в которых живут.

— Не могу поверить, что мы отделались от Копинского.

— Слышишь, о чем я тебе говорю? Если у нашей жизни есть Автор, то, вероятно, я знаю его в лицо.

— Я не боюсь ведьм. Я боюсь, что Макс доберется до крошки раньше, чем тот получит Греаль.

— Вот тогда он нарвется, как следует. Никому не советую стоять между Греалем и крошкой.

— И это ты вычислил?

— Поверил. И хочу, чтобы ты мне поверила. Один знакомый Ангел сказал, что вера открывает любые двери, но это не так. Вера открывает всего одну дверь и ту со скрипом. Знаешь, куда ведет эта дверь? — спросил Оскар подругу. — В твою Вселенную она ведет, Мирка. В нашу с тобой Вселенную, если конечно, ты меня в нее пустишь.