Сказки о сотворении мира
Шрифт:
— Для таких, как он, больница известна. Там забор по всему периметру.
— Забор — не бункер. Должна же я вручить ему шерстяные носки. Покажи, где живет его стая. Покажи мне сейчас же…
Оскар отвел графиню с середины дороги, чтобы припозднившийся прохожий не налетел на фантом.
— Будешь переходить улицу, — предупредил он, — десять раз посмотри вокруг. Учти, что машины не затормозят, чтобы тебя пропустить. Будешь ездить в общественном транспорте — не садись. Обязательно кто-нибудь сядет сверху…
— Отведи меня к
— Я сам поговорю с его «стаей».
— Но я…
— Мирка! Война закончилась, — напомнил Оскар подруге. — Нам надо немного от нее отдохнуть. Я поднимусь, поговорю, а ты подождешь у подъезда.
От стука дверь приоткрылась, и графиня нарушила обещание. Она шагнула вслед за Оскаром в пустую квартиру. Свет уличного фонаря пробивался из кухни в коридор. Эхо опустевших комнат повторяло звуки шагов. На подоконнике стояла бутылка Бордо, две рюмки ожидали гостей.
— Смылись, что ли? — не понял Оскар. Он заметил на вешалке теннисные ракетки. — О! Я тебе говорил, что здесь кортов нет…
— И Луны, между прочим, тоже. Может быть, нам оставили маленького котенка?
— Выбежал бы уже.
— Собачка бы выбежала. Коты имеют манеру прятаться.
— Поди, поищи…
— И штопора нет. Луна есть — а штопора нет!
— Я открою бутылку. Пойди, поищи котенка.
— Смотри-ка, даже лампочки с собой забрали, — графиня пощелкала выключателем и заметила на потолке оголенный провод.
— Лампочки ты не заказывала, — напомнил Оскар. — Ты заказывала Бордо и теннисные ракетки.
Мирослава прошла вдоль стены коридора, повернула за угол. Тишину пустой квартиры нарушал телевизор соседей. Предчувствие, что хэппи-энда не будет, охватило Мирославу: «Не для хэппи-энда писался роман. Наверняка, для чего-нибудь героического. Иначе его не было бы так тошно читать».
— Оскар, иди сюда! — позвала она.
Посреди комнаты на голом полу светился бледный экран монитора.
— «…Что значит, похороны Греаля? — прочла графиня, водя пальцем по тексту. — Розалия Львовна развела руками. — Кто такой Греаль, и почему они всех приглашают на погребение? Алиса, доченька, пойди, спроси у Эрнеста.
— Он не разговаривает с нами, мама. Он считает, что мы не любим его.
— Что за чепуха? Сейчас же пойди к брату, скажи, что мы все его любим.
— Сама скажи.
— Я не могу, мне надо прибраться в папином кабинете. Они перерыли весь шкаф… Алиса, разве у папы был бар?
— Они искали сейф, мама.
— Сколько можно обыскивать дом… — вздохнула Розалия. — Был бы Оскар, разве б они посмели? Завтра же вернемся в Израиль. И папа вернется, и Эрнест… А Оскар приедет — он знает, где нас найти. Алиса, доченька, пойди, скажи брату, что завтра мы уезжаем.
За воротами дома стоял полицейский фургон. Водитель нервно поглядывал на часы и на Юлю, которая подошла к воротам, в надежде, что Оскар появится, и все обойдется. Мир продолжит сходить с ума, но небыстро. Вернется Оскар, и фургон навсегда уберется отсюда. Вернется Оскар и что-нибудь придумает. Девушка закрыла глаза, представила, как машина Оскара съезжает с дороги.
— Боже мой, — сказала она. — За что? Может быть, мы сами во всем виноваты, потому что жили не так? Наверно надо было слушать Эккура, а не лживый внутренний голос. Может быть, Вселенная, которая внутри нас, действительно больше, чем этот мир? Но однажды и ей приходит конец»…
— Дура!!! — воскликнул Оскар. — Письмо! Юля! В твоей комнате на подоконнике…
— Думаешь, она тебя слышит?
— Надо ей передать…
— Диктуй! Вспоминай, что написал дословно.
— Я написал все, что не мог сказать вслух, потому что они напичкали дом шпионской аппаратурой. И двор напичкали, и машины… Черт возьми, Эрни считает, что Греаль уничтожен!
— Диктуй.
— Что толку, если он не знает про письмо на подоконнике? Надо было отдать в руки. Я побоялся, черт!.. Хотел перехитрить эзотов! Надо что-то сделать, чтобы Юлька поднялась наверх и увидела: письмо для них с Женькой… с маленькой припиской для Эрни. Я же просил ее принести бумагу. Я же рассчитывал… Дай сюда, — Оскар взял клавиатуру и поставил запятую после «конец».
«Конечно, конец, потому что я не прочла письмо, которое оставил Оскар, и не передала Эрнесту…»
— Нет, это не Юлькины слова, это хинея.
— Дай попробовать…
Мира стерла все, что Оскар приписал к окончанию, и задумалась.
«…но однажды ей приходит конец… если только не подняться наверх и не взять письмо…»
— Нет! Юлька! Возьми письмо!
— Она тебя не услышит. Она слышит только собственные мысли. Можешь с ней говорить ее мыслями?
— Это как? — не поняла графиня.
— Не знаю, — ответил физик.
— И я не знаю.
— Вот откуда берутся хинеи! От таких «авторов», как мы.
— Но ведь надо же что-то делать! — графиня кинулась к двери.
— Куда?
— К соседям. Может, хозяева оставили им телефон? Кто-то должен был знать их в подъезде. Кто-то должен подсказать, где их найти.
— Не вздумай! Иди сюда. Соберись. Мы должны найти решение сами.
— Это не задачка, Оскар! Не уравнение, которое можно решить. Это писанина. Что мы можем с ней сделать? Кто еще мог знать про письмо, кроме тебя и Юльки? Кто еще может войти в ее комнату? Натану сказал?
— Как я мог? Эзоты бы прочли это раньше крошки. Никто не должен был знать, пока я не смылся. Я просчитал этот ход, как единственно возможный, только глупости человеческой не учел. Даже ты не должна была знать…
— Может, я все-таки постучусь к соседям? Поговорю через дверь?
— Сядь! Дай подумать, — Оскар навел курсор на слово конец. — Должен быть способ сдвинуть с места эту козу. Господи! Есть же люди, которые тоннами пишут романы, почему же я двух слов связать не могу! Надо успокоиться и подумать.