Сказки, рассказанные на ночь
Шрифт:
– Мой повелитель, – прохрипел, задыхаясь, великий визирь через несколько часов. – Простите, но я больше не могу, вы слишком быстро летите! К тому же уже вечер, не будет ли благоразумнее подыскать себе подходящий ночлег?
Хасид внял просьбе своего слуги и, приметив внизу в долине какие-то развалины, которые вполне могли послужить хорошим пристанищем, предложил там и остановиться. На том месте, где они решили расположиться на ночь, судя по всему, некогда стоял замок. Прекрасные колонны возвышались среди руин, и только несколько залов, как будто не тронутых временем, свидетельствовали о былом великолепии здания. Хасид и его спутник долго блуждали по коридорам в поисках сухого местечка. Вдруг аист Мансор остановился.
– Мой повелитель, – прошептал он еле слышно. – Великому визирю, конечно, не пристало бояться привидений, и уж тем более нелепо бояться привидений аисту, но скажу честно: мне как-то не по себе! Тут рядом явно кто-то вздыхает и стонет.
Халиф остановился и услышал какой-то стон, более походивший на человеческий, чем на звериный. Еще не зная, что его ждет, халиф уже собрался было пойти на звук, но визирь ухватил его клювом за крыло и принялся умолять своего господина не ввергать себя в новую неведомую опасность. Но напрасно! Халиф, у которого и под оперением аиста билось храброе сердце, вырвался, не обратив даже внимания на то, что лишился нескольких перышек, и поспешил в темную галерею. Вскоре он добрался до какой-то двери, которая, судя по всему, была только притворена. Оттуда доносилось тихое всхлипывание. Он ткнул клювом дверь и застыл от изумления на пороге. Посреди полуразрушенного зала, освещенного слабым светом, падавшим из зарешеченного окошка, он увидел большую сову, сидевшую на полу. Крупные слезы горошинами катились из ее огромных круглых глаз, а из кривого клюва вырывались хриплые стенания. Увидев халифа и его визиря, который тем временем присоединился к своему хозяину и с осторожностью вступил в покои, сова громко вскрикнула от радости. Изящно взмахнув коричневым крапчатым крылом, она быстро утерла слезы и, к несказанному удивлению обоих, заговорила по-человечьи, на чистейшем арабском языке:
– Добро пожаловать, милые аисты! Вы – добрые вестники моего избавления, ибо предсказано было мне, что от аистов будет мне великое счастье!
Когда халиф оправился от удивления, он поклонился, согнув свою длинную шею, и, приняв грациозную позу, сказал:
– Любезная сова! Судя по твоим словам, тебя постигло то же несчастье, что и нас. Но твои надежды на то, что мы принесем тебе избавление, увы, напрасны. Ты и сама поймешь, что мы не в силах тебе помочь, когда услышишь нашу печальную историю.
Сова попросила рассказать, что с ними случилось, и халиф тотчас же исполнил ее просьбу.
Когда халиф закончил свой рассказ, сова поблагодарила его и сказала:
– Выслушай же и мою историю, тогда ты узнаешь, что и я столь же несчастлива, как и ты. Мой отец – король Индии, я – его единственная дочь, и зовут меня Луза. Тот самый чародей Кашнур, который вас заколдовал, обрек и меня на страдания. Однажды он явился к моему отцу, желая сосватать меня в жены своему сыну Мицре. Отец же, человек вспыльчивый и горячий, недолго думая, велел спустить его с лестницы. Но негодяй сумел чуть позже подобраться ко мне, приняв иное обличье. Когда я как-то раз гуляла у себя в саду и захотела утолить жажду, он, переодевшись в раба, поднес мне напиток, выпив который я тут же превратилась в эту мерзкую птицу. От ужаса я потеряла сознание, и он перенес меня сюда. «Оставайся тут, гадкая уродина, – прокричал он страшным голосом мне в самые уши. – Все тебя будут презирать, даже звери! Будешь жить здесь до конца дней своих или до тех пор, пока не найдется кто-нибудь, кто по доброй воле захочет взять тебя в жены, не испугавшись твоего отвратительного вида. Вот такая месть тебе и твоему заносчивому отцу!» С тех пор прошло уже много месяцев. Одиноко и печально живу я отшельницей среди этих развалин, отвергнутая всеми и вызывающая омерзение даже у зверей. Вся красота природы остается сокрытой моему взору, ибо днем я слепа, и только когда луна изливает свой тусклый свет на эти стены, с моих глаз спадает застилающая мир пелена.
Сова закончила свою речь и снова отерла крылом глаза, смахивая слезы, накатившие от воспоминаний о постигшем ее несчастье.
Халиф же, слушая рассказ совы, погрузился в глубокую задумчивость.
– Может статься, я и ошибаюсь, – промолвил он, – но наши беды связаны между собой каким-то таинственным образом. Вот только как найти ключ к этой загадке?
– Да, господин, – проговорила сова. – У меня тоже такое чувство. Ведь недаром когда-то давно, в ранней юности, одна мудрая женщина мне предсказала, что меня ждет великое счастье и это счастье принесет мне аист. Теперь я, кажется, знаю, как нам попробовать спастись.
Халиф несказанно удивился и спросил, каким же образом она думает найти спасение.
– Чародей, который навлек на нас несчастье, – сказала она, – каждый месяц является сюда, в этот разрушенный замок. Здесь поблизости есть один зал. Там он имеет обыкновение пировать со своими собратьями. Я уже не один раз подслушивала, о чем они там говорят. Больше всего они любят рассказывать друг другу о своих грязных делишках. Может, Кашнур начнет хвалиться, как он расправился с вами, да и произнесет то самое слово, которое вы забыли.
– Дражайшая принцесса! – воскликнул халиф. – Открой нам, когда он явится и где находится этот зал?
Сова помолчала минуту, а потом сказала:
– Не сочтите за обиду, но я открою вам это только при одном условии.
– Говори же! – вскричал Хасид. – Обещаю выполнить любое твое пожелание!
– Дело в том, что я тоже хочу обрести свободу, но это возможно лишь в том случае, если кто-нибудь из вас предложит мне руку и сердце.
Аисты были, похоже, несколько обескуражены таким поворотом, и халиф дал знак своему слуге, приглашая отойти в сторонку.
– Великий визирь, – проговорил халиф, когда они вышли за дверь, – условие, конечно, дурацкое, но почему бы все же тебе не взять ее в жены?
– Ага, чтобы моя жена, когда я вернусь домой, выцарапала мне глаза? – возразил визирь. – К тому же я уже старик, а вы – молодой холостяк, уж вам скорее пристало жениться на юной прекрасной принцессе.
– То-то и оно, – со вздохом проговорил халиф, понуро опустив крылья. – Кто сказал, что она юная и прекрасная? Это все равно что покупать кота в мешке.
Долго они еще уговаривали друг друга, когда же халиф понял, что его визирь готов на всю жизнь оставаться аистом, лишь бы только не жениться на сове, он решился сам выполнить условие. Сова необычайно обрадовалась этому. Она поведала им, что пришли они сюда в самое время, потому что нынче ночью, по всей вероятности, чародей заявится сюда со всей честной компанией.
Сова велела аистам следовать за ней и повела их в тот самый зал. Долго шли они по темному коридору и вдруг увидели яркий свет, изливавшийся сквозь пролом в полуразрушенной стене. Когда они приблизились, сова дала им знак, чтобы они не шумели. Они устроились возле пролома и теперь могли разглядеть весь зал. Он был украшен колоннами и поражал богатым убранством. Освещался он разноцветными фонариками, которых было так много, что они затмевали собой дневной свет. Посреди зала стоял круглый стол, ломившийся от изысканных яств. Вкруг стола шел диван, на котором сидели восемь человек. В одном из них аисты узнали того самого торговца, что продал им волшебный порошок. И тут сидевший рядом с ним господин как раз обратился к нему и попросил рассказать о его последних подвигах. В ответ торговец поведал несколько историй, в том числе и ту, что приключилась с халифом и его визирем.
– Что же за слово такое ты им придумал? – поинтересовался один из чародеев.
– Слово хитрое, латинское: «мутабор».
Услышав это, аисты, притаившиеся возле пролома в стене, подпрыгнули от радости. Стремглав помчались они на своих длинных ногах к выходу из замка, так что сова едва поспевала за ними. Когда же они наконец выбрались наружу, халиф, заметно волнуясь, обратился к сове с такими словами:
– Спасительница моей жизни и жизни моего друга! В знак вечной признательности за то, что ты сделала для нас, предлагаю тебе руку и сердце и прошу стать моей женой!