Сказки старого Вильнюса III
Шрифт:
Отправившись гулять, взял с собой нетбук, останавливался в каждом кафе с бесплатным вайфаем, заходил в интернет, проверял, не появилась ли в скайпе Рут. Написал ей несколько писем, забавных и нежных, но ни одного не отправил, опасаясь показаться слишком назойливым. Сохранил в черновиках – может быть, пригодятся когда-нибудь потом.
Давился горьким эспрессо, суеверно полагая его чем-то вроде приворотного зелья: если пить кофе, пока не потемнеет кровь, а глаза приобретут цвет кофейных зерен, Рут не устоит, рано или поздно придет на запах, как голодный хищник, скажет: «Теперь я твоя навек», – прокусит вену и прильнет
Когда Рут наконец проснулась и ответила на его сообщение лаконичным «Ура», отправил ей подробный отчет о жизни кролика Лены. Дескать, ест хорошо, спит спокойно, выпускаю гулять, иногда грустит, явно скучает по хозяйке, но, если погладить, снова довольна, жует и хрустит, ни о чем не волнуйся в своем далеком Буэнос-Айресе, в существование которого так трудно поверить здесь, на залитой августовским солнцем Ратушной площади Вильнюса, но я очень стараюсь, потому что если бы Буэнос-Айреса не было, тебе сейчас пришлось бы оказаться нигде, глупо получилось бы, правда? И кстати, как тебе там?
«Понятия не имею, – ответила Рут. – Я же только приехала. Успела добраться до Данки, выпить вина, завалиться спать и увидеть длинный скучный сон о том, как мою посуду на собственной кухне, а она все не кончается и не кончается, представляешь? Поэтому я пока вообще не уверена, что действительно приехала в Буэнос-Айрес. Но это можно проверить – вот прямо сейчас. О результатах доложу».
Ответил: «Буду ждать». И только попрощавшись, запоздало удивился совпадению: снилось, что мыла посуду, надо же. И, похоже, действительно ее вымыла. Никакое расстояние не помешает хорошей хозяйке навести порядок на своей кухне. А кстати, сколько между нами сейчас километров? Действительно интересно.
Двенадцать тысяч шестьсот восемьдесят шесть, если по прямой, – подсказал всезнающий интернет. И зачем-то добавил: звук преодолеет это расстояние за десять часов двадцать две минуты, а свет – за четыре сотых секунды.
Хорошо быть светом.
…Вечером опять затеял пиццу. Не то чтобы совсем ничего кроме нее не умел, но остальные освоенные блюда готовились быстро и просто, а ему сейчас хотелось не столько есть, сколько основательно повозиться с ужином. Мало что так успокаивает и умиротворяет, как готовка, всегда это знал, даже в детстве, когда приходил домой, разобидевшись на всех друзей сразу, и принимался жарить картошку, потому что родители на работе, а в холодильнике – только ненавистный суп. И снимая крышку с истекающей луковым ароматом сковородки, всякий раз обнаруживал, что настроение уже исправилось, а причина ссоры не стоит выеденного яйца.
Снова рисовал кролика, пока подходило тесто, снова записывал подслушанные в городе диалоги, пока пицца томилась в духовке, за едой читал английский детектив в бумажной обложке из стопки, случайно обнаруженной в шкафу среди полотенец, перед сном пошел прогуляться – на самом деле, просто тянул время, надеясь, что Рут объявится в скайпе, но опять не дождался, хотя честно просидел почти до трех.
Посуду, однако, мыть не стал – на этот раз не от усталости, а ради эксперимента. Вдруг поутру она снова окажется чистой? Вот был бы номер.
Проснулся от шума льющейся из крана воды. Открыл глаза и тут же зажмурился от яркого света. За окном только-только начинали синеть предрассветные сумерки, зато лампы горели, все три: верхняя, настольная и светильник, закрепленный над мойкой.
– Сам виноват, – злорадно сказала Рут. – В комнате надо спать, а не в кухне.
Буркнул спросонок:
– Тут же кролик.
И только тогда понял, что происходит нечто невероятное. Хозяйка квартиры, позавчера улетевшая в Буэнос-Айрес, как ни в чем не бывало стояла возле раковины в своей дурацкой детской пижаме с медвежатами. И мыла посуду.
Здравый смысл требовал громко заорать и немедленно проснуться, схватившись за сердце. Но орать при Рут было неловко, а проснуться еще раз без крика не получалось, как ни старался, поэтому просто спросил:
– Ты что, уже вернулась? Как такое может быть? Или вообще никуда не улетала? Просто разыграла меня? Но зачем?
– Ерунда какая-то получается, – вздохнула Рут. – Сколько прочитала в свое время об осознанных сновидениях – кто руки или часы советует разглядывать, кто имя свое вслух произнести или попробовать почитать книжку. Но похоже, я сейчас переплюну всех гуру разом. Терпеливо объяснять своему сну, что я сплю, а он, соответственно, мне снится – элегантное решение, кто бы спорил. Главное, чтобы ты не начал утверждать, будто это я – твой сон. Тогда я просто чокнусь, не углубляясь в дискуссию. И проснусь в сумасшедшем доме, где мне, честно говоря, самое место.
На всякий случай покосился на свои руки. Вроде бы самые обыкновенные, как всегда; с другой стороны, кто может поручиться, что наяву они не были зелеными, с восемнадцатью пальцами и длинными полосатыми когтями? А что эта бледная пятипалая немочь сейчас кажется нормой – обычное сонное наваждение, знаем, плавали.
Сказал:
– Сумасшедший дом на окраине Буэнос-Айреса – это, по-моему, невероятно романтичный финал, способный украсить любую биографию. А мне тогда придется жить в Вильнюсе с твоим кроликом до конца наших общих дней. Тоже ничего себе артхаус. Все кинофестивали наши.
– Ага. Во сне ты такой же чудесный болтун, как наяву, – заметила Рут. – Какое счастье.
Был так польщен, что переспросил:
– А я был именно чудесный?
– Да не то слово. Я даже пожалела, что не предложила тебе приехать на пару дней раньше. С другой стороны, откуда мне было знать, что мы с тобой так замечательно споемся. В скайпе ты какой-то сердитый был. И грустный. Я даже почему-то решила, что ты от жены хочешь сбежать, не сказав, куда. А что, два месяца – отличный срок, чтобы как следует проняло. Боялась только, как бы вы раньше не помирились – что тогда с Леной делать?
Объяснил:
– Да я просто стеснялся. Ты тоже, знаешь, такая строгая была, как учительница. И лет на десять старше, чем на самом деле. Эти дурацкие встроенные камеры никого не красят. А бегать мне не от кого. И мириться, соответственно, не с кем. Не брошу я твоего кролика, не переживай.
– Теперь уже ясно, что не бросишь, – согласилась Рут. – Ты приехал, я на тебя посмотрела, и сразу поняла, что все будет в порядке. А то сказала бы: «Извини, моя поездка внезапно отменилась». Был у меня такой запасной сценарий. Я даже придумала, как прекрасно и с пользой проведу время, если останусь в Вильнюсе – чтобы не так горько реветь после того, как закончится регистрация на мой чертов рейс. Но если бы ты мне не понравился, осталась бы дома, не сомневайся. Я и так-то не в меру ответственная, и это всегда усложняло мне жизнь. Но с кроликом вообще какой-то кошмар начался! Заколдовала она меня, что ли?