Сказки старого Вильнюса IV
Шрифт:
– Спасибо, – смущенно откликнулась Тари.
По правде сказать, она совершенно не понимала, что такого красивого можно увидеть в тети Элиной кухне, которую она наскоро переделала под себя – насколько это возможно без серьезных затрат. Выкинула жуткий продавленный диван и его задушевную подругу люстру, заменила древние стулья парой строгих черных табуретов, недрогнувшей рукой выкрасила в яркие цвета дверцы кухонных шкафов, добившись вполне внятного сходства с абстракциями Мондриана – технически это проще всего, а смотреть приятно и даже лестно. Варишь суп и одновременно ощущаешь себя без пяти минут европейским интеллектуалом – это, конечно, пока не доберешься до тети Элиной гостиной, которую так просто не одолеть.
А в коридоре можно просто никогда не включать свет.
Гость тем временем принялся рассматривать Тари – все с тем же нескрываемым оценивающим интересом, но не обычным мужским, а каким-то отстраненным, словно считал ее дополнительной деталью интерьера, и прикидывал, в каком углу она теперь должна стоять. И должна ли вообще хоть в каком-то.
Под его взглядом Тари почувствовала себя совсем неуютно. Как будто этот самозваный Винни-Пух в шляпе, за собственным псом углядеть не способный, и правда может решить, что хозяйка совершенно не украшает собственную кухню, и вежливо попросить невидимого ассистента вынести ее вон. Заерзала на своем табурете, опустила глаза, отвернулась. Сказала – просто потому, что молчание стало совсем уж невыносимым:
– Похоже, я все-таки угадала.
– Что именно? – заранее обрадовался гость.
– Что черный пудель – это бес, как и сказано в первоисточнике. Только Фауст в данном случае – не я, а вы. Что в общем логично. Он ищет для вас Маргарит, согласно подписанному контракту. Находит, показывает, вы осматриваете находку, говорите ему:
«Нет, опять не то». И поиски продолжаются. Интересно, какая я по счету?
– А вас зовут Маргарита?
Тари молча кивнула, с трудом удерживаясь от искушения поведать, что с детства терпеть не могла это имя и все возможные производные от него, включая «Риту» – особенно «Риту»! – но годам к пятнадцати сообразила поменять слоги местами, и в таком виде имя неожиданно село как влитое, никто из новых знакомых не сомневался, что ее именно так и зовут, даже дети в изостудии обращались к ней: «Тари Викторовна», и их родители тоже… нет, стоп, дорогая, стоп! Такие подробности о себе всегда приятно рассказывать, но скучно слушать, поэтому будь милосердна к бедняге, даже не начинай.
– А вас, надеюсь, зовут Иоганн? – спросила она. – Чтобы все по-честному.
– Прототип, насколько я помню, был не просто Иоганн, а Иоганн Георг, – совершенно серьезно возразил гость. – А если верить аббату Тримерию, так и вовсе магистр Георгий Сабелликус. Поэтому возможны варианты; впрочем откликаться на «Иоганна Георга» я бы не отказался, очень уж величественно звучит, хоть на трон с таким именем претендуй. Но важно в данном случае не это. А то, что вы почти угадали. То есть, я, конечно, не коллекционирую Маргарит, но что касается Кота, с ним и правда все довольно непросто.
Чуть было не спросила: «Какого кота? Откуда вдруг взялся кот?» – но вовремя вспомнила, что так зовут собаку.
Кивнула.
– Непросто, ну да. Могу представить. С таким-то имечком.
– Имя – это как раз ладно бы. Штука в том, что время от времени Кот убегает. Не слишком часто, примерно пару раз в год. Потом его кто-нибудь подбирает, развешивает объявления, я прекращаю пить успокоительное и иду его забирать. И хотите верьте, хотите нет, но все, с кем я вынужденно познакомился по его милости, оказывались важными людьми в моей жизни. Некоторые становились мне друзьями, некоторые – коллегами. А однажды Кота нашла хозяйка квартиры моей мечты, на окна которой я не раз заглядывался, гуляя по улице, и сдала мне ее, не раздумывая, как раз искала нового квартиранта. И вот теперь смотрю я
Тари озадаченно покачала головой.
– Понятия не имею. Квартиру, кстати, тоже могла бы сдать. Но вам, как я понимаю, уже не надо.
– Квартиру? Вот эту? – удивился самозваный Иоганн-Георг. – Слушайте, а не жалко ее сдавать? Такой отличный район, Савичяус одна из моих любимых улиц в Старом Городе… Простите, увлекся. Вечно лезу не в свое дело.
– Да ладно, лезьте на здоровье. Улица мне и самой нравится. И город тоже. Я здесь всего две недели, как раз из-за квартиры. Она совершенно внезапно на меня свалилась. Тетя умерла и назначила меня своей наследницей, что, честно говоря, довольно неожиданно. В последний раз мы виделись, когда мне было лет пять; я сама этого не помню, знаю только с маминых слов. А потом они с мамой поссорилась, понятия не имею, из-за чего, но крепко. С тех пор общение прекратилось. Я тетю Элю даже на мамины похороны не смогла позвать – просто не знала ее адреса. И вдруг такой сюрприз. Я пока, честно говоря, совершенно не понимаю, что мне с этим сюрпризом делать. С одной стороны, такая удача привалила, а с другой, как ею воспользоваться? Найти квартирантов и возвращаться в Москву, жить там, да радоваться дополнительному доходу? Или продать и купить жилье, плохонькое, но свое? Самый разумный вариант. Проблема в том, что уезжать отсюда мне уже совсем не хочется.
– Ну так и не уезжайте. Зачем?
– Работа, – пожала плечами Тари. – Все упирается в работу. Здесь я ее вряд ли найду. Во-первых, язык; в моей профессии он не то чтобы самое главное, но все равно нужен. Во-вторых, разрешение на работу мне тоже вряд ли вот так просто кто-то выдаст. Да и с видом на жительство не все так гладко, как хотелось бы. Владение недвижимостью дает мне право находиться тут всего три месяца каждые полгода, я уже узнавала. Ну и в-третьих, вряд ли моя профессия здесь так уж востребована. Своих, подозреваю, некуда девать…
– А кого именно некуда девать? – заинтересовался он.
– Дизайнеров, – неохотно сказала Тари. И еще более неохотно добавила: – Интерьеров. Без громкого имени и с более чем скромным портфолио. Никогда не умела делать карьеру и уже вряд ли научусь.
Сама не знала, зачем говорит все это совершенно незнакомому человеку. Наверное, соскучилась по собеседникам. Да что там, просто очумела уже от одиночества и молчания за эти две недели. А человек, который пришел забрать свою собаку, ненастоящий доктор Фауст, условный Иоганн-Георг – это же практически попутчик в поезде. Встретились, поговорили, и прощай навсегда. Кому и пожаловаться на жизнь, если не ему.
– Кот опять не подвел! – воскликнул попутчик, для пущей убедительности воздев к потолку длинный указательный перст. И расхохотался, да так громко, что задремавший было черный пудель проснулся и одобрительно вывалил из пасти розовый язык, что у собак и временно принявших их облик бесов, вероятно, символизирует смех.
– Слушайте, а витрины вы когда-нибудь оформляли? – отсмеявшись, спросил он.
– Неоднократно. Только вы учтите, это были, по большей части, булочные и магазины стройматериалов. Не Hermes, не Bergdorf Goodman, не Bloomingdale. Все очень скромно.
Сказала и тут же пожалела. А вдруг «попутчик» не просто так радуется, а собирается предложить ей работу? Вернее, собирался. Унылое признание «не Bloomingdale» у кого хочешь такую охоту отобьет.
Но Иоганн-Георг театрально всплеснул руками.
– Стройматериалов! – повторил он. – Надо же, стройматериалов! Послушайте… ай, нет, пока не слушайте. Или… Так, стоп. Мне надо подумать. Или не надо? Слушайте, а вы могли бы выйти со мной на улицу? Здесь недалеко, буквально сотня метров.
– Что – недалеко? – опешила Тари.