Сказки темного леса
Шрифт:
— Глубинный страж уволок Торина в воду, — прошептал потрясенный Кузьмич. — Пиздец Оукеншильду!
Похоже, что Барин был прав. Через несколько минут выбравшийся из озера Маклауд выкинул на прибрежный песок бесчувственное тело Торина. Больше всего оно напоминало промокший, расползающийся по швам картофельный мешок. Немного придя в себя, откашлявшись и выхаркав из легких лишнюю воду, Торин на четвереньках пополз обратно на холм. Оукеншильд тащился, ни на кого не оглядываясь — с лицом, белесым от пережитого ужаса.
— Поучительный пример! — заявил Крейзи. — Видели, как озеро его наказало? Поделом!
Проводив Торина взглядом, мы принялись завтракать и пить чай, параллельно обсуждая планы на грядущий день. Все это заняло не более получаса — перекусить, выпить водки и покурить немножечко конопли. Но когда мы снова поднялись на стоянку Торина, то увидели лишь вытоптанную пустую поляну. Ниндзя Оукеншильда и след простыл.
— А-а-а, блядь! — закричал Маклауд,
Похватав, что попалось под руку, мы бросились по лесным дорогам вслед за бойцами Оукеншильда. Маклауд, Кузьмич, Королева и я побежали в сторону станции, а остальные — вокруг Истока и по другим направлениям. Но проклятые ниндзя исчезли бесследно — как исчезает лунный свет, скрытый набежавшими облаками.
Оукеншильд увел своё войско по лесу в неизвестном направлении, держась вдалеке от основных дорог. Так что перехватить его теперь не было ни единой возможности. Мы с Кузьмичом добежали только до поворота на Недоступную, а там воля к преследованию совершенно покинула нас.
— Ебись он колом, этот Оукеншильд! — заявил Барин. — Какой смысл гоняться за ним? Не хочу больше бежать!
Усевшись на обочине, мы закурили и принялись рассеянно наблюдать, как продолжают преследование Маклауд и Королева — размашистой рысью удаляясь по грунтовке в сторону станции. Через некоторое время их фигуры скрылись за поворотом, а мы с Кузьмичом пошли обратно в лагерь: пить водку и ожидать новостей. Они не заставили себя ждать. Прибежав на станцию, Маклауд и Королева не обнаружили там и следа воинов Оукеншильда. Порядком разочарованные, они уселись на платформе передохнуть — но тут их осенила неожиданная и весьма перспективная мысль. Появилась возможность обернуть ослепительной победой кажущееся поражение. Идея эта посетила наших товарищей в тот самый момент, когда они увидели уже знакомое вам объявление о фестивале, криво прилепленное на бетонном столбе.
— Хм… — прикинул Маклауд, глядя на этот листок. — Если Торина нет, кто же будет устраивать фестиваль?
— Мы, кто же еще! — ответила Королева. — Пошли, посмотрим расписание прибывающих электричек!
Когда электропоезд на Кирилловское, громыхая колесами, прибыл к платформе, перед глазами появившихся из тамбура гостей фестиваля предстала умилительная картина. Маклауд сидел на лавочке под объявлением с самым смиренным лицом, а Королева, распустив волосы, стояла возле столба рядом с ним.
— Ребята, — обратилась она к подошедшим ролевикам, — вы ведь приехали на фестиваль?
— Да, — ответили те, — а вас Торин послал нас встречать?
— Ага, — ответил Маклауд, — пошли скорее!
— К чему эта спешка? — удивились новоприбывшие, но Королева сразу же объяснила, почему.
— Жалко здесь время терять! — заявила она. — Ведь там так здорово! Скоро начнется турнир, а сейчас у озера поют менестрели. Торин просил передать, чтобы вы поторопились! Жалко, если праздник начнется без вас!
— Не, без них не начнется, — обронил Маклауд, но никто из прибывших не придал должного значения его словам.
Таким образом, Ториновский фестиваль превратился в западню, настоящую ловушку на тех, кто падок на подобные мероприятия. Мы установили патрули у станции и на лесных дорогах — и к вечеру в наши сети попало множество приглашенных. До места они шли своим ходом, воодушевленные красочными рассказами о фестивале — но у озера их движение прекращалось. Хватая их небольшими группами и по одному, мы с величайшим старанием вязали их капроновой веревкой и рассаживали под деревьями, неподалеку от нашей стоянки. Для них уже была приготовлена праздничная программа: мы назначили на эту ночь величайший Круг Игр, которому еще не было равных в истории.
Когда багровый закат пал на озерные воды, мы разожгли у себя на стоянке огромный костер. Пойманных сторонников Оукеншильда направили в организованный женой Маклауда и Королевой «косметический салон». Там их старательно вымазали углем, нарядили в юбки из папоротника и еловых лап, а на головы приспособили «шлемы», сделанные из смеси озерной глины, гречневой каши и старых макарон.
Из этого Круга Игр мне больше всего запомнилось четыре игры — «Узорный Гульерик», [150] «Сказочник и Болотная Лихорадка», [151] «Мученик» [152] и «Лиловый Шепотун». [153] Не только мы оценили по достоинству эти игры: за праздничной программой с огромным наслаждением наблюдали прибывшие под вечер из Каменки дембеля-миротворцы. Наша затея им очень понравилась, и наутро они уходили с четким намерением организовать подобные развлечения у себя в части. Это дает вышеперечисленным играм надежду на бессмертие — вполне возможно, что и сейчас в Каменке какой-нибудь «дедушка» говорит провинившемуся «духу»:
150
Поводом для изобретения этой игры послужил человек, прибывший на семинар Торина на велосипеде, а название связано с моею безграмотностью. По традиции мастер-распорядитель (должность которого занимал я) тянет из шапки клочки бумаги с названиями игр, брошенные туда собравшимися. Там могут быть как старые игры, так и новые — и на этот раз я вытянул из шапки листок с надписью, которую прочел как «узорный гульерик». На самом деле там было написано «узорчатый гульфик», но традиция нерушима: как мастер-распорядитель объявил игру, так и будет. Суть игры состоит в следующем: человеку говорят, будто бы его собираются катать три круга на велосипеде вокруг стоянки. Предварительно сиденье поднимают так, чтобы он не мог достать ногами до педалей, а руки привязывают к рулю. После этого Гульерику одевают на голову плотный мешок и действительно везут три круга, сопровождая все это дело песнями и весельем, как бы предвкушая то, о чем сам Гульерик еще не знает. Под конец третьего круга велосипед разгоняют и запускают в озеро — с небольшого обрыва.
151
Для этой игры в первую очередь необходимо организовать удобные лежаки на берегу озера. Сказочник входит в воду по грудь и принимается в лицах рассказывать какую-нибудь общеизвестную сказку, а мастер-осветитель подсвечивает все это лучом мощного фонаря. При этом Сказочник обязан тщательно наблюдать за сигналом мастера-распорядителя, при подаче которого должен сразу же прервать свой рассказ, поднять руки с двумя вениками, до этого момента спрятанными под водой и начинать симулировать эпилептический припадок. По другому сигналу он должен оставить это занятие и продолжать сказку — в лицах и с того же самого места. Собравшиеся на берегу не знают, когда именно Болотная Лихорадка одолеет Сказочника, что придает игре очарование и особенный шарм. Правда, на этот раз у братьев возникли серьезные разногласия вот по какому поводу: что за сказку рассказывал Сказочник? Кое-кто утверждает — это была Курочка-Ряба, кому-то послышалась басня про Колобка, а кому-то — история Снегурочки. Похоже на то, что каждый из нас слышал в тот раз свою сказку, чему до сих пор нет никаких вразумительных объяснений. Мы назвали этот случай «феноменом Сказочника».
152
Игра Мученик никогда не назначается просто так, потому что относится к Штрафному Кругу Игр (назначающемуся только тем, кто не желает по доброй воле участвовать с должным усердием в Основном Круге). Для этого Мученика накрепко привязывают к дереву, после чего объявляют — ты бесполезен, поэтому мы обольем тебя с ног до головы бензином и подожжем. Мученику действительно льют немного бензина за шиворот и на грудь (для запаха), после чего за деревом подменяют бутылку и обливают его с ног до головы — но уже водой. После этого бутылку меняют опять и делают длинную и извилистую бензиновую дорожку — от конца поляны и до самых ног Мученика. Когда поджигают бензин, мастер-осветитель должен немного подсветить лицо Мученика сбоку, чтобы все собравшиеся могли видеть гамму впечатлений — проявляющуюся все сильнее по мере приближения огня.
153
Для этой игры все собравшиеся должны сесть вокруг костра, взяв на себя обязательства до поры не оглядываться. Мастер-по-Шепотуну в это время выводит из лесу к стоянке самого Шепотуна, который движется на четвереньках, изо всех сил натягивая застегнутый у него на шее собачий поводок. В обязанности Шепотуна входит бесноваться в этом ошейнике, шипеть и угрожать собравшимся своими клыками, а мастер-осветитель обязан с помощью фонаря подать эту картину в максимально выгодном свете. По опыту — наибольшее наслаждение всем доставляет притворный ужас перед Шепотуном, который демонстрируют друг другу накуренные собравшиеся.
— А ну, тело, изобрази-ка мне Лилового Шепотуна!
Ночь пролетела незаметно, а рассвет мы встречали уже на опустевшей поляне — пресытившись под утро развлечениями и разогнав пленных. Ласковые лучи утреннего солнца падали на мир, все было тихо, благообразно и мирно. Усевшись возле догорающего костра, мы наблюдали за Строри, который взялся зашивать джинсы. По крайней накуренности он намертво пришил их к собственному спальнику, лежащему в это время у него на коленях.
Именно в этот момент невысокий, наряженный в серые слаксы и тонкую пропитку человек вышел из лесу на нашу поляну, небрежно помахивая зажатой в правой руке здоровенною «Моторолой». У него был сильно недовольный вид, как будто он не на берег лесного озера вышел, а явился в фирменный магазин — заявить претензию по поводу грубости и некомпетентности персонала.
— Так, — с ходу заявил он, — что это мы тут видим?
Это был первый случай, когда мы увидели в лесу сотовый телефон (одну из первых моделей «Моторолы» — прямоугольную коробку без экрана с выдвижною антенной). Незнакомец остановился всего в нескольких метрах от нас — а мы неподвижно сидели, пораженные его наглостью и мажорским видом. Строри в этот момент едва не проколол себе ногу швейной иглой, а Крейзи выронил из рук на газету наполовину забитый косяк — чего за ним обычно не водится.