Сказки темного леса
Шрифт:
— Итак, — повторил Дан, — вы меня слышали! Так что вы имеете на это сказать?! Его слова пробудили во мне целую бурю чувств. Мне не раз доводилось получать пизды, да и угрожали мне тоже немало. И я вовсе не собирался терпеть угрозы от такого, как Дан. Одним движением сорвав с себя перевязь с мечами и рясу, я потянул из-за пояса спрятанную там саперную лопатку.
— Что я могу на это сказать? — переспросил я, глядя прямо Дану в лицо. — Да то, что ты пидор! Не про тебя ли в песне поется?
Дан Московский понтовался мудростью и силой,Весь в прыщах пришел пиздеть к нашему костру.Вещи гниде обоссать, и с улыбкой милойНа хуй тыщу раз послать!Вот257
Куплет из песни «Грибное кун-фу», автор — Строри.
И пока Дан переваривал это, в беседу вмешался начавший потихонечку звереть Эйв:
— Ты тут говорил про какую-то силу, — сказал он, делая шаг в сторону Дана. — А она у тебя есть?
— Войско, к бою! — закричал Дан, поспешно отступая назад. — Щитники!
По его знаку собравшиеся теснее сдвинули щиты и сделали два шага вперед. Выглядело это внушительно, тем более что в «стенке» стояло некоторое количество нормальных людей. (Например — парни из Воронежа, которым я ни за что не стал бы грубить просто так). И если бы водка не плескалась прямо у меня за глазами, я бы наверняка испугался. Но в нашу сторону уже бежали товарищи, и через несколько секунд перед строем пришедших возник наш собственный строй — десяток человек, вооруженных штыковыми лопатами и тяжелыми плотницкими топорами. Кроме наших братьев, в этот строй встали Паша Оружейник и Ааз, а из-за спин собравшихся нам подавал знаки бывший хирдмен из Питера по прозвищу Берегонд. [258] Так что наше дело неожиданно перестало казаться совсем уж безнадежным. Ведь среди ополченцев было не так уж много тех, кто готов был драться всерьез, кто действительно хотел испытать судьбу в смертельной пляске топоров и точеных лопаток.
258
Тогда мы полагали, что эти знаки означают «Эй, парни, я с вами!», и немало хвалили меж собой Берегонда за оказанную вовремя помощь. И только семь лет спустя (когда нам представился случай обсудить это с самим Берегондом) мы неожиданно узнали, что эти знаки означали совсем другое. В тот момент Берегонд еще не решил, кому он собирается помогать: нам или ополчению, прибывшему по нашу душу. Поэтому его жесты могли означать все, что угодно: от «Привет, парни, какая встреча!» до «Ну что, грибомордии, наконец-то вам пиздец!». Но мы все равно ему благодарны: ведь в тот миг мы полагали, что враги наши надежно окружены! За это Берегонд попал в нашу книгу под именем «Берегонд», а не под тем, каким мы обычно его называем.
Не было в сердцах собравшихся будоражащей злобы, пламя боевого азарта не горело в их тусклых, испуганных глазах. Даже те, кто не допустил страх в свое сердце, пришли сюда не по собственной воле — их притащили за собой мастера, а это, согласитесь, не самая лучшая мотивация.
У наших же товарищей с мотивацией все было в полном порядке. Ни хуя себе, нас пришли ебашить! И кто?! Дан со своими сподвижниками — червелюди, прихвостни жирного мудака Ленского! Которые впутали в это дело приличных людей и хотят их руками сделать то, на что сами не отважились бы никогда в жизни. Да как бы не так!
Боевое бешенство закипало во мне жаркой волной, и я видел краем глаза, как рядом со мной начинают перекидываться остальные. Взгляд Дурмана стал напоминать прищур матерого секача, криво ухмыльнулся вооруженный лопатой Маклауд. Будя в душе злобу, с размаху ударил себя кулаками в лоб Эйв. Но и в строю напротив стояли не только нытики и паникеры: казалось, воздух над полем трещит от незримого электричества, в любую секунду готовый разразиться ослепительной грозой. Еще миг и…
Но тут словно сама судьба вмешалась в неизбежный, казалось, кровавый расклад. Фери, сжимая в руках тонюсенькую вицу из ольхи, вышел из наших рядов и, словно зомби, двинулся по направлению к вражескому строю. Его взгляд бессмысленно блуждал, а лицо было темным и страшным. Приблизившись, он принялся, словно слепой, трогать людей за одежду и лица, совершенно игнорируя занесенные над ним дубинки и топоры.
Кое-кто, не выдержав, начал отстраняться от Фериных рук, но ударить его так никто и не решился. В конце концов Фери погрузился внутрь вражеского строя и принялся бродить там, что-то невнятно бормоча, а вокруг него крутились люди, выставив оружие и прикрываясь щитами. Фери, словно миксером, перемешивал вражеский строй, внося в ряды врага сумятицу и губительный беспорядок.
— Войско… — попробовал было закричать Дан, но я сразу же его оборвал.
— Заткнись, пидор, — прошипел я, — а не то я голову тебе снесу! Встань в сторону, соска, и не отсвечивай!
Видя замешательство войска, Дан почел за лучшее не залупаться и на самом деле отошел в сторону. В это время Барин, Маклауд и Эйв выступили вперед и обратились каждый к своей группе собравшихся:
— Парни, вы откуда — из Воронежа? — приветливо начал Барин. — Какие у нас могут быть счеты?! Зачем нам драться, ведь крови между нами нет! Или мы вас настолько расстроили?
— Хочу знать, чье это решение! — уверенно «резал» Маклауд. — Ваше или чье-то еще? Посмотрите на того, кто называл себя вашим предводителем! Его в лицо назвали пидором, а он только утерся! И этот человек стравливает нас между собой?!
— Добром мы не уйдем, — спокойно объяснял Эйв. — Так что крови будет много, и с нашей, и с вашей стороны. Не тешьте себя иллюзией, что бой будет легким! А если кого-нибудь убьют, вы же окажетесь виноваты! Или вы и в ментовке будете объяснять, что «мастера приказали вам вооружиться топорами и хуярить людей»? Вас в блудняк вписывают, а вы и рады! Своей башкой нужно думать, уважаемые! Оставьте разборки тем, кто это устроил!
Через десять минут таких переговоров большая часть собравшихся развернулась и пошла по полю назад, а кое с кем мы договорились встретиться вечерком и как следует выпить водки. На месте остались только Дан и кучка его приближенных — да и то лишь потому, что им не разрешили уйти.
— Куда, сука? — осадил Дана Барин, когда тот собирался скрыться вместе с остальными. — Подожди! Утратив большую часть войска, Дан выглядел жалко. И хотя теперь нас было примерно поровну, Дан растерял задор и предпочитал прятаться за спинами своих приближенных. По правде говоря, это имело смысл — у меня руки чесались раскроить ему башку, да и не у меня одного.
— Вы предъяву нам сделали: на хуй с полигона! — сделав над собой усилие, начал я. — Так иди и передай Ленскому наши условия, раз этот ссыкливый пидор предпочитает прятаться под юбкой у жены! Что ты там бубнишь — он сидит с дочкой?! Тогда передай сиделке наше слово: мы приехали играть, и пусть он даже не думает сворачивать мероприятие. Если он это сделает, нынешняя ночь покажется вам адом! Игра должна продолжаться! Иди!
И Дан ушел, премного довольный тем, что дешево отделался. Его прихвостни потянулись за ним, а мы отправились к себе на стоянку пить коньячный спирт и «снимать возникшее напряжение». Драки не вышло, но никто из нас об этом особенно не жалел: моральная победа, как говорится, тоже идет в зачет.
Мы расположились кружочком возле костра, усиленно налегая на спиртное и не ведая, что на игровом полигоне в это время творятся жуткие вещи. Сами мы узнали о них намного позже, из рассказов очевидцев и сообщений в ФИДО, с помощью которых попробуем реконструировать для вас эти далекие события. Мы начнем с сообщения Кантора, который довольно внятно изложил произошедшее — только, разумеется, со своей колокольни:
«…в среду они объявились на полигоне. Их приезду предшествовал рассказ о том, что в Чехове встречена команда из Лодейного Поля, которая едет на Видесс гномами. К сожалению, завернуть их по ложному маршруту опоздали, да и как грибные они опознаны не были…»
Далее Кантор в двух словах пересказывает случай с Прудковским, а затем пишет вот что:
«…они получили загруз на хаморских наемников (изящный штрих — в процессе беседы они поинтересовались „А не приехали ли гнусные вонючки грибные эльфы?“). К вечеру стало понятно, что это именно грибные. По полигону пошёл первый легкий стрём. Альдор (Баан Ономагул, кто понимает) забил на всё и переставил палатку на мастерятник…»