Сказки темной Руси
Шрифт:
– Мяу, – отвечает ей верный кот Баюн и бежит во дальний лесок, во светлый городок к двум медведям-великанам, что играют на баяне – предупредить их об опасности.
Но вот прошло сто лет, сто веков, проснулся наш богатырь… Да не, не прошло и трех дней, как оклемалась наша детинушка. Встал Чурило, расправил плечи, огляделся, вспомнил о чем пришел Ягусю просить и спрашивает:
– Так что, старая, поможешь медведям?
Крякнула бабка:
– Так ты какую душу хочешь освободить: медвежью иль человечью?
– В любом случае людскую!
– Ну, людску так людску, не мне тебя судить. На флягу с зельем, дашь её медведям, те выпьют и людская душа наружу выпрыгнет.
Дала бабка богатырю обычной браги да и выставила за дверь. А напоследок пробурчала
– Не ты греховодников в медвежье тело облек, не тебе их и вынимать.
А Чурило Пленкович уже шагал да песни напевал. Так и добрался до города Саратова. Заглянул на ярмарку шумную, разглядел там средь толпы двух медведей-великанов, с усердием пиликающих на баянах. Распихал толпу и подходит к товарищам, названным братьям самого Добрыни Никитича и Сухмантия Одихмантьевича. Подходит он к ним походкой бравой и подмигивает: и так подмигивает и эдак! Затем протягивает косолапым флягу с брагой. А медведи одним ухом кота Баюна слушают, другим – Чурилу, но их души (уж незнамо и какие) похмелья просят. Вот мишки и не отказываются: выпили они каждый по пол фляги и повеселели, еще шибче играть стали. Былинник наш тоже повеселел:
– Ну и ладушки, ну и хорошо, видать по одному духу в мослах медвежьих осталось, вона как их морды то расцвели! Прощевайте, души людские, летите далече, на божие вече!
А медведи, знай себе, наяривают! Народ пляшет, девы платочками машут, бабкин кот рыбий хвост пихает в рот. А дурачок Чурило стихом заговорило:
Жил-был богатырь,
он не ел и не пил
без креста за пазухой,
добрых дел помазанник!
Ох, как кричал эту припевку сердобольный богатырь Чурило Пленкович, медведи аж пиликать устали, а он всё кричал и кричал, кричал и кричал…
А ты спи, Егорка, крепко,
не твоя это зацепка —
лазить по чужим дворам
и устраивать бедлам.
Двоедушник – существо, заключающее в себе две две души: человеческую и демоническую. Двоедушник днем обычный человек, ночью он засыпает непробудным сном. И тогда Двоедушник путешествует вне своего тела в образе животного. Если попытаться задержать Двоедушника, то он может убить. Чтобы разбудить это существо, его нужно было перевернуть вверх ногами. После смерти двоедушника его чистая душа идёт на тот свет, а нечистая душа становится упырем, который живёт то в могиле, то под водой, в зарослях, глухих местах. Такой упырь пьёт кровь, вызывает болезни детей, падёж скота и тому подобное.
/ Сказание о Евпатии Коловрате /
Некий вельможа рязанский по имени Евпатий Коловрат гостил в Чернигове с князем Ингварем Ингваревичем. Услышал он о нашествии злого хана Батыя. И выступил из Чернигова с малой дружиною да помчался быстро. Приехал в землю Рязанскую, увидел её опустевшую: города разорены, церкви сожжены, люди убиты. И вскричал Евпатий в горести души своей, распалялся в сердце своем. Собрал небольшую дружину – тысячу семьсот человек, которых собрал вне города. Погнались они за ханом, едва нагнали его в земле Суздальской и напали на станы Батыевы. Начали сечь без милости так, что смешались полки татарские. Тут поймали татары из полка Евпатьева пять воинов, изнемогших от великих ран. И привели их к Батыю, хан их спрашивает: «Какой вы веры, с какой земли и зачем мне много зла творите?» Воины отвечали: «Веры мы христианской, служим великому князю Юрию Ингваревичу Рязанскому в полку Евпатия Коловрата.» Усмехнулся хан и послал своего шурина Хостоврула на Евпатия, а с ним сильные полки татарские. Обступили Евпатия татары, стремясь его взять живым. И съехались Хостоврул с Евпатием один на один. Евпатий был исполнен силою и рассек Хостоврула пополам до седла. И пошёл дальше
/ Поверье о белой лошади /
В рязанской губернии, на кладбищах старинных, расположенных вблизи болот, слышны бывают песни да свист. Выбегает белая лошадь, оббегает всё, прислушивается к земле, раскапывает её и жалобно плачет над покойниками. Ночью над могилками появляются огни и перебегают на болото. Горят они так, что видно каждую могилку, а как засверкают, то видно, что на дне болота лежит. Поселяне говорят, что здесь когда-то было побоище. Сражались русские князья с татарами, бились не на живот, а на смерть. Татары уж было начали одолевать князей, как откуда ни возьмись, выезжает на белом коне неведомый богатырь со своими сотнями. Бьет да колет татар, направо и налево, и добил их чуть ли ни всех. Тут подоспел окаянный Батый, убил он богатыря, а белого коня загнал в болото. С тех пор белый конь ищет своего хозяина, а воинские сотни поют, свистят – авось откликнется удалой богатырь.
Пела б я вам старинку,
да закончились песни у Инки,
а посему слушай былину мою.
Ну так вот, в той самой глухомани рязанской, по болотам топким да по кладбищам старинным бродит призрак белой лошади, а за нею следом – чёрной тучей войско сотенное, ищут они хозяина своего – богатыря-воеводушку Евпатия Коловрата, но всё не сыщут никак. Невдомек им, душам умершим, знать правду суровую о том, что богатыри бессмертием обладают: павшие в бою воины переходят в мир сказочный и живут там вечно, гуляя по былинам, потехи мелкие перепрыгивая, а байки про меж ног пуская!
И бродила б белая лошадь с войском сотенным еще целую тыщу лет, а то и вовсе две, да прознал Евпатий Коловрат, что воины его верные и кобыла белая Зорюшка по кладбищам шастают, в болотах-топях вязнут, его, воеводушку, кличут. И стал он искать способ на землю грешную ненадолго вернуться, дружков милых с собой в сказку забрать.
Кинулся-бросился былинный, но никак из света белого выбраться не может! Бился, бился он с пространством тягучим, но всё зазря. А лошадь белая ржет на болотах рязанских, копытом стучит, и его сотня смелая по кочкам пробирается, Евпатия кличут не докличутся.
Стал думу думать богатырь: как в мир неласковый пробраться? Год думал, другой, третий. Заболела от дум у него голова, и решил он идти спрашивать совета у сильных русских могучих богатырей. Выслушали богатыри горе Евпатьево, почесали свои башки мудрые, развели руками аршинными, пожали плечами, теми, что с косую сажень, и отправили Коловрата за помощью к бабе Яге, а более и не к кому!
Надел Коловрат свою кольчужную рубашку, взял булатный меч и отправился в чащу дикую к бабе Яге на велик поклон. Дремуч лес сказочный и расстоянья в нем несусветные! Три года пробирался пеший богатырь к избушке на курьих ножках. Дошел, наконец, поставил окаянную к себе передом, к лесу задом и стучится:
– Открывай, бабуся, я к тебе несуся!
Выглянула Баба-яга из окошка:
– Знаю, знаю я твою беду, увяз по самую бороду: безлошадный по свету бродишь, покоя себе не находишь!
– Так что же мне делать, бабка?
– А ты, касатик, в дом зайди, поешь, попей, там и верное средство найдется.
Устал богатырь, проголодался, полез, кряхтя, в избушку. Заскрипела изба, застонала, просела до самой земли от тяжелых доспехов богатырских да и затаила на Евпатия обидушку.
А Баба-яга уже привечает былинного, наливает иван-чай и супец из мухоморчиков подносит. Но Евпатий неловок оказался, пролил супчик нечаянно на пол, достал из сумки серую уточку перелетную и велит карге добычу ощипать да на углях пожарить.