Сказки Топелиуса
Шрифт:
Беспорядок в комнате был такой, что даже солнечный луч не сразу мог найги ключи. Он обежал всю комнату и, наконец, наткнулся на них — они лежали на столе на самом видном месте.
— Вот они! — воскликнул солнечный луч и, словно пальцем, показал старушке на связку ключей.
— Ах, да вот же они! — обрадовалась старушка. — И спички тут же лежат! Хорошо, когда солнечный луч проглянет. Всё тогда на лад идет!
А солнечный
Всё небо было уже затянуто тяжелыми, черными тучами, и только в одном месте оставалась щелочка, через которую солнечный луч мог проскочить. Хорошо, что он был такой быстрый и юркий — в одну минуту он очутился за 14 миллионов миль, у самого солнца.
Он вернулся как раз вовремя.
Тучи плотно сошлись за ним, — точно наглухо закрылись створки двери, — и нигде больше не оставалось ни входа, ни выхода.
Но солнечный луч не унывал, — он знал, что это не навсегда. Поэтому он уселся на самый край солнца и ждал только удобного случая, чтобы снова соскользнуть вниз.
И каждый раз, когда он вспоминал свое путешествие на землю в пасмурный ноябрьский день, он начинал сиять так, как будто бы уже наступило лето. И в этом нет ничего удивительного — если тебе удалось хоть немного утешить или развеселить кого-нибудь, ты можешь считать, что сделал хорошее дело!
ДВЕ СОСНЫ
Далеко-далеко на севере, в дремучем лесу, росли две огромные сосны.
Они были такие старые, такие старые, что никто — даже седой мох — не мог припомнить, были ли они когда-нибудь молоденькими, тоненькими сосенками.
Маленькие бледно-розовые цветочки вереска, которые росли в лесу, с удивлением задирали кверху свои головки и робко шептали:
— Ах, неужели и мы будем такими же большими и такими же старыми?
Весною в густых ветвях этих сосен веселые дрозды распевали свои песни. А зимой, когда птицы улетали, а лесные цветы прятались под снежное одеяло, две сосны, будто два великана, сторожили лес.
Зимняя буря с шумом проносилась по вершинам деревьев, сметала снег с веток, выла и гудела так, что весь лес в страхе склонялся перед ней. И только сосны-великаны всегда стояли твердо и прямо, и никакой ураган не мог заставить их склонить головы.
А ведь если ты такой сильный и крепкий, — это что-нибудь да значит!
Неподалеку от леса, где росли эти сосны, на самой опушке, был небольшой пригорок, а на пригорке стояла маленькая хижина, крытая дерном.
В этой хижине жил старый лесник со своей женой.
Зимой старик рубил лес и возил бревна на лесопильный завод, — поэтому у него всегда было немного денег, чтобы купить хлеб и масло. А летом он разводил огород, — поэтому в доме у него всегда водилась картошка и капуста.
У лесника и его жены было двое детей — мальчик и девочка.
Мальчика звали Сильвестром, а девочку Сильвией.
Однажды — это было зимой, в самую стужу — брат и сестра пошли в
И верно, в силок Сильвестра попался белый заяц, а в сидок Сильвии — белая куропатка. Ни живы, ни мертвы от страха, заяц и куропатка сидели в силках и ждали своей участи.
— Отпусти меня, — пролопотал заяц, когда Сильвестр подошел к нему.
— Отпусти меня, — пропищала куропатка, когда Сильвия наклонилась над ней.
Сильвестр и Сильвия очень удивились. Они никогда еще не слышали, чтобы лесные звери и птицы говорили человеческим языком.
Им стало так жалко зайца и куропатку, что они решили их выпустить.
Ну и обрадовались же бедные пленники, когда Сильвестр и Сильвия распутали силки!
— Просите у великанов, о чем хотите! — крикнул заяц на скаку и помчался в глубь леса.
— Великаны всё вам дадут, о чем вы ни попросите! — прокричала куропатка на лету и, шумно захлопав крыльями, скрылась из виду.
И снова в лесу стало совсем тихо.
Сильвестр и Сильвия молча переглянулись.
— Про каких это великанов говорили заяц с куропаткой? — сказала, наконец, Сильвия. — Я никогда не слыхала, что в этом лесу есть великаны.
— И я тоже никогда не слыхал, — сказал Сильвестр.
— Пойдем отсюда, — сказала Сильвия и потянула брата за рукав. — А то великаны еще рассердятся, когда увидят нас здесь.
Но тут вдруг налетел ветер, вершины старых сосен зашумели, и в их шуме Сильвестр и Сильвия ясно услышали голоса.
— Ну, что, дружище, держишься еще? — спросила сосна у своей соседки.
— Держусь, — загудела в ответ другая сосна. — А ты как, старина?
— Что-то слабею я. Нынче вот ветер обломил у меня верхнюю ветку. Видно, совсем старость пришла.
— Грешно тебе жаловаться! — прошелестела в ответ сосна. — Тебе ведь всего только триста семьдесят лет, а вот мне уже триста восемьдесят восемь стукнуло!
И она тяжело вздохнула.
— Да, много мы видели на своем веку, — прошептала сосна — та, что была помоложе. — Давай-ка споем про старину, ведь нам с тобой есть о чем вспомнить.
Буря бушевала в лесу, и сосны, качаясь, запели свою песню:
Мы скованы стужей, мы в снежном плену! Бушует и буйствует вьюга. Под шум ее клонит нас, древних, ко сну, И давнюю видим во сне старину — То время, когда мы, два друга, Две юных сосны, поднялись в вышину, Над робкою зеленью луга. Фиалки у наших подножий цвели, Белили нам хвою метели, И тучи летели из мглистой дали, И бурею рушило ели, Мы к небу тянулись от мерзлой земли, И нас ни столетья согнуть не могли, Ни бури сломить не хотели.