Сказки Восточной Африки. Волшебный Цветок

Сказки Восточной Африки. Волшебный Цветок

Волшебный цветок народной фантазии

Мы привыкли отделять сказку от реальности, противопоставляя вымыслу достоверный факт. Но ведь так было не всегда. В старину люди рассказывали о встречах с чудесами как о чем-то обыденном. Слишком многое в окружавшем наших предков мире было непонятным. И там, где до времени точное знание оказывалось бессильным, на помощь человеческому разуму приходила фантазия. На стыке фантазии и реальности постигалась бесконечная сложность бытия. Может быть, так родились сказки? Сказанное в полной мере относится к фольклору Восточной Африки. Смелые охотники уходят в далекие края, где их на каждом шагу подстерегают опасности,

где звери заговаривают человеческими голосами, а злые колдуны строят козни добрым людям, благородные герои спасают заколдованных принцесс, хитрецы и проказники обводят вокруг пальца доверчивых простаков, порок наказывается, добродетель торжествует – все это привычные мотивы всякого фольклора. Однако сказка интересна не только сюжетом, но и тем своеобразным колоритом, который привносит в нее каждый рассказчик. На канву традиционных сюжетов каждый народ наносит свой неповторимый узор, расцвечивает его своими красками. Вот почему, при всей своей жанровой типичности, восточноафриканские сказки не похожи ни на какие другие в мире.

Восточная Африка – условное географическое название. В этой части света расположены Эфиопия, Сомали, Кения, Танзания, Уганда и Малави. Живущие на их территории народы и внешним обликом, и условиями жизни, и особенностями культуры, и исторической судьбой сильно отличаются друг от друга. Сомалийские кочевники-скотоводы не похожи на эфиопских земледельцев; жители океанского побережья, говорящие на суахили, имеют мало общего с ираку – жителями внутренних районов Танзании, а те, в свой черед,– с кенийскими горцами кикуйю.

Вместе с тем легко различимы три основных культурных массива, определяющих специфику устного народного творчества восточноафриканцев. Это сказки племен, находившихся вплоть до колонизации в изоляции от внешних воздействий и потому в наиболее отчетливой форме воплощающие сугубо африканские обычаи, мировоззрение, мифологию. Таковы сказки и мифы камба, масаи, кикуйю, меру, проживающих в Кении, танзанийских ираку, курия, маконде; ганда из Уганды, яо из Малави. Далее – сказки эфиопских амхарцев, подвергшихся христианизации еще в IV веке. Среди них много бытовых, притчевых, содержащих аллюзии на библейские сюжеты, с сильным морализаторским подтекстом, характерным, кстати, не только для фольклора, но для всей многовековой эфиопской литературы. Персонажами амхарских сказок часто выступают семинаристы, лица духовного звания, нередко подвергающиеся осмеянию. Как правило, им уготована роль обманутых глупцов. И наконец, сказки, где прослеживается влияние исламской культуры: сомалийские и суахилийские. Сомалийские образцы отражают быт странствующих по пустыне кочевников. Чаще всего они лаконичны, с несложным сюжетом, жанрово близки анекдоту. Арабская традиция заложена в основу суахилийских сказок. В них силен волшебный элемент, встречаются реалии, известные по сказкам арабских народов. Усваиваются целые фольклорные циклы, например о проделках Абу Нуваса[1] Гвереца – обезьяна семейства мартышкообразных.

[1] , о приключениях легендарного морехода Синдбада. Но и здесь заимствованные элементы трансформируются весьма значительно, в соответствии с традициями Восточной Африки.

Сказка чаще всего приходит к нам из глубины веков. Она, словно слепок прошлого, хранит на себе следы минувших эпох. Но, продолжая жить, передаваясь из уст в уста, из поколения в поколение, она видоизменяется, обрастает новыми подробностями, меняет свои оттенки. В культуре каждого народа сказка – это одно из звеньев, соединяющих прошлое с настоящим.

Многие народы африканского континента вплоть до XX века сохраняли свои традиционные социальные структуры, они находились на этапе перехода от родоплеменного к классовому обществу. У них не было собственной письменности, а следовательно, и литературы даже в зачаточных формах. В таких условиях фольклор является едва ли не главным средством передачи культурной информации. Коллективная память народа воплощается в мифах, легендах, сказках, песнях. Слушая стариков, молодежь узнавала об устройстве вселенной, о происхождении людей, о предках племени. Постоянно создавались новые сказки. Нередко древние сюжеты трансформировались в соответствии с изменившимися условиями жизни. Так, уже в начале нашего века исследователи записали у камба и кикуйю несколько сказок персонажами которых стали белые люди. Интенсивное проникновение европейцев в глубинные районы Африки, как прежде вторжения иных завоевателей, быстро отразилось в фольклоре африканцев.

О фольклоре африканских народов, сравнительно поздно подвергшихся чужеземным влияниям, можно сказать, что его воспроизводство в рамках местной культуры протекает (или по крайней мере до недавнего времени протекало) довольно бурно. В результате многие из этих сказок возникли не слишком давно хотя, как отмечалось, в них нередко присутствуют весьма древние элементы. Это, однако, не означает, что фольклор, дошедший до нас из внутренних районов континента, молод как явление духовной культуры живущих там людей. Африканцы наверняка сочиняли сказки и пятьсот, и тысячу лет назад. Но содержание этих сказок постоянно осовременивалось, а их формы сохранялись прежними в такой степени, как в обществах, где фольклор на протяжении длительного времени сосуществовал с развитыми традициями литературы, как в султанатах на побережье Индийского океана и в Эфиопии. Суахилийские и амхарские сказки в сюжетном отношении консервативней сказок камба, кикуйю, меру, ганда и т. п. В них чувствуется тяготение к сложившимся стилевым приемам, композиционным схемам, их материал заимствован из далекого прошлого, здесь не часто встретишь реалии более позднего времени. Чтобы читателю стало понятно, в сколь различных условиях создавались сказки, составившие наш сборник, следует остановиться подробнее на истории и культуре восточноафриканских народов.

Восточноафриканское побережье Индийского океана издавна стало оживленным торговым перекрестком. Колонии арабских негоциантов появились там около тысячи лет назад. В X веке арабский географ Аль-Масуди, посетивший эти края, отзывался о них как о земле, «обильной золотом, обильной диковинами, плодородной, жаркой». Поселения арабов быстро росли и богатели. Деревни превращались в города, застроенные красивыми домами, рынки изобиловали товарами. Чего там только не было! Золото и серебро, жемчуг, драгоценные камни, ковры, бархатные и атласные ткани, шелк из далекого Китая, вороные скакуны из Аравии, сандаловое дерево, слоновая кость и пряности из Индии. И на невольничьих рынках велся оживленный торг. Рабский труд (в рабство обращались пленники, захваченные во время набегов на африканские племена, жившие в глубине материк широко использовался колонистами. Мусульманская культура арабских переселенцев из Аравии и других стран Востока сосредоточивалась в прибрежных городах и поселках, поскольку жизнь колонистов была связана прежде всего с морской торговлей и судоходством. Прошло несколько столетий, и эта культура приобрела оригинальные черты. Потомки колонистов смешивались с местным населением. Этнически они уже не были арабами, в их жилах была немалая примесь африканской крови. Они образовали элитную прослойку населения городов-государств. В культурном отношении эти люди были по-прежнему близки арабам. Наибольшего могущества достигли султанаты Килвы, Малинди, Занзибара, Момбасы.

Постепенно преобладающим наречием на побережье стал суахили, принадлежащий к исконно африканской семье языков банту, но значительно расширивший лексический состав за счет арабских заимствований. Первое упоминание о суахили, правда, как о местности на океанском побережье современных Кении и Танзании, встречается в книге знаменитого путешественника XIV века Ибн Баттуты «Подарок созерцающим относительно диковин городов и чудес путешествий». Он пишет о стране ас-Савахил, что по-арабски значит «берега».

Арабы безраздельно хозяйничали на побережье вплоть до конца XV века, когда у них появились могущественные конкуренты в лице португальцев, настойчиво искавших удобного пути в Индию, страну, «где произрастают пряности». Пряности тогда ценились дороже золота. В 1498 году три корабля под командованием Васко да Гамы бросили якоря в бухте возле одного из восточноафриканских городов. Португальцы были удивлены – после долгого путешествия вдоль заселенных первобытными племенами берегов они встретили здесь цивилизацию, во многом не уступающую их собственной. Особенно их поразило богатство рынков. Они были на пороге вожделенного Востока с его несметными сокровищами. Чужеземцам удалось заручиться расположением местного султана, давшего им в проводники опытного лоцмана, «предводителя морской науки» Ибн Маджида. Тот показал португальцам дорогу в Индию.

Из Индии груженные корицей и перцем корабли Васко да Гамы благополучно вернулись в Португалию, опять же проследовав мимо восточноафриканских султанатов. Воодушевленный успехом мореплаватель через три года совершил повторное путешествие вокруг Африки в Индию. Теперь он вел себя не как скромный гость, а как властный хозяин. Португальцы убивали и грабили мирных индийских жителей, после себя они оставили дымящиеся развалины. Большие несчастья португальцы принесли и жителям Восточной Африки. В начале XVI века они подчинили себе султанаты Занзибара, Килвы и Момбасы. Только спустя два века, при помощи аравийских правителей, восточно-африканцам удалось изгнать завоевателей, чтобы – увы – оказаться в зависимости от аравийцев.