Сказки времен Империи
Шрифт:
— А самогон там еще не гонят на транзисторах? — пошутил главбух.
— Запланировано в следующей пятилетке, — пошутил я.
— Езжай! — сказал главбух. — Иностранцы будут?
— Три автобуса, — сказал я.
Главбух остался мною доволен. Я тоже. Получив аванс, я отправился узнавать, как мне добраться до Петушков.
Выяснилось, что лучше всего ехать туда на лошади, потому что на лошади все равно, где передвигаться. Самолеты в Петушки не летали, поезда не ходили, пароходы не плавали. Я серьезно забеспокоился
Наконец какой-то старичок на вокзале мне все подробно рассказал. Нужно ехать поездом до райцентра, потом автобусом. Если влезешь, сказал старичок. А уж после катером по какой-то реке. Если ходит, сказал старичок.
— А если не ходит? — спросил я.
— Тады пешим, — сказал старичок. — Там недалече. Верст двадцать пять.
Я поблагодарил старичка за информацию и пошел покупать резиновые сапоги. И ватник.
На кафедре мой отъезд наделал много шуму. Посыпались заказы на сушеные грибы. А Саша Рыбаков предложил мне удочку для подледного лова.
— Так ведь льда еще нет, — сказал я.
— Как знать, — загадочно сказал Рыбаков. — Эксперименты могут затянуться.
Лаборантка Неля даже всплакнула, когда я прощался. По-моему, она меня любит. Это надо будет проверить, когда приеду, решил я. Прибежал дядя Федя с какой-то посылкой. Просил по пути завезти к нему в деревню, племянникам. В посылке были сухофрукты и пластинка Муслима Магомаева.
Я уточнил у дяди Феди, откуда он родом.
— Из Тульской губернии, — сказал дядя Федя.
— Дядя Федя, ты географию знаешь? — спросил я.
— Нет, — гордо сказал дядя Федя. — Я только Европу знаю. В войну всю прошел. А здесь уже подзабыл маленько. А что, разве не по пути?
Я специально сбегал за картой и показал дяде Феде местонахождение Верхних Петушков.
— Поди ж ты! — огорчился дядя Федя. — Ну все равно. Отдай там кому-нибудь. Магомаева там тоже знают, наверное.
Мой научный багаж заключался в конспекте работы Брумма и пирометре, который я захватил для солидности. Пирометр — это такая штука, которой можно замерять высокие температуры. Он не очень большой.
Потом я направил Фомичу телеграмму. «Командируется представитель комиссии по проверке эффекта Брумма. Подготовьте аппаратуру».
Провожать меня на вокзал никто не пошел. Даже жена. Поезд отходил в третьем часу ночи. Очень удобный поезд для убегающих тайно и навсегда. Я понял, почему отправление назначили так поздно. Или так рано, не знаю. Дело в том, что поезд был отнюдь не «Красная стрела» сообщения Ленинград— Москва. И его отправление днем или вечером могло навести на грустные мысли. Особенно гостей нашего прекрасного города. Я говорю о внешнем виде.
Я шагал вдоль поезда по платформе и вспоминал последние слова жены. Она сказала:
— Петечка, ты должен держаться.
— Это ты насчет научной позиции? — спросил я.
— Нет, насчет выпивки. Там же все пьют!
— Это слухи, — сказал я. — Все не могут пить. Дети не пьют. Старушки тоже. И вообще там передовой колхоз.
— Закусывай салом, — сказала жена. — Говорят, это помогает.
Еду
В вагоне было темно, как в бомбоубежище во время ночного налета. Мне мама рассказывала про бомбоубежища. Такое у меня о них представление.
Я прошел по вагону, спотыкаясь о чьи-то чемоданы. Вагон был общий. Кто-то уже спал на второй полке, высунув ногу в носке наружу. Я ударился о нее носом. Не больно, но неприятно.
На моем месте сидели двое. Они дружелюбно посмотрели на меня, но места не уступили. Предложили присоединиться. Я не присоединился, потому что помнил слова жены.
Забросив пирометр на третью полку, я пошел за бельем. Проводница молча метнула в мою сторону что-то белое. Я поймал. Рубль она поднесла к окошку и долго разглядывала.
На второй полке в своем отсеке я нашел матрац, свернутый, как рулет. В матраце перекатывались пять комков ваты. Я постарался распределить их равномерно по всей площади и застелил простыней. Подушка тоже была не ахти.
Теперь предстояло раздеться. Делать это в проходе я посчитал неприличным. Поэтому я залез на полку и попытался раздеться там. Никогда не думал, что лежа так трудно снимать брюки. Носки по общему примеру я снимать не стал. Странное какое-то ощущение, когда спишь в носках. Однако я все-таки заснул.
Проснулся я довольно скоро от упавшего вниз пирометра. Пирометр свалился с третьей полки на столик, где стояли бутылка и два стакана. К счастью, они были пустые. Но звону все равно было много. Я свесил голову вниз и стал раздумывать, что предпринять. Как ни странно, никто в нашем отсеке не прореагировал. Зато откуда-то пришел мужик в кальсонах и в майке.
— Это что, бинокль? — хрипло спросил он, поднимая пирометр.
— Пирометр, — нехотя сказал я. Ужасно мне не хотелось вдаваться в принцип действия. Я чувствовал, что начинать придется с азов.
— А… Пирометр, — сказал мужик, почесывая сквозь майку грудь. — Давление, значит, мерять?
— Угу, — буркнул я, краснея. Очень стыдно было говорить неправду.
Я взял пирометр и снова забросил его на третью полку. Причем не глядя. А поглядеть стоило бы. Пирометр ударился во что-то мягкое и снова упал. На этот раз он свалился на добровольца в кальсонах. Тот выругался, но снова подал мне прибор.
Я подтянулся на руках и заглянул вверх. На третьей полке кто-то спал. Прямо так, без никаких удобств, на ровной доске. И без подушки. Вероятно, он первоначально спал на пирометре, а потом нечаянно спихнул его вниз. Спал он мертвецки.