Сказки. Фантастика и вымысел в мировом кинематографе
Шрифт:
Так Триер без испуга и застенчивости вновь входит в воды той же реки – а точнее, древних болот, где отбеливали простыни в стародавние времена, и на которых потом было построено здание «Королевства». Их сновидческий ландшафт вновь явится зрителю на начальных титрах третьего сезона.
Первое «Королевство» было рождено состязательным духом, как европейский ответ «Твин Пиксу» Дэвида Линча и Марка Фроста. Таким образом, третий его сезон – равновесный ответ третьему же «Твин Пиксу», грянувшему после 25-летнего перерыва. На этот раз отсылки не ограничиваются красными занавесками – фоном для финальных титров. Главный демон, Великий герцог, превращается в сову, в точности как линчевский Боб, а Карен и Бульдер встречают
Интересно, что Триер, после 1997 года не снимавший сериалы, в определенном смысле явился в «Королевстве» прародителем столь модного впоследствии «скандинавского нуара». Например, его сорежиссер в двух первых сезонах Мортен Арнфред позже принимал участие в нашумевших «Убийстве» и «Мосте», а швейцарский оператор Эрик Кресс снимал то же «Убийство» и первую шведскую экранизацию «Девушки с татуировкой дракона».
В дурные ковидные времена, сразу сменившиеся кошмарными военными, сериалы обрели новую терапевтическую силу. Стали лекарством против смерти, против самой конечности людей и историй. Но и здесь «Королевство» – особенное: ведь Триер опередил свою эпоху, ограничив экранную вселенную огромной больницей. «Исход» – апокалиптический эпос пандемии. В конце концов, болезнь тоже тянется долго, будто сериал, и никогда не знаешь, ждать ли следующего сезона.
Шекспир полагал, что на жизнь возможно смотреть как на историю, рассказанную идиотом, полную шума и ярости, но никак не смысла. Триер следует инструкции в точности. Форма многосерийного телефильма подходит для этого идеально. Сериал позволяет пренебречь логикой во имя увлекательности и не думать о геройских подвигах для актеров (главное – чтобы зритель их полюбил). Это анти-фильм, своеобразная «изнанка», в котором допустимы многие запрещенные приемы. Легализована любая чушь, если публика довольна. Но она погружена в вечный сон – гипноз, практикуемый Триером с давних времен и не случайно напоминающий сомнамбулический транс Карен, полномочного представителя всех зрителей в мире.
Кстати, телевизор в «Исходе» тоже есть. К нему даже прилагается специальный магический пульт красного цвета, способный вызывать приступы острой боли (у кого? Ну конечно, у Карен-зрительницы).
– К моему ребенку! – повторила с отчаянной мольбой мать.
– Осмелишься ли ты последовать за мной? – спросило видение. – Я – смерть!
Мать утвердительно кивнула головой.
В первой же серии первого сезона «Королевства» чуткая фру Друссе слышала в лифте больницы звон колокольчика Мари – девочки, когда-то умученной негодяем по имени Оги Крюгер (врача-убийцу, позаимствовавшего фамилию у голливудского злодея, в флэшбеках и видениях играл любимец Триера и его друг Удо Кир). Еще три серии уходило на то, чтобы узнать причины и способ убийства, отыскать место захоронения тела Мари и упокоить ее бренные останки. Но в последнем кадре сезона на свет являлся новый ребенок – так называемый Младший братец, инфернальный младенец с лицом и интеллектом взрослого. Доктор Юдит (Бригитте Рааберг) зачала его от таинственно пропавшего бойфренда, в чьих чертах узнается давным-давно умерший Оги Крюгер. То есть от призрака. Младшего братца (его старшая сестра – Мари), выношенного и рожденного Юдит в баснословно рекордные сроки, играл тот же Кир. На протяжении всего второго сезона он бесконтрольно увеличивался в размерах, не помещаясь не только в кровать, но и в палату, разговаривал с взрослыми едва слышным тихим голоском и трагически погибал – ведь смерть была единственной альтернативой переходу на «темную сторону», с которой пришел его отец.
Параллельно с этим рассказывалась история Моны (Лаура Кристенсен) – девочки, перетерпевшей неудачную операцию из-за ошибочно рассчитанной анестезии. Она полностью потеряла способность к речи и коммуникации, и ее родители полны решимости засудить врача, ответственного за трагический инцидент, – шведа Стига Хелмера. Именно в этом сюжете первопричина неврастенического поведения Хелмера и его попыток обвинить всех вокруг себя в злонамеренности. Одновременно он пытается заполучить из архива отчет об анестезии – главную улику против него. Мона же меж тем обрела связь с потусторонними мирами и иногда складывает из кубиков с буквами послания, которые могут быть прочитаны особенно внимательными интерпретаторами.
В готике и хорроре обойтись без детей невозможно, так повелось издревле. Дети – читатели и слушатели всех страшных историй, поскольку лишь они способны некритично в них уверовать. А также поверить в себя настолько, что удастся одолеть зло – не раз это происходит в книгах Стивена Кинга, неслучайного соавтора американского (не слишком удачного) ремейка триеровского «Королевства».
«Исход» возвращает на экран и Мону – повзрослевшую (ее играет та же актриса), но по-прежнему живущую в лимбе бесконечного детства, – и Младшего братца. Оказывается, он не умер, а продолжал расти, и сегодня окончательно слился со зданием «Королевства», стал его частью и получил почетную должность Хранителя врат. Теперь он Большой брат, во вполне оруэлловском духе. Когда он зовет Карен на помощь, ее призывает само «Королевство». В стенах больницы бьется его больное сердце. Его сосуды и жилы пронизывают коридоры. Его голова торчит над вечным озером из слез, и скоро он может утонуть.
Дети – Большой брат и Мона – живут в особенном пространстве. Триер оживляет болота из заставки «Королевства», населяет их призрачными сущностями. Карен осознанно вводит себя в сомнамбулическое состояние, чтобы совершить переход и попасть туда, усевшись в корзину для белья старой заброшенной больничной прачечной. Подключается к процессу и постаревшая Юдит. После смерти Младшего братца она перевелась в кардиологию и в свободное время бесцельно бродит по больнице, латая трещины на стенах. Карен открывает ей тайну: чудовищный ребенок жив, и она может его спасти, сделав операцию на сердце – конечно, лишь в том случае, если удастся его локализовать. Из сердца Большого брата извлекают постороннее тело – «снежный шарик» с «Королевством» внутри. Но гигантское дитя все равно тонет в собственных слезах, когда дьявольские проделки заставляют его мать Юдит перерезать себе горло.
Не один лишь Большой брат, но многие персонажи «Исхода» – так и не повзрослевшие дети. Директор Боб играет в компьютерные игры для дошкольников. Здоровяк Бульдер слушается Карен, как ребенок (точно так же его предшественник и тезка трепетал перед своей матерью Друссе). В поисках отцовского духа и праха прибывает в госпиталь Хелмер-младший. А когда у него возникают юридические проблемы, их помогает решить принимающий в помещении женского туалета шведский адвокат: Александр Скарсгорд играет сына адвоката из второго сезона, роль которого воплотил его отец Стеллан Скарсгорд.
Не взрослеющие и потому мудрые дети – комментирующие действие посудомойки-провидцы, на которых стоит остановиться подробнее.
Утром дикие утки поднялись из гнезд и увидали нового товарища.
– Это что за птица? – спросили они.
Утенок вертелся и кланялся во все стороны, как умел.
– Ну и страшилище ты! – сказали дикие утки.
– Впрочем, нам все равно, только не думай породниться с нами.