Сказки
Шрифт:
Кстати, береза, как оказалось, прямого отношения к переходу не имеет. Однажды, опасаясь, что встретит родителей, возвращающихся с работы, что начнутся вопросы: куда? зачем? когда вернешься? — Игорь ушел в прошлое прямо из дома, из собственной комнаты. И сработал «нуль-переход», не отказал таинственный «континуум». Не в березе дело — в самом Игоре. В чужую память можно путешествовать с любого вокзала. Просто с двойной березой связано самое первое путешествие, а Игорь всегда был склонен романтизировать
Но между тем контрольная грянула в свое время, то есть в наше — время памяти Игоря и Валеры Пащенко, у которого память была похуже, чем у приятеля: плохо он запоминал формулы, всякие законы Ома и Гей-Люссака, считал себя прирожденным гуманитарием. Однако списал все умело, без ошибок, не вызвав никаких подозрений у физика. А уж радости-то!..
Хлопнул Бородина по плечу:
— Это дело надо отметить.
— Каким образом? — заинтересовался Игорь, поскольку пащенковская формулировка наталкивала на известный вывод.
Нельзя сказать, конечно, что, дожив до семнадцати лет, Игорь вовсе не знал вкуса соответствующих напитков. Знал. И неплохо относился, подражая в том отцу, к белым сухим винам типа «Цинандали» или там «Гурджаани», не говоря уже о вине со сложным интимным именем «Либ- фраумильх». Но, во-первых, ни он сам, ни у них в доме никогда не злоупотребляли этими напитками, а удачно сделанная контрольная не казалась Игорю достаточным поводом для «злоупотребления». А во-вторых, Пащенко-то у нас спортсмен, «режимник», он-то куда лезет со своим «отметить»?
Но Валера Пащенко остался верен себе.
— Есть предложение пойти в кино, — сказал он.
— Что смотреть?
— Чего-нибудь про любовь.
— О том, как два дурака непрерывно бегают друг ча другом? Сам смотри.
— Сам не хочу. — Пащенко с пути не свернешь, ежели что решил — исполнит. — Тогда другое предложение. Идем в гости.
— К кому?
— К Наташке Яковлевой.
Это предложение стоило обдумать.
— Повод?
— А так.
Хороший повод, убедительный.
— У тебя что, сегодня тренировки нет?
— Угадал, болезный! Так идем или как?
— А не выгонит? — все-таки усомнился Игорь.
— Нас?! Хо-хо! Она будет рада неземной радостью, ибо… — тут он задрал к небу указательный перст, значительно потряс им где-то на уровне второго этажа, но разъяснять свое «ибо» почему-то не стал, счел, видимо, излишним. — А к ней, между прочим, подруга прирулила.
— Что за подруга? Откуда знаешь?
— Ответ первый: с душкой-подружкой Натали купалась в море. Ответ второй: сама сказала.
— Убедил. Тронулись.
И тронулись, благо идти недалеко. А к березе Игорь решил позже пойти, не уйдет от него путешествие в мир иной…
Семнадцать лет,
— А куда ты в последнее время исчезаешь? — нарушил молчание Пащенко, не ведая, что вторгся в хрупкий мир грез о Прекрасной Даме, расколол его своим приземленным вопросом.
Почему Игорь и был сух:
— Не понимаю, что ты имеешь в виду.
— Что ни вечер — ищи тебя, свищи.
— Гуляю.
— Один? Или кое с кем?
Игорь вовсе не собирался посвящать друга, даже самого близкого… во что? — ну, скажем, в тайну двойной березы. Нет, серьезно, то, что происходило там, в чужой памяти, принадлежало только ему и никому больше, никто не имел права даже заглянуть в мир, обретенный Игорем, да что там заглянуть — краешком уха услышать, что он есть, этот мир.
Да и есть ли?..
— Один. И кое с кем. С любопытной Варварой, помнишь, что стало?
— Не хочешь, как хочешь, — Пащенко не обиделся.
Он вообще не умел обижаться, счастливый человек.
И не то чтобы держал себя выше обид, этаким гордецом, а просто не видел в них смысла: чего зря дуться, когда жизнь прекрасна, и на городских соревнованиях установил личный рекорд — два метра пять сантиметров со второй попытки, и кубок завоевал, и погода улыбается, и все девушки будут наши.
Конечно, кое-кто назвал бы Валерку человеком с примитивной нервной организацией, но Игорь-то лучше других знал, что это не так, что Пащенко — просто добрый и умный парень, для которого радость — нормальное чувство, естественное состояние, умел он радоваться любой малости. А люди с тонкой нервной организацией по любому поводу психуют, сохнут от злости к ближним и дальним и выпендриваются тоже по любому поводу. Игорь, увы, не лишен был некой тонкости этой самой организации, и она доставляла ему немало хлопот. Во всяком случае, Валерке он завидовал искренне.
А тот, напротив, никому не завидовал. Кроме Алика с редкой фамилией Радуга, который прыгал в высоту лучше Пащенко, но не потому что талантливей, а потому что работоспособней. Вот так-то…
Когда подошли к Наташиной двери, Игорь на всякий случай — но вроде бы нечаянно — отступил к лифту, кнопка вызова его, что ли, заинтриговала или механизм закрытия дверей? А Пащенко, ничтоже сумняшеся, затрезвонил в дверной электрический колокольчик, поднял тревогу в квартире. И когда Наташа открыла дверь, заорал победно: