Сказки
Шрифт:
Однажды вечером случай привел его в отдаленную часть дворцового сада, которую он мало посещал. Вдруг он почувствовал, что палочка в его руке вздрогнула и три раза ударила о землю. Теперь он уже знал, что это могло значить. Поэтому он вынул кинжал, сделал знаки на стоявших кругом деревьях и прокрался опять во дворец. Там он достал заступ и для своего предприятия стал дожидаться ночи.
Впрочем, само откапывание сокровищ доставило маленькому Муку больше хлопот, чем он думал. Его руки были слишком слабы, а заступ — велик и тяжел. Он проработал, вероятно, уже два часа, прежде чем вырыл на глубину нескольких футов. Наконец он наткнулся на что-то твердое, что зазвенело, как железо. Теперь он стал копать усерднее, и скоро увидел большую железную крышку. Он сам спустился в яму, чтобы посмотреть, что могла покрывать крышка,
Когда Маленький Мук увидел себя обладателем такого количества золота, он подумал, что теперь дело примет иной оборот, и что среди своих врагов при дворе он приобретет себе много доброжелателей и искренних приверженцев. Уже по этому можно было узнать, что добрый Мук не получил, должно быть, очень тщательного воспитания, иначе он, конечно, не мог бы вообразить, что золотом приобретет истинных друзей. Ах, пусть бы он тогда навострил свои туфли и убежал с полным золота плащиком!
Золото, которое с этих пор Маленький Мук стал раздавать горстями, возбудило зависть остальных придворных слуг. Главный повар Аули говорил: «Он фальшивомонетчик». Надсмотрщик рабов Ахмед говорил: «Он выманил это у короля своей болтовней». А казначеи Архац, его злеишии враг, который сам иногда, быть может, хватал из кассы короля, прямо сказал: «Он украл золото». И вот, чтобы действовать наверняка, они сговорились, и однажды главный кравчий Корхуц явился к королю очень печальным и грустным. Его печальное выражение лица было так заметно, что король спросил, что с ним.
— Ах! — отвечал он. — Я огорчен тем, что потерял милость своего государя!
— Что за вздор ты говоришь, друг Корхуц? — возразил ему король. — С каких это пор я не освещаю тебя солнцем своей милости?
Главный кравчий отвечал ему, что ведь тайного обер-лейб-гонца он осыпает золотом, а своим бедным, верным слугам ничего не дает.
Очень изумленный этим известием, король велел рассказать о раздаче золота Маленьким Муком, и заговорщики легко внушили ему подозрение, что Мук каким-нибудь образом украл деньги из сокровищницы. Этот оборот дела был очень приятен казначею, который и без того неохотно давал отчет. Поэтому король отдал приказ тайно следить за всяким шагом Маленького Мука, чтобы поймать его, если возможно, на месте. И вот, когда ночью, следовавшей за этим несчастным днем, Маленький Мук, увидевший, что его касса благодаря его щедрости очень истощена, взял заступ и стал красться в дворцовый сад, чтобы там достать из своего тайного клада новый запас, за ним издали последовала стража под предводительством главного повара Аули и казначея Архаца. В ту минуту, когда он хотел класть золото из горшка в свой плащик, они бросились на него, связали и тотчас повели к королю. Последний, которого и без того рассердил перерыв его сна, принял своего бедного тайного обер-лейб-гонца очень немилостиво и тотчас учинил над ним допрос. Горшок совершенно вырыли из земли и вместе с заступом и полным золота плащиком положили к ногам короля. Казначей заявил, что он со своей стражей застал Мука врасплох, когда он только что зарыл в землю этот горшок с золотом.
Затем король стал допрашивать обвиняемого: правда ли это и откуда он получил золото, которое зарывал.
Маленький Мук, чувствуя свою невиновность, показал, что он нашел этот горшок в саду и что он хотел не зарыть, а вырыть его.
Все присутствовавшие громко засмеялись над этим оправданием, а король, крайне разгневанный мнимой наглостью карлика, воскликнул:
— Как, несчастный! Ты хочешь так глупо и подло обмануть своего короля, обокрав его? Казначей Архац! Я приглашаю тебя сказать, признаешь ли ты эту сумму за ту самую, которой недостает в моей казне?
Казначей отвечал, что он вполне уверен в этом, что столько или еще больше недостает с некоторого времени в королевской казне и что он мог бы дать клятву в том, что это золото украдено.
Тогда король приказал заковать Маленького Мука в тесные оковы и отвести его в башню, а казначею передал золото, чтобы отнести его опять в сокровищницу. Довольный счастливым исходом дела, казначей ушел и дома стал считать блестящие золотые монеты. Но этот злой человек никогда не заявлял, что внизу в горшке лежала записка, в которой было сказано:
«Враг наводнил мою страну, и поэтому я скрываю здесь часть своих сокровищ. Кто бы ни нашел это, да поразит того проклятие его короля, если он тотчас же не передаст это моему сыну!
В тюрьме Маленький Мук предался печальным размышлениям. Он знал, что за кражу королевских вещей определена смерть, и все-таки не хотел открыть королю тайну своей палочки, не без основания боясь лишиться ее и своих туфель. К сожалению, его туфли не могли уже оказать ему никакой помощи, потому что, прикованный к стене в тесных цепях, он не мог, как ни мучился, повернуться на каблуке. Но когда на другой день ему объявили о смерти, тогда он подумал, что лучше жить без волшебной палочки, чем умереть с нею, попросил у короля тайной аудиенции и открыл ему свою тайну. Сначала король не придал никакой веры его сознанию, но Маленький Мук обещал сделать опыт, если король согласится не умерщвлять его. Король дал ему в этом свое слово, велел тайно от него зарыть в землю немного золота и приказал Муку искать его своей палочкой. Мук в несколько минут нашел его, потому что палочка ясно три раза ударила о землю. Тогда король заметил, что казначей обманул его, и послал ему, как это в обычае на Востоке, шелковый шнурок, чтобы он сам удавился. А Маленькому Муку он сказал:
— Я, правда, обещал тебе жизнь, но мне кажется, что ты владеешь не только одной этой тайной палочки. Поэтому ты останешься в вечном заключении, если не сознаешься, что за причина твоего быстрого бега.
Маленький Мук, у которого одна только ночь в башне отняла всякую охоту к дальнейшему заключению, признался, что все его искусство заключается в туфлях, но не сообщил королю тайны о троекратном повороте на каблуке. Чтобы сделать опыт, король сам вступил в туфли и как безумный понесся по саду. Он часто хотел остановиться, но не знал, как задержать туфли, и Маленький Мук, который не мог отказать себе в этой небольшой мести, заставил его бегать, пока он не упал без чувств.
Когда король опять пришел в сознание, он был страшно разгневан на Маленького Мука, заставившего его бегать до бесчувствия.
— Я дал свое слово даровать тебе свободу и жизнь, но ты должен в течение двенадцати часов покинуть мою страну, иначе я велю повесить тебя!
А туфли и палочку он велел положить в свою сокровищницу.
Таким же бедным, как всегда, Маленький Мук вышел из страны, проклиная свою глупость, из-за которой он вообразил, что может играть при дворе значительную роль. К счастью, страна, откуда он был изгнан, была невелика; поэтому уже через восемь часов он был на границе, хотя идти для него было очень тяжело, так как он привык к своим милым туфлям.
Когда он очутился за границей, он оставил обычную дорогу, чтобы отыскать самую дремучую глушь лесов и жить там одиноко, потому что он возненавидел всех людей. В дремучем лесу он напал на место, которое показалось ему вполне подходящим для принятого им решения. Светлый ручей, окруженный большими тенистыми смоковницами, и мягкая трава манили его к себе. Там он бросился на землю с решением не принимать больше пищи, а ожидать здесь смерти. Среди печальных размышлений о смерти он заснул; но когда он опять проснулся и его стал мучить голод, он подумал, что голодная смерть — опасная вещь, и оглянулся, нельзя ли где достать чего-нибудь поесть.
На дереве, под которым он спал, висели великолепные, спелые смоквы. Он поднялся наверх, чтобы сорвать себе несколько штук, отлично наелся и потом спустился в ручью, чтобы утолить жажду. Но как велик был его ужас, когда в воде показалась ему его голова, украшенная двумя огромными ушами и толстым длинным носом! Пораженный этим, он схватился руками за уши, и, действительно, они были длиной более половины локтя.
— Я вполне заслуживаю ослиных ушей, — воскликнул он, — потому что, как осел, топтал ногами свое счастье!