Сказочное невезение

Джонс Диана Уинн

Он передал мяч чародею. Сэр Саймон кивнул и понес красный шар прочь, мимо мистера Прендергаста, потом в открытую дверь.

– Тут я уж точно ни при чем, – заявил мистер Амос. – Но поймите – вы, все! – Он раскинул руки в умоляющем жесте.

Вот только беда состояла в том, что все так перепугались этого призрака, что мистера Амоса никто уже не воспринимал всерьез. На мой взгляд, мистер Амос сейчас очень походил на грушевидного пингвина-недомерка, и все же он продолжил со страстью в голосе:

– Вы должны понять! Я действовал исключительно в интересах Столлери. Когда скончался мой отец, граф

Хамфри, Столлери был разорен. Сады зарастали, крыша текла, мне пришлось заложить поместье, чтобы расплатиться с прислугой, а прислуга, кстати, была второсортная и неумелая. У меня чуть сердце не разорвалось. Я очень люблю Столлери. Мне так хотелось, чтобы здесь все было как положено – порядок, достаток, красота, штат вышколенных, почтительных слуг. Я знал, что на это нужны миллионы, знал, что на это уйдут все мои силы и энергия, знал, что без волшебства не обойтись, – особого волшебства, волшебства, которое, да будет вам известно, я сам изобрел и тайно установил в погребе! Чтобы зарабатывать деньги, я должен был иметь свободный доступ к этому погребу. А единственный человек, который имеет свободный доступ к погребу, – это дворецкий; соответственно, мне пришлось стать дворецким. Поймите, пожалуйста, я вынужден был стать дворецким! Я заплатил одному молодому актеру, чтобы он занял мое место, – мы с Рудольфом Брауном были в те дни очень похожи…

– Да, а своего брата – моего мужа – ты выставил за дверь, – внезапно произнесла с горечью моя мама. – Чтобы не путался под ногами. Хуберт так от этого и не оправился.

Мистер Амос уставился на нее – похоже, он вовсе забыл о ее присутствии.

– Хуберту очень нравилось заправлять книжным магазином, – сказал он.

– Ничего подобного, – отрезала мама. – Это я придумала книжный магазин.

– Вы упускаете две вещи, граф Амос, – вставил Габриэль де Витт. – Первая состоит в том, что, возвеличив своего приятеля-актера, вы обманули короля, а это измена, а второе – что ваша попытка возродить Столлери с самого начала была обречена на провал.

– Обречена? – повторил мистер Амос. Он поднял руку и широким жестом обвел Главный салон, гостей, люстры, прекрасную роспись на потолке, позолоченные диваны и стулья. – И вот это вы называете провалом?

– Провалом, – подтвердил Габриэль де Витт. – Вы, возможно, успели заметить, что все без исключения остальные здания, выстроенные над этой вероятностной аномалией, представляют собой опустевшие развалины. Эта аномалия – как слив в раковине. Рано или поздно она утянет Столлери в ту же воронку разрушения – сколько бы вы ни прибегали к магии, сколько бы денег сюда ни вкладывали. Полагаю, расходы по содержанию этого поместья превосходят… А, вот и сэр Саймон.

Он отвернулся от мистера Амоса, продолжавшего взирать на него в испуганном недоумении. Вошел сэр Саймон в окружении законников и чародеев. Еще бы – с этого этажа в библиотеку можно было попасть через галерею, на все потребовалось несколько минут. Сэр Саймон подошел к Габриэлю де Витту – в одной руке он держал резиновый мяч. А в другой болтался мой фотоаппарат.

– Прошу вас, монсеньор, – сказал он. – Жертва утверждает, что убийца лишил ее жизни, заловив ее душу вот в этот фотоаппарат.

В первый миг я даже забыл, как дышать. И могу поклясться, что сердце мое

тоже остановилось. А потом вдруг мощным толчком вернулось к жизни и загрохотало в ушах, пока мир не подернулся рваной серой завесой и мне не показалось, что я сейчас потеряю сознание. Тут я вспомнил, что положил фотоаппарат на полку, когда у Кристофера свело ногу. Вспомнил, как вспышка ударила прямо ведьме в лицо, когда она начала накладывать на меня заклятие. Вспомнил тот журнал, проиллюстрированный скверными картинками. Картинками, не фотографиями. Ведьма явилась из мира, где никто не решался фотографировать, потому что душа сфотографированного застревала в фотоаппарате. Я оказался убийцей. И тут я подумал: да, меня действительно преследует Злой Рок.

Смутно долетали до меня слова Габриэля де Витта:

– Попрошу всех подождать либо в этом помещении, либо в банкетном зале вместе со слугами. Я либо кто-то из моих сотрудников или полицейских должны допросить вас всех по очереди под действием заклятия на правду.

Очень многие гости начали возмущаться. Я понял – нужно выбираться отсюда! Огляделся и понял, что стою совсем рядом со служебной дверью. Меня оттеснили к ней, когда явилась вся эта компания с Габриэлем де Виттом. А Габриэль де Витт тем временем продолжал:

– Да, возможно, на это уйдет вся ночь, но речь об убийстве, мадам.

Очень медленно и аккуратно я начал отползать к двери. Отполз еще немножко, пока возмущались другие гости. Когда я добрался до двери, Габриэль де Витт говорил:

– Прошу прощения, но правосудие должно восторжествовать, сэр.

Я пятился, пока дверь не отворилась у меня за спиной. А потом, про себя возблагодарив мистера Амоса за его долгие уроки входить и выходить бесшумно, я взялся за дверь и скользнул на другую ее сторону. Затворил ее, не вынимая пальцев, чтобы не раздалось хлопка, а потом немного постоял в надежде, что никто ничего не заметил.

– Там Габриэль де Витт, да? – раздался шепот.

Я отскочил в сторону и увидел, что к стене у двери прижалась Милли. Вид у нее был такой же испуганный, как и у меня.

– И в доме полно полиции, – продолжала она. – Помоги мне выбраться отсюда, Конрад!

Я кивнул и на цыпочках стал красться к лестнице для прислуги. Я решил, что Милли перепугается еще сильнее, если я объясню, что мне еще важнее выбраться отсюда, чем ей. Просто прошептал – она кралась следом:

– А где эти полицейские по большей части?

– Собирают всех горничных и кухонных работников и ведут в банкетный зал на допрос, – прошептала она. – Мне все время приходилось прятаться.

– Это хорошо, – сказал я. – Тогда, возможно, нам удастся выбраться через подклеть. Ты можешь нас сделать невидимыми?

– Да, но среди них много чародеев, – шепнула Милли. – А они нас увидят.

– Все равно давай, – сказал я.

– Ладно, – откликнулась она.

Мы на цыпочках двинулись дальше. Не могу сказать, были мы невидимыми или нет. Видимо, были, потому что перед тем, как добраться до лестницы, мы прошли мимо лифта и оттуда как раз вышел полицейский, толкая перед собой миссис Балдок и мисс Семпл, и никто из них нас не увидел. Обе экономки плакали – миссис Балдок громко и самозабвенно рыдала, а мисс Семпл хлюпала носом и изливала потоки слез.