Сказочные повести. Выпуск первый
Шрифт:
«Надо маме сказать. Вдруг она ещё заругается, что я маленьким стал?» – подумал Вова и, подобрав полы пальто, быстро побежал к телефону-автомату.
Глава 6
ВОВА ИВАНОВ РЕШАЕТ ПРИНЯТЬ КРАСНУЮ ПИЛЮЛЮ
Вова долго не мог достать из кармана монету. Карман был теперь у самых колен, а когда Вова нагибался, карман опускался ещё ниже.
Наконец Вова, придерживая рукой непослушный карман, достал две копейки и вошёл в телефонную будку.
Он хотел набрать номер своего телефона, но вдруг,
«253… – мучительно думал Вова. – А может быть, и не 253…»
Вова долго стоял и вспоминал его в полутёмной холодной будке, но так и не вспомнил.
Ноги у него так озябли, что он испугался, как бы они не примёрзли к полу.
Потом какой-то дядя, похожий на дятла, постучал чем-то в стекло – не то монеткой, не то своим красным носом.
Вова вышел из автомата.
Уже смеркалось. Снежинки стали совсем серые. Вова прошёл мимо большого тёмного грузовика. Засыпанный снегом шофёр, согнувшись, стоял возле колеса и подвинчивал какую-то гайку.
Шофёр выпрямился и отряхнулся. Во все стороны от него полетел снег.
– Это знаешь что? – сказал шофёр Вове и показал ему большой гаечный ключ.
– Знаю! – поспешно ответил Вова и добавил: – Мне папа таким ключом велосипед чинил.
– Ну, если ты уже на велосипеде гоняешь, – с уважением протянул шофёр, – тогда вот что, брат, подержи-ка минуточку ключ вот в таком положении…
Шофёр на животе уполз под грузовик, а Вова ухватился за рукоятку ключа и забыл о своих огорчениях. А тут ещё на заборе появилось трое засыпанных снегом мальчишек.
Они с завистью уставились на Вову, который помогал чинить настоящий большой грузовик. Вова посмотрел на них с гордостью, а потом нарочно сделал обычное, скучное лицо, как будто он каждый день помогает всем шофёрам в городе чинить грузовики.
– Держи. Держи крепче. Ровнее! – из-под грузовика сказал шофёр.
Вова и так держал ключ изо всех сил. Ключ был большой, чёрный и очень холодный. И почему-то он становился всё тяжелее и холоднее. Он тянул Вовины руки вниз. Вова напрягся изо всех сил, стиснул зубы и даже зажмурился. Но ключ всё-таки вырвался из его рук и упал прямо на ногу шофёра, торчащую из-под грузовика.
– Э-эх! – страдальчески охнул шофёр, выглядывая из-за колеса. – А ну, ребята, помогите мне! – крикнул он мальчишкам, сидевшим на заборе, и добавил: – А ты домой иди. К мамке. Тебе спать пора.
Засыпанные снегом мальчишки свистнули от восторга и спрыгнули с забора.
А Вова, втянув голову в плечи, поспешно свернул за угол.
«Да я, может, в десять часов ложусь. Да я, может, недавно пять минут одиннадцатого лёг… – думал он, изо всех сил стараясь не зареветь от глубокой обиды. – Да я, если хочу, сто гаек сам заверну…»
Вова оглянулся. Он никогда не был в этом переулке. Переулок был кривой, тёмный, весь засыпанный снегом.
«Куда это я забрёл? – подумал Вова. – Может, тут и люди не живут? Никого не видно. И темно как…»
Но в это время замигали, замерцали сиреневым светом фонари, подвешенные где-то высоко-высоко,
И тут Вова увидел вдалеке, в самом конце переулка, свою бабушку. Она была маленькая, в старом пальто. Бабушка шла немного перекосившись набок, потому что в одной руке она несла чемодан.
Она останавливалась под каждым фонарём, ставила чемодан на землю и, развернув какую-то узкую бумажку, близоруко наклонялась и рассматривала её.
– Бабушка! – крикнул Вова и подбежал к ней.
Но тут он увидел, что это вовсе не его бабушка, а просто какая-то очень похожая на неё старушка.
И хотя у старушки и нос, и глаза, и рот были совсем другие, всё равно она была похожа на Вовину бабушку. Наверное, потому, что у неё было очень доброе лицо и старые узкие плечи.
– Видишь, внучек, – сказала старушка, беспомощно поднося бумажку к глазам, – к дочке приехала. Ведь писала мне дочка: «Телеграмму пришли – я тебя встречу». А я всё «сама да сама». Вот тебе и «сама»! Заблудилась я. И адрес не прочту никак. Вон буквы какие мелкие, словно букашки…
– Давайте я прочту, – не выдержал Вова. – И чемодан доне…
Тут Вова покосился на чемодан и не договорил. Это раньше ему ничего бы не стоило отнести этот чемодан хоть на край света. А теперь он, наверное, с трудом приподнял бы его двумя руками.
– А ты разве читать умеешь? – недоверчиво спросила старушка и улыбнулась.
– Я в четвёртом классе учусь! – даже обиделся Вова.
Старушка вздохнула и как-то нерешительно протянула ему бумажку.
– У…л…и… Ули… – начал читать Вова, но почему-то он читал по складам, – ц…а… ца. Улица, – наконец прочёл Вова.
– Правильно, улица, – обрадовалась старушка. – Надо же, какой разумник! Ну, дальше читай, внучек.
– Дальше… – Вова запнулся. – Дальше…
Что такое? Странное дело. Вова никак не мог вспомнить следующую букву. Буква была большая, заглавная и очень знакомая. Вова мог поклясться, что встречал её в книжках сто, тысячу раз… Но сейчас он никак не мог её вспомнить.
«А, ладно, и без первой буквы обойдусь как-нибудь», – решил Вова.
– П…р…о, про… – сложил Вова, не замечая, что он немного переставил буквы местами, – т…и…в… тив… н…а…я… противная. Улица Противная, – наконец прочёл Вова и поднял на старушку глаза.
– Противная?! – негромко ахнула старушка. – Нет, не Противная. Мне дочка её как-то по-другому называла.
Она укоризненно посмотрела на Вову и вытянула из его пальцев бумажку с адресом. Под ближайшим фонарём она опять остановилась. А снег падал ей на спину и плечи.
«Зря я только с этой пилюлей связался…» – вдруг с тоской подумал Вова.
Вот бы вспомнить сейчас все буквы и прочесть этот злосчастный адрес! Тогда Вова обязательно отвёл бы эту старушку к её дочке. Он бы позвонил в звонок, а дочка открыла бы дверь, и обрадовалась, и удивилась. А Вова бы сказал совсем просто: «Вот вам, пожалуйста, ваша мама. Я её нашёл на улице, далеко-далеко отсюда…»