Сказочные повести. Выпуск седьмой
Шрифт:
Борьба за этот почетный титул подходила к концу.
Друзья подошли к барьеру, за которым состязались участники.
Они были разделены на четыре группы.
В первой бездельники соревновались, кто глубже засунет нос в банку.
Во второй — кто дольше продержит на высунутом языке горошину.
В третьей — в правом углу площадки — стоял дикий шум.
Здесь, чтобы победить, надо было перекричать ДРУГ Друга.
Верх брала толстуха в малиновой кофте. Она визжала, как поросенок, которого кладут в мешок.
Зато
Соревнующиеся спали.
Один из них сидел в бочке с водой. Над поверхностью торчала только его голова с закрытыми глазами.
Второй спал лежа на битом стекле и ржавых гвоздях. Он сладко улыбался во сне.
— О, этот, чего доброго, станет чемпионом! — заметил Буртик.
Но он ошибся. Большинство голов в толпе было повернуто к сухому дубу, стоявшему на самом краю площадки. На нем висел вниз головой подвешенный за левую ногу человек. Он изредка шевелился во сне и посапывал. Это был бездельник по имени Бескалош. Он висел и спал уже шестой день кряду.
Народ ждал. Неожиданно послышался треск — веревка, на которой висел Бескалош, оборвалась, и он, не просыпаясь, упал прямо в объятия своих поклонников.
Крики «ура!» потрясли воздух. Судьи несли дубовый венок. Чемпион был избран.
Когда, покинув площадь, мастера и Нигугу вышли из города, в лицо им пахнул сухой горячий ветер. Впереди лежала пустыня — суровые владения хана Бассейна.
Глава восьмая,
из которой можно узнать о хане Бассейне, луне и дальнейшей судьбе мастеров
Жаркий сухой ветер, который гонял по пустыне колючие шары сухой травы и наметал песчаные валы около покинутых колодцев, только долетев до середины пустыни, мог услышать, подхватить и разнести звуки человеческих голосов. Только здесь сохранились дома — жалкие, слепленные из глины, и чахлая зелень — все, что осталось от некогда богатого города.
Среди домов и сохнущих на корню садов поднимались дворцовые стены. Второй месяц при дворе хана Бассейна никому не было покоя.
— Ничего не известно? Никто не объявился? — спрашивали друг друга бездельники.
Второй месяц с высокой башни, сменяясь каждый час, глашатаи выкрикивали:
— Бездельники и дети бездельников! Кто придумает, как без труда и затраты времени сделать имя нашего хана бессмертным, получит тысячу верблюдов и туфлю с ханской ноги! Торопитесь, бездельники и дети бездельников!
Хан гневался. Мрачный, он сидел, по-совиному сгорбясь на подушках, и ждал.
Никто не являлся, а прославиться ему было необходимо.
Деды и прадеды хана воевали. У него не было армии. Деды и прадеды строили города. У него не было рабочих. Во дворцах дедов и прадедов трудились золотых дел мастера, и звездочеты прибавляли к тысячам звезд новые тысячи. Во дворце хана никто не умел держать в руке резец и не мог сосчитать до девяти.
Сегодня хан поставил у дверей своего любимого визиря Рахат-Лукума смотреть,
— Ведут! Ведут! — закричал наконец Рахат-Лукум.
В зал ввели почерневших от солнца и совершенно обессилевших мастеров и их спутника. Без еды, страдая от жажды, они шли восемь дней по следам похитителей, пока не повстречали бездельников Бассейна.
— Что придумали эти люди? — нетерпеливо спросил хан.
— О могущественнейший из ханов, они не придумали ничего! — упав ниц, доложили бездельники.
— Зачем же они здесь?
— О тень полудня! Эти люди, вместо того чтобы наслаждаться прохладой стен, путешествовали через пустыню, испытывая муки жажды и голода, — забормотал, стуча лбом об пол, один из бездельников.
— Смотрите, как они измучены, как стерты их ноги и как ввалились их глаза! — удивлялись придворные.
— Они просят накормить и напоить их, а потом вновь собираются идти через пустыню, — доложил второй бездельник.
— Это очень странно, о великий хан! — шепнул Рахат-Лукум. — Эти люди не бездельники. Они стремятся к тайной цели. Нельзя отпускать их.
Хан зевнул и сказал Рахат-Лукуму что-то на ухо.
— Неподвижнейший из неподвижных повелел удовлетворить просьбу несчастных, — объявил тот. — Они будут пить, есть и жить во дворцовой башне. Жить до тех пор, пока хан не решит, чем он еще может им помочь. А решит он это после того, как прославит свое имя!
Путешественникам не дали сказать ни слова, подхватили под руки и потащили из дворца.
Так мастера и Нигугу оказались в каменной башне. Башня была без окон, а сверху закрыта огромной деревянной крышкой.
Потянулись томительные дни. Часами шагали пленники взад-вперед, от стены к стене, страдая от нетерпения и злости и слушая, как вопят наверху глашатаи:
— Бездельники и дети бездельников! Кто придумает, как без труда и затраты времени сделать имя нашего хана бессмертным, получит тысячу верблюдов и туфлю с ханской ноги. Торопитесь, бездельники и дети бездельников!
Был вечер. Мастер Гак и Нигугу уже спали, когда их разбудил неожиданный стук.
Это Буртик барабанил изо всех сил кулаком в стену.
— Поосторожнее, — пробормотал Гак. — Что с тобой, решил пробить ее кулаком?
— Стены здесь толщиной два копья, — печально отозвался Нигугу.
Но Буртик не слушал их.
— В чем дело? — раздался наконец сверху голос стражника.
— Немедленно отведите нас к хану! — крикнул мастер. — Я знаю, как прославить его имя!
— Вот так раз, — удивился Гак. — Я было решил, ты и в самом деле придумал что-то дельное. Зачем тебе бессмертие этого болвана?
— Мне нужны верблюды, — тихо ответил ему товарищ.