Сказочные повести
Шрифт:
Виллем и Питер одновременно обернулись. Из-за деревьев вышли тени, которые незаметно подкрались к ним под шум ветра.
— Перестань рассказывать сказки, — произнес тот же голос. — Кто тебе поверит! Не слушай его, Карина. Он врет, как все взрослые.
Питер выпятил грудь, глаза его сверкнули.
— Сам ты врешь! Все, что я говорил, чистая правда. Немедленно возьми обратно свои слова о том, что я вру, как все взрослые. Иначе, ваша милость, я вызываю вас на дуэль! Извольте драться, как настоящий мужчина!
Питер выхватил кинжал и приготовился к бою.
Тени окружили Питера и Виллема. Скоро они уже оказались в плотном кольце детей.
Впереди всех стоял высокий мальчик, он был выше Виллема. В руках он держал увесистую дубинку. Дубинка производила куда более грозное впечатление, чем кинжал Питера.
По мнению Виллема, Питер вел себя мужественно. Он весь подобрался и от этого стал как будто еще меньше. Но, вспомнив про все победы, которые Питер одержал над пиратами, и про хищников, которых он уложил на охоте, Виллем испытал жалость к этому большому мальчику.
Мальчик, по-видимому, предводитель потерянных детей, невозмутимо похлопывал дубинкой по своей ладони.
— Ты кто? — спросил он.
— Я Питер Пэн, — громко ответил Питер и гордо выпрямился.
— Питер Пэн? — Мальчик задумался… — Питер Пэн… — Казалось, он вот-вот что-то вспомнит, однако голос его зазвучал сурово: — Первый раз о таком слышу. Да и выглядишь ты каким-то ненастоящим.
Это он зря сказал. Питер тут же кинулся на него, в лунном свете сверкнул кинжал.
— За твою наглую ложь я выколю тебе глаза и перережу глотку! — кричал Питер.
Они покатились по земле, поросшей мхом.
Виллем, Карина и другие ребята испуганно расступились. В темноте ничего не было видно, только слышалась возня, глухие удары да крики: Ай, сдавайся, ни за что, честь дороже, царапаться нечестно, кровь твоего сердца зальет темноту ночи!
— Что здесь происходит? — Громоподобный голос заставил всех поднять глаза. Драка прекратилась.
Человек в широком сюртуке, с всклокоченными волосами схватил за шиворот дерущихся и заставил их встать.
Он переводил взгляд с одного на другого.
— Итак, кто мне объяснит, что здесь происходит?
Он обернулся к ребятам, глядя на них из-под кустистых бровей. Вдруг он увидел Виллема.
Его узкие губы растянулись в странной улыбке.
— Какое счастье! Нашелся наш потерянный друг!
— Никакой я не потерянный, — пробормотал Виллем. — Я прекрасно знаю, где я.
Сюденъельм от души расхохотался, его глаза утонули в глубоких складках.
— Чудесно, чудесно, мой мальчик! — в горле у него еще клокотал смех. — Чудесно, что ты любишь шутить. Но я-то сейчас говорю серьезно. — Складки вокруг глаз Сюденъельма расправились, и он остановил взгляд на Карине. — Может, вы, Карина, объяснишь мне, что здесь происходит? Из-за чего они дерутся?
— Вон тот чудной мальчик хотел заманить нас с собой в страну, которую он называл Нетинебудет.
— Ах, вот как! — Волосы Сюденъельма вздыбились еще больше, а голос стал глуше. — Зачем же он вас туда звал?
— Он говорит, что там очень хорошо… Что мы там… перестанем быть невидимками.
— Вот как? Любопытно! И вы ему поверили? — спросил Сюденъельм.
— Нет, и не подумали, — сказала Карина. — Из-за этого Тур с ним и подрался. Очень нужно верить всякой болтовне.
Питер что-то пробормотал, но Сюденъельм так встряхнул его, что он тут же умолк.
— А еще он говорил, что ты держишь нас в неволе.
Глаза Сюденъельма снова утонули в бесчисленных складках. Но внезапно он оборвал смех, отпустил Тура, а Питера швырнул на землю. Нагнувшись над ним, он злобно проговорил:
— Да как ты смеешь говорить, будто я держу их в неволе! Не тебе об этом судить! А знаешь, сколько брошенных и бездомных детей бродит ночью по городу и его окрестностям? Неволя! Это ж надо выдумать! Ты просто маленький лгунишка! Хотел такой хитростью заманить к себе моих ребятишек?
Потом он выпрямился с таким видом, словно Питер был всего лишь какой-то несъедобный гриб, и обратился к детям:
— Итак, вы нашли потерянного мальчика, которого мы искали.
— Он тоже говорит, что ты злой, — вдруг сказала Карина, глядя на Виллема.
Приветливое выражение с лица Сюденъельма как ветром сдуло, вид у него стал обиженный и грустный.
Тени за спиной у Виллема грозно зашептались.
— Виллем, — сказал Сюденъельм хорошо знакомым голосом хозяина кондитерской. Такой голос мог быть только у доброго человека.
У Виллема заныло под ложечкой. Уж не возвел ли он напраслину на Сюденъельма? Однако он не мог забыть угрюмый, холодный взгляд, которым Сюденъельм смотрел на него у реки, тот взгляд не предвещал ничего доброго.
— С чего ты взял, что я злой, Виллем? — спросил Сюденъельм.
Виллем мотнул головой — он не желал разговаривать с Сюденъельмом. Он смотрел на Питера, безуспешно стараясь разобрать, что тот шепчет ему.
— Я желаю тебе добра, и мне жаль, что ты этого не понимаешь. Спроси у этих детей, разве я бываю с ними груб или жесток? Скажите ему сами, дети!
— Нет, никогда! — почти в один голос ответили дети.
Сюденъельм посмотрел на Виллема.
— Боюсь, как бы сегодня ночью ты не исчез окончательно, слишком нынче темно. Ты уже начал исчезать. Хорошо, что хоть мы еще видим тебя. Ты исчезаешь с каждой минутой. Твои руки уже тают в тумане, ноги…
— Не верь ему! Он врет! — крикнул Питер.
Сюденъельм сделал вид, что ничего не слышал.
— Я хочу помочь тебе, пока ты не превратился в воздух и слезы, — продолжал Сюденъельм. — И сделать это могу только я. Больше никто…. Хватайте их! — вдруг крикнул он. — Хотят, не хотят, неважно! Они сами не понимают своего счастья.