Скелет в шкафу
Шрифт:
Я переспросил:
– Мы?
– Разве мы не вместе?
– Разве в те моменты, – сказал я, – когда будешь мне спинку чесать. Не «если», а «когда». Насколько я понял, мне предстоит всего лишь разговор с очень умным, как сказал твой начальник, человеком. А так как у вас там собственных умных даже начинать искать не стоит, то решили обратиться к доктору наук на стороне.
Она сказала с презрением:
– От скромности не умрешь!.. Даже экземы не будет.
– Жаль?
– Еще как! Вообще-то я раньше докторов наук представляла иначе.
– А
Она покосилась с заметным подозрением.
– Звучит как-то не очень… лестно.
– А что? – удивился я. – Вы же силовые структуры! У вас пистолеты и дубинки, зачем еще и…
Я умолк, она закончила саркастически:
– …мозги? Нам мозги совсем не нужны? Совсем-совсем?
Я сказал примирительно:
– Без обид, я не хотел сказать, что силовым структурам мозги не нужны совсем.
– Ну-ну?
– Иначе вы бы и ложкой не умели пользоваться, – пояснил я, – и штаны бы надеть не удалось.
Она сказала с едкой ноткой:
– А кто сказал, что умеем ложкой? Нет, прямо из мисок хлебаем. А кто-то и вовсе лакает. И штаны нам надевает целый штат санитаров… Свинья ты распоследняя!
Руль крутнула с такой силой, что инерция едва не расплющила меня о стенку автомобиля, все-таки гравитация в девять с хвостиком великовата. Когда у нас будет выбор, предпочту планету с гравитацией в семь, влажностью поменьше, давлением… хотя вообще-то сингуляру все эти мелочи будут по фигу.
Автомобиль скрипнул тормозами и замер перед подъездом старинного вида здания с колоннами, портиком и лепными фигурками по бокам и над дверью. Да и сама дверь хоть и металлическая, но сверху донизу покрыта барельефами сценок на мифологические темы.
– Фух, – сказал я с облегчением, – а я думал, заложила такой поворот, чтобы от меня избавиться.
Она смерила меня презрительным взглядом.
– Ты все еще такой нежный?
– А то!
– Но бицуха вроде бы стала толще.
– Моя бицуха в мозгах, – напомнил я. – Я интеллектуал, мать вашу. Эстет. Культуролог нового поколения, который старую культуру похоронит, а новую не заведет ввиду ее ненадобности.
Она вышла молча, даже не изволив возмутиться такой наглостью, что вовсе не наглость, если подумать. Сингулярность уже рядом, как сказал Курцвейл, но люди предпочитают жить во вчерашнем дне и полагать, что и завтра будет то же самое, только «лучше», а лучше для них, когда морды шире.
Я захлопнул за собой дверцу, и автомобиль всего лишь чуть отодвинулся, даже не подумав искать стоянку. Впрочем, если это то самое управление, о котором думаю, то все должно быть наготове и близко.
– Какой памятник старины испохабили, – сказал я скорбно. – Этот дворец для своей любовницы, балерины Императорского театра, построил промышленник Юрий Староконюший!.. Он сразу стал достопримечательностью…
Она перебила:
– А сейчас ты скажешь, что здесь бывали в гостях у балерины Комиссаржевской Репин, Чехов, Толстой и даже Чайковский?
– Кроме Чайковского, – согласился я. – Он не бывал, так как был в контрах с Репиным, а тот отсюда не вылезал… Зато бывал Мусоргский. И, кстати, Комиссаржевская не балерина, а хорошая такая актриса Малого Императорского театра.
– Гад, – сказала она в сердцах, – сколько же мусора в головах у людей!.. А еще доктор наук! Вот куда уходят народные деньги… Иди быстрее, не рассматривай!
Я поднялся на крыльцо, она идет сзади, как конвоир, контролируя каждое мое движение, вдруг упаду в обморок от излишней волнительности, ученые все такие нервные, пугливые.
Дверь Ингрид сама распахнула для меня, доказывая, что доминант здесь она, а я субдоминант, хоть и вроде бы самец, но это в координатах старого времени с его завышенными оценками роли мужчин в обществе.
Я пробормотал:
– А эту дверь поставили всего двенадцать лет назад, сохранив рисунки и стиль оружейных дел мастера Уварова, который изготовил ее в рекордно короткие сроки.
Она пихнула меня в спину, я подумал, как веселятся ребята из секретной службы, наблюдая на мониторах ее бурное детское негодование.
– Теперь ваше управление здесь? – спросил я.
Она посмотрела на меня с подозрением.
– Будто не знаешь где! А здесь филиал. Один из.
– А остальные?
Она сказала с сарказмом:
– Вот так щас и скажу! А ты вдруг увешен госдеповскими микрофонами!.. А еще есть квартиры для конспиративных встреч, чтобы не засвечивать наших агентов под прикрытием. Шагай быстрее, каракатица!
В холле мужчина в приличном костюме посмотрел на меня цепким безразличным взглядом, углядев типичного ботаника, и больше не обращал внимания, как только заметил за моей спиной неотступно следующую Ингрид.
– Стоп, – велела она. – Не туда!.. Куда смотришь?.. Вверх по лестнице!
– Дикари, – сказал я с чувством. – Это у них вождь должен сидеть выше всех. Даже трон всегда ставили на помосте.
Она фыркнула.
– Можно подумать, ваш директор не под самой крышей!
– Я и говорю, – согласился я. – Дикари. Директор не ученый, а всего лишь администратор. Возможно, еще и у вас жалованье получает?
– Что-что?
– Ага, – сказал я с удовлетворением, – у тебя к таким тайнам нет допуска, понял!
– Не останавливайся.
– Я и говорю, что погоны у него… невидимые для нас?.. Ничего, придет сингулярность, мы вас всех…
Она прикрикнула:
– Ногами не останавливайся, а не языком!
На втором этаже прошли по короткому коридору, там наткнулись на парня в строгом костюме, но на дипломата похож не больше, чем я на балерину.
Ингрид кивнула ему, он посмотрел мимо нас, это что-то у них значит, а она открыла дверь в последнюю комнату, я не успел сдвинуться, как втолкнула вовнутрь.