Скелет в шкафу
Шрифт:
Он с поощряющей улыбкой смотрел, как я отодвинул для нее кресло. Ингрид прошла царственно, а когда я придвинул обратно, красиво и величественно села, руками сделав такой жест, словно приподнимает края широченного и длинного до пола платья, были такие в старину, а теперь остались только в виде свадебных и вроде бы церемониально бальных.
Я сел, Мещерский кивнул и сообщил:
– Ей надо было соблюдать роль.
– А сейчас, – поинтересовался я запоздало и с растущим подозрением, – у нее какая роль?
Он ответил
– Вы не поверите, но она получила задание уговорить вас посотрудничать с нами.
Я пробормотал:
– Она уговаривать умеет… Дубинкой по ребрам.
– Надеюсь, – сказал он мягко, – до этого не дойдет. Хотя…
– Хотя? – спросил я.
– Хотя ей обычно, – пояснил он, – полномочия предоставляются. Да, предоставляются. В смысле, широкие. Действовать по обстановке и на свое усмотрение.
– Ого, – сказал я, – как я понимаю, доверенный товарищ?
– Да, – подтвердил он. – Ее рекомендацию мы приняли очень серьезно. Насчет вас.
Я повернулся к Ингрид.
– И во что вы, капитан Волкова, восхотели втянуть серьезного ученого на этот раз?
– Возникла проблема, – ответила она.
– Какая?
– Серьезная.
– А в чем ее суть?
Она покачала головой.
– Информация пока что засекречена. Соглашайся.
– Ага, – сказал я саркастически, – щас. Не глядя. И не видя, в какое говно вступлю.
Глава 2
Она в затруднении оглянулась на Мещерского. Тот посмотрел строго, даже чуть откинулся на спинку кресла.
– Вижу, словарный запас научных терминов у наших докторов наук весьма широк.
– Наука, – напомнил я, – как сказал Ленин, должна быть близка к народу. А еще каждая кухарка должна уметь управлять государством. Эти кухарки еще не начали с контрразведки?
Он поинтересовался холодновато:
– Похоже, интересы страны вы не принимаете слишком близко к сердцу?
– Я человек науки, – ответил я скромно. – Наука космополитична. И хотя живу в России, но с патриотизмом не перебарщиваю.
Он произнес уже совсем холодно:
– А когда вы возвращали украденный грант, вы работали не на страну, а на свою науку?
– На общую науку, – уточнил я. – Своей ни у кого, к счастью, нет.
– Вы сработали с блеском, – заметил он.
Я ответил скромно:
– Каждый бы так поступил на моем месте.
Он вскинул брови.
– Простите…
– Каждый доктор наук, – уточнил я. – У нас в лаборатории даже кандидаты наук уже редкость. Здесь куда камень ни кинь – попадешь в доктора.
Он произнес тем же почти безразличным голосом:
– А-а, вот вы что имеете в виду.
– Именно, – ответил я. – Все-таки у нас тут постоянное кипение мысли. Тайны рождения новых аксонов разгадать не легче, чем кражу или убийство. Смею предположить, намного труднее. Было бы легко, у нас был бы золотой век… А вот бегать и стрелять, все верно, мы не мастера.
Он чуть наклонил голову.
– Бегать и стрелять… да это проще, не спорю. Выучиться проще. В общем, у нас возникла чрезвычайная ситуация, когда бегать и стрелять бесполезно, не поможет. Да и вредно для дела. Нужно побывать на месте, поговорить с умнейшим человеком и… не испортить. Наша сотрудница порекомендовала обратиться к вам.
– Не знал, – проронил я, – что она любит устраивать еще и пакости. Хотя и догадываюсь.
Он светски улыбнулся.
– Вы с нею так блестяще поработали в деле возвращения похищенных денег! Она просто настаивает, чтобы привлекли вас.
– А этот капитан, – спросил я, – сейчас уже капитан или… В смысле, сейчас уже у вас или все еще в милиции?
Он улыбнулся.
– Одно другому не мешает. Наши могут быть и в бандах, и в партиях оппозиции, и в самой полиции, дабы следить за чистотой рядов. Увы, коррупция проникает везде. Потому человек со стороны хорош еще и тем, что вне подозрений… хотя бы какое-то время.
Я кивнул в сторону аристократически внимающей Ингрид.
– А ваша аристократка с дубинкой знает, в чем соль проблемы?
Он покачал головой.
– Нет. Главный вы. Если решите посвятить ее в детали – ваше дело. Потому что тогда отвечать и за нее будете уже вы.
– Я человек науки, – напомнил я. – Это к тому, что условия эксперимента сперва детально прорабатываются в уме, потом на компьютерной модели, а уж затем переходим к реальным опытам. А сейчас вы хотите, чтобы я согласился участвовать в чем-то таком, о чем не имею представления!
Он вздохнул, лицо омрачилось, даже бросил взгляд в сторону Ингрид, но она сейчас в самом деле аристократический айсберг, сверкающий, чистый и холодно недвижимый.
– Мне кажется, – произнес он еще более надменно и даже напыщенно, – вы подойдете. Как в данном случае, так и для дальнейшей работы.
– Что-что? – переспросил я.
Он посмотрел на меня, на нее, кивнул с довольным видом.
– Вы не испытываете друг к другу даже симпатии, это замечательно. Значит, сможете на задании играть мужа и жену, проживших вместе хотя бы десяток лет.
Что за солдафонствующий аристократ, мелькнуло у меня с налетом отвращения, уже распланировал, как буду служить у него на побегушках, как же, у них дисциплина, ходят строем, отдают честь, зачем честь в спецслужбах, только помешает…
Ингрид перевела на меня взгляд, полный презрения.
– Десять лет назад он в школе писался в штанишки.
Я попытался вспомнить, где я был десять лет тому, но Мещерский прервал мои раздумья:
– Неважно, пусть пять. Но вы вот уже пресыщены друг другом, а вашу семью сохраняют привычные ценности: общие дети, имущество, друзья…