Скелет в шкафу
Шрифт:
Я остановился там, она бросила парню в костюме дипломата:
– Доложите Мещерскому о прибытии.
Он кивнул, пряча улыбку.
– Уже ждет.
Она повернулась к открытой двери, грозная и злая.
– Уже сел? Единственное, что делаешь быстро. Вставай! И не вздумай выкидывать свои шуточки.
Парень шагнул к соседней двери, вежливо открыл перед нами, а когда мы переступили порог, плотно закрыл следом.
Кабинет у Мещерского, который нас ждет, именно такой, каким я увидел через видеокамеры две минуты назад, когда входили в здание. Суровая простота обстановки и богатство компьютерной техники слежения, где на десятке экранов быстро сменяются картинки городской жизни.
Едва мы вошли, Мещерский переключил на официальные новости, но я продолжал видеть то, за чем он наблюдал, и не скажу, что понравился пристальный интерес к двум митингам либералов и националистов, что проходят слишком близко друг от друга. Насколько я знаю, места для подобных предприятий выбирает городская дума. И если в огромном городе они оказались так близко, то быть потехе на радость журналистам.
Вежливый и корректный, он улыбнулся достаточно радушно, чего не делал раньше, но здесь он хозяин и принимает не подчиненного, а человека, которого сам желает заполучить к себе. Не на службу, в его учреждение я не пойду и за миллиарды долларов, и он об этом должен догадываться, не совсем уж дурак, а насчет знатока психоаналитики как-то не очень верю, хотя совсем нетрудно порыться в его деле.
– Прошу вас, – сказал он и гостеприимным жестом указал на кресла у стола, – рад, что откликнулись так быстро.
– Ваш фельдфебель был очень настойчив, – ответил я, – и убедителен. Я имею в виду грант в сто миллионов долларов.
Он произнес сдержанно:
– Сразу быка за рога?.. Похвально для ученого. Да, наш капитан получил именно такие инструкции. Мы готовы предоставить миллион долларов… не вам, конечно, а вашей лаборатории. Он будет перечислен со счета одного из фондов, поддерживающих развитие науки. Разумеется, после того как дадите согласие на участие в операции и подпишете пункт о неразглашении.
– Что за операция? – спросил я.
Он помялся, а Ингрид сказала с укором:
– Разве я тебя когда-то подводила?
Я покачал головой.
– Простите, это несерьезно.
Мещерский сказал сдержанно:
– Вам не придется ни стрелять, ни прыгать с парашютом. Как я и говорил, нужно всего лишь то, что вы умеете… поговорить с доктором наук, крупным ученым и уговорить его не разглашать некоторые тайны, которые он знает.
– А что, – спросил я, – он готов что-то разгласить?
Он кивнул.
– Да.
– Но может, – спросил я, – разглашение как раз и есть лучший вариант?
Он посмотрел на меня в упор, я рассмотрел наконец упрятанную в его глазах усталость.
– Вы ученый… и работаете в сравнительно благополучном мире. Подумайте, нужны ли вам потрясения, даже благополучные? Кстати, я вообще не верю в благополучные потрясения. А вы?
– Таких не бывает, – ответил я.
– Обнародование неких документов, – сказал он, – вызовет потрясения. В нашем обществе… и даже за рубежом. А нам всем так важно сохранять мир и стабильность хотя бы в своих странах.
Я подумал, кивнул.
– Хорошо. Этот доктор наук здесь в Москве или нужно куда-то ехать?
Мещерский ответил чуть быстрее, явно начинает оживать:
– Это близко. На границе Московской области и Тульской. Вас доставят вертолетом. Не обижайтесь, но операция очень серьезная, хотя и кажется пустяком, потому за вами будет присматривать наш человек. Как вы догадались, Ингрид Волкова. У нее свои полномочия.
– Пустить мне пулю в затылок, – спросил я, – если она по своей капитанской мудрости решит, что нечто идет не так? Капитаны – это же светочи!
– Что вы, – сказал он и как-то злорадно заулыбался, – вы поедете как благополучная супружеская пара.
Я покосился на Ингрид, у нее на лице проступило изумление. Похоже, для нее это тоже новость.
Я сказал брезгливо:
– Она совершенно не в моем вкусе. Чтобы я женился на такой штангистке? Никто в такое не поверит. Я что, похож на футбольного фаната?
– Нет, – согласился он, – но… это желательно для дела.
– Должна быть, – сказал я, – веская причина. Которую вам не отыскать.
– Например? – спросил он.
Я сдвинул плечами.
– Например, она должна быть баснословно богата.
Мещерский поинтересовался деловито:
– Насколько?
– Не знаю, – ответил я. – Вы же знаете, какая у меня месячная зарплата? Должна быть сумма, чтобы повергла… Учтите, доктор наук стоит дороже, чем кандидат, а то для вас все научные работники на одно лицо, будто мы из Китая.
Пока он раздумывал, я порылся в инете и не отыскал ничего похожего на диплом Мещерского Аркадия Валентиновича, да и сам Мещерский не существует, хотя есть Мещерский Аркадий Семенович, работник мукомольного завода, но это вроде бы не совсем то…
Ингрид сказала мне язвительно:
– А репутация?.. Не стыдно быть женатым на миллионах?
– Так будет хотя бы оправдание, – отрезал я. – Любой демократ и либерал меня поймет и одобрит. Еще и позавидует. Правозащитники вообще скажут, что их человек до мозга костей. У нас рынок или нет? Любой человек – товар. Да и госдеп одобрит.
Мещерский подумал, сказал с самым невозмутимым видом:
– Владимир Алексеевич прав. Сейчас что делается без одобрения госдепа? Но в России с ее остатками добропорядочности и моральных устоев… самым тяжким способом разбогатеть остается женитьба.
– Вот-вот, – согласился я.
– Сумма должна быть, – сказал он раздумывающе, – где-то от десяти миллионов…
Глава 4
Он окинул Ингрид оценивающим взглядом, словно прикидывал, за сколько женился бы он сам, но то ли погоны полковника на откатах и так дают хороший доход, то ли решил, что за фамилию Мещерских могут дать больше.
– Десять? – сказал я. – За десять пусть на ней крокодил женится. Я еще не настолько низко пал. Сто!