Скелет
Шрифт:
Но Корнетто, маленький засранец, выдает меня.
Как только пес замечает меня в пальто, он решает, что, должно быть, пришло время для импровизированной прогулки, и тихонько выходит из кухни в мою сторону, помахивая своим пушистым хвостом. Мне удается накинуть пальто на себя, прежде чем Джек поворачивается ко мне лицом. Возможно, я и смогла бы скрыть тело, но я не могу скрыть блеск в своих глазах, и Джек наклоняет голову, внимательно изучая меня.
Возможно, сейчас у меня ничего не получится. Может
— Хотите узнать секрет, доктор Соренсен? — говорю я, пробираясь к двери в гараж, мой взгляд падает на мои ботинки на коврике. Я крепче сжимаю ключи в руке.
Глаза Джека подозрительно сужаются. Хищный огонь вспыхивает в его взгляде цвета оружейного металла.
Я подкрадываюсь ближе к двери, в то время как Джек размеренным шагом направляется к концу островка.
— Когда я знаю, что тебя что-то волнует, мне очень нравится тебя этим доставать.
У Джека вырывается безрадостный смешок.
— Боюсь, это ни для кого не секрет, лепесточек.
— Верно, верно… — говорю я, кивая, останавливаюсь у двери и медленно наклоняюсь, чтобы поднять свою обувь, держа их в руке и не сводя глаз с Джека. Когда я выпрямляюсь, то хватаюсь за дверную ручку другой рукой, Джек сосредотачивается на этом движении, прежде чем переключиться на мое тело, когда мое пальто распахивается.
Взгляд Джека прикован к оборчатому вырезу моей рубашки сливового цвета и ниспадающему банту, украшающему воротник.
В его взгляде нет ничего, кроме смертельного желания.
— Когда я поняла, что тебе не нравится эта рубашка, я пошла и купила столько одинаковых, сколько было в магазине. На размер больше и на размер меньше. Всего двенадцать. Ты никогда не замечал, что иногда рукава выглядят слишком короткими…? Нет…? Минус пять баллов в «Тандердоме» за то, что не принял это к сведению. Извини, но мне не жаль, — я открываю дверь осторожно, как будто стараясь не разозлить дикое животное. Но это животное настроено очень враждебно, и оно огибает остров размеренными, хищными шагами. — Мне пора бежать, пока, Джек…
Я визжу от смеха, проскальзываю в дверь и захлопываю ее за собой, босиком бегу к своему «Лендроверу». Содержимое моей сумки рассыпается по центральной консоли и пассажирскому сиденью, когда я резко кидаю ее туда, но это небольшая цена, которую приходится платить, когда я захлопываю дверь и запираю ее как раз в тот момент, когда Джек берется за ручку снаружи. Я слышу его разочарованное рычание за моим приступом маниакального хихиканья. Пристальный взгляд Джека сливается с моими безумными глазами, когда я поворачиваю ключ зажигания, мой смех становится громче, и он стучит в окно.
— Доктор Рот…
— Нет, ни за что…
— Открой дверь, доктор Рот…
— Не могу, мне нужно ехать…
— Опусти, пожалуйста, стекло, Лилль Мейер.
Я опускаю его, но всего на несколько миллиметров, моя ухмылка безжалостна, я упиваюсь взглядом греха и голода, устремленным на меня в ответ.
— Вы забыли документы, доктор Рот, — говорит Джек своим самым сладким, мрачным, смертельно соблазнительным голосом.
— Все в порядке, доктор Соренсен. У меня достаточно времени, чтобы напечатать новые.
— Если у тебя так много свободного времени, почему бы тебе не зайти внутрь на минутку? Я хочу кое-что показать в своем кабинете. В секретной комнате.
Я хихикаю, и глаза Джека, кажется, светлеют и темнеют в одно и то же мгновение.
— Я не могу. Мне нужно пройтись по магазинам нижнего белья перед встречей. Один профессор продолжает красть мои трусики, — я слегка дуюсь на Джека, едва сумев придать выражению лица подобающий вид. — Он порвал те, которые были на мне сегодня, так что сейчас я без трусов. Разве это не ужасно?
Джек сглатывает, его горло сжимается, движение настолько соблазнительное, что я подумываю выключить двигатель и выйти.
— Это издевательство, — говорит он хриплым и глубоким голосом.
— Мне пора бежать, Джек, — говорю я, нажимая кнопку автоматического открывания гаражных ворот и переключая передачу на задний ход. — Принеси свой последний трофей, и, возможно, я встречу тебя в холодильной камере сегодня днем, если будешь хорошо себя вести.
Я подмигиваю и прижимаюсь губами к окну, оставляя на стекле алый поцелуй. Джек на мгновение отводит взгляд, выдыхает и проводит рукой по волосам. Когда он снова встречается со мной взглядом, то прижимает кончики пальцев к стеклу, где остался отпечаток моей губной помады, затем отступает от машины.
Я дарю ему свою самую яркую улыбку, исходящую из места, скрытого за бездной потерь и ярости, которая оберегает этот маленький священный огонь, затем выезжаю задним ходом на подъездную дорожку и вывожу машину на пустую дорогу. Когда я смотрю в сторону гаража, Джек все еще наблюдает за мной, проводя рукой по лицу, пытаясь скрыть улыбку.
Я машу рукой. Он машет в ответ.
Даже когда уезжаю, я чувствую тяжесть в груди, невидимую нить, которая с каждым днем становится ярче, исцеляя меня изнутри.
И единственный человек, от которого я поклялась отказаться, натягивает ее до предела.
— И, кажется, меня это устраивает, — говорю я себе с улыбкой, бросая взгляд в зеркало заднего вида и мельком замечая Джека, который, засунув руки глубоко в карманы, наблюдает за мной с подъездной дорожки.
Я заворачиваю за угол, и дом исчезает из виду. Но я все еще чувствую, как Джек дергает за эту нить, ее волокна светятся еще ярче.
И я не жажду освобождения.
Notes