Скелеты Острова мух
Шрифт:
Только весь вопрос: в каком сейчас лодка находится состоянии? Если в рабочем – заряжены аккумуляторы, заправлено топливо, сжатый воздух и, главное, загружена её смертоносная начинка – несколько тонн кокаина, то жить мне осталось день-два, а может быть, и несколько часов. Если же лодка просто хранится здесь, в укромном месте Атлантики, то возможно, что уничтожение гидроплана было чисто превентивной мерой и мои убийцы появятся нескоро. Ведь если пропавший гидроплан разыскивают, им лучше переждать недельку-другую, пока всё успокоится.
Я еще раз нырнул, преодолевая страх. Это чудовищное творение человеческих
Мой всегдашний интерес к технике заставил меня задержаться в пещере еще минут на десять. Интересно, как заставить подлодку всплыть? Поскольку субмарину из предосторожности хранят на дне пещеры, наверное, есть какое-то внешнее устройство, отдающее лодке команду на всплытие. Ну-ка, ну-ка! Я стал плавать вдоль стен пещеры, и действительно нашел в дальнем её углу укрепленную на стене в полуметре над водой небольшую коробочку с кнопкой посредине.
С замиранием сердца я нажал на кнопку. В последнее мгновенье промелькнула мысль: а вдруг это устройство для подрыва субмарины – её отгоняют из её подводного «ангара» метров на пятьдесят-сто, потом возвращаются в пещеру, нажимают на кнопку и – ба-бах, концы в воду в прямом смысле слова.
…Но ничего не произошло. Из коробочки раздался какой-то тихии треск и шипение, как из неисправного динамика, но подлодка и не думала всплывать.
Черт побери, я теряю драгоценное время! Зачем мне нужна подлодка наркомафии? Уплывать с острова нужно немедленно. Нежданные гости могут нагрянуть в любой момент и спрятаться от них будет некуда. Мой остров – это, увы, не остров сокровищ Стивенсона и не таинственный остров Жюль Верна. Это всего лишь несколько гектаров скал и песчаный пляж. Бессмысленно пытаться спрятаться за каким-то валуном, очень быстро найдут. И убьют.
Увы, вторичная ускоренная гребля в лагуну вновь показала, что в моей байдарке остались недостатки. Лучше уж утяжелить её килограммов на десять разными деревяшками, чем утонуть посредине Атлантики.
Что-то щелкнуло в моей голове, и я решил, что переделывать и укреплять лодку следует не на берегу, а где-нибудь в укромном месте, например, за сараем. Там и место ровное, но главное – наличие у меня лодки может стать серьёзной уликой против меня, если нагрянут бандиты. А так – авось её не заметят и можно попытаться, что-нибудь им наплести.
Я отнес лодку за сарай, снял с неё оболочку из ПВХ (байдарочники называют её «шкурой») и пошел на пляж собирать пальмовые ветви, из которых предстояло сделать дополнительное крепление.
…
…И в тот же момент я их заметил! В устье лагуны, то есть в двухстах метрах от меня, качалась на волнах довольно большая мореходная мотолодка. К счастью, оба новых посетителя острова были заняты делом. Стоя по пояс в воде и спиной ко мне, они осторожно пропускали свою лодку среди валунов в устье лагуны, из чего я сделал вывод, что они не новички на острове.
Я
Теперь они тащили лодку через лагуну. На острове эти двое явно не ожидали никого увидеть, потому что шли очень спокойно, и в руках у них не было оружия.
Мною овладело какое-то равнодушие, как после гибели гидроплана. Чему быть – того не миновать, говорят в подобных случаях русские люди. Бежать я никуда не собирался – бесполезно. Думал о другом: может быть, их сразу спровоцировать, издалека заставить поверить, что у меня есть оружие? Тогда они меня сразу застрелят, а не будут пытать, чего я боялся больше всего. Но через пару секунд родился другой план. В такие секунды человек соображает очень быстро.
Когда до берега им оставалось пройти по дну лагуны метров тридцать, я вышел из бунгало и подошел к кромке воды.
– Привет, ребята, – весело окликнул я их. – Кто-нибудь из вас говорит по-английски?
Была немая сцена. Они замерли, бросив лодку, и уставились на меня. Потом один из них, почти двухметровый детина, сказал:
– Привет. Я говорю по-английски. А что ты тут делаешь?
Я выдавил из себя смех и ответил, как в том анекдоте:
– Что делаю, что делаю? Живу я здесь.
– Один?
– Сейчас один. Отец улетел. (Зачем им знать, кем мне приходился покойник, которого я с такой легкостью оживил).
– Когда улетел? – Нетерпеливо спросил высокий.
– Вчера вечером.
– Вчера? – переспросил высокий.
– Да, вечером. А кто вы такие, чтобы допрашивать? – Я сделал вид, что сержусь. – Ладно, вытаскивайте лодку, и пошли в бунгало знакомиться. Как-никак – вы первые посетители на острове, после того, как отец вступил в наследство. Небось, вы знали старого Ивана, который раньше был хозяином острова?
Высокий машинально кивнул.
– Тогда налью вам по стаканчику за помин его души. Только пейте сами. Мне отец не велит пить, мне только шестнадцать.
В бунгало я поставил на стол бутылку виски и сказал:
– Наливайте себе сами. Не хочу даже касаться этой гадости. (На самом же деле я побоялся, что у меня будут дрожать руки, когда я стану наливать им виски в стаканы, и это могут заметить).
Выпив, высокий сказал:
– Слушай, парень, а когда вернется твой отец?
– Сегодня, кажется, четверг? Тогда, наверное, в воскресенье вечером или в понедельник. Иначе мне еды не хватит. Но уверен, что не раньше. Они ведь крепко сошлись с пилотом, ну с этим Отто, на почве выпивки. – И я щелкнул себя пальцем по горлу. Наверное, этот жест повсеместно обозначает то же самое, что и в России.
Если эти типы следили за нами еще в городке на побережье, то они видели, как мой отчим и Отто напились до поросячьего визга.
Высокий еще раз переспросил:
– Значит, они вчера улетели? – Он с нажимом сказал слово «вчера».
– Вчера, часов в пять или полшестого, – подтвердил я. Кажется, он купился на мою ложь. Значит, они вовсе не уверены, что самолет взорван.
Мужики переглянулись. Наверняка у них теперь будут разборки: кто же нахалтурил с бомбой, что она не взорвалась.