Скелеты в шкафу никогда не врут
Шрифт:
Так оно без преувеличения и было. Мужчина, если не считать синяка и отствующего дыхания, выглядел живым и здоровым. Рентан много мертвецов видел, но таких «живых» – ни разу.
– Ни травм, ни признаков болезней, – проводя беглый осмотр, пробормотал лекарь и, присмотревшись, добавил. – Родинок тоже нет.
– Ногти, – подсказала Миловида.
– М-м-м-м, а ногти… а ногтей нет вообще, – закончив осмотр рук и ног, констатировал Рентан, желая было почесать затылок, но вовремя вспомнил, что он в специальных кожаных перчатках, из-за чего застыл от удивления в нелепой позе. – Волос
– Это я пропустила, – сообщила женщина, раздосадованная своим промахом. – Впрочем, это логично, после ногтей-то.
– Кто его принёс и откуда?
– Нашли около Бароновых ворот, – рассказала Миловида. – Принесла, соответственно, стража, уже мертвого. Как он умер, когда, почему и кто это такой – они не знали. Ты, видно, тоже?
– Может, сердце?
– Может, – уклончиво согласилась женщина. – Ты уж сам в него лезь. Я решила не портить тебе удовольствие.
«Причина несколько в ином», – бросив выразительный взгляд на руки Миловиды, подумал Рентан.
Поставив рядом с покойником сумку с богатым ассортиментом скальпелей, пил и иных инструментов, он приступил к вскрытию. Глубоко выдохнув, Рентан одним умелым решительным движением разрезал грудину покойного, намереваясь посмотреть на сердце. Вскрыл и отшатнулся, не скрывая сильного удивления.
– Если б не отсутствие реакции, я бы подумал, что он ещё живой, – пробормотал лекарь. – М-м-м-м, кожа подвижная, кровь не загустела. И, кстати, он не пахнет. Вообще.
– Наш гость будто и не умирал вовсе, – подойдя ближе, с не меньшей растерянностью констатировала Миловида и поторопила: – кусаться он, похоже, не будет, так что давай дальше. Что там у него с органами?
Бросив на неё недовольный взгляд, Рентан вернулся к покойнику, продолжив вскрытие. Последовательно он изучил сердце, лёгкие, почки и желудок. Последний удивил его больше всего:
– Пустой. Тут вообще ничего нет. Ни еды, ни соков, желчи тоже нет.
– На голодающего он не похож, – отметила женщина. – Вон какие мышцы на ногах и руках.
– Нет, не похож, – согласился лекарь. – Но всё выглядит так, будто он ни разу в жизни не взял в рот ни крошки.
Это навело его на догадку касаемо происходящего. Он вернулся к другим органам и внимательно изучил их. Долго смотрел, уткнувшись едва ли не носом, благо данный покойник вопреки обыкновению не вонял. Лишь заново осмотрев внутренности мертвеца, Рентан констатировал со смесью ошеломления и восхищения:
– Ни пороков, ни мутаций, ни травм, ни следа болезней. Ничего. Он обладал идеальным здоровьем. Сколько ему на ваш взгляд, а?
– Лет тридцать, – подумав немного и внимательно осмотрев гостя, ответила Миловида. – Хотя, если ты прав насчёт здоровья, то, может, и больше.
– Думаю, меньше, – задумчиво заметил лекарь, обратив внимание на одежду мертвеца.
Та лежала на соседней пустующей койке и ничего из себя не представляла. Она была очень простой и к тому же ношеной, но это единственное, что можно было сказать с уверенностью. Такую носили бедняки, разнорабочие и преступники на каторгах. К какой именно из перечисленных категорий относился покойник и относился ли вообще сказать было сложно – никаких вещей он при себе не имел.
«Может, стража забрала?» – задумался Рентан. – «Хотя нет, эти бы забрали деньги, а остальное не тронули».
– Ты хочешь сказать, что ему двадцать? Староват он.
– И не двадцать. Меньше. М-м-м-м, сильно меньше, – покачал головой лекарь и вернулся к покойнику, благодаря чему случайно заметил то, что искал уже минут пятнадцать. – Вот оно! Ну конечно – на самом видном месте.
– Что ещё такое? Что с этим синяком? – удивилась Миловида, наблюдая, куда указывает рука Рентана.
– Стража, конечно, не сказала откуда и когда появился синяк? – уточнил лекарь с ухмылкой.
– От удара по мостовой – несли неаккуратно, – приглядевшись к травме, ответила женщина, благодаря чему заметила то же самое, что ранее увидел лекарь. – А это что такое – татуировка? Шрам?
– Разряженная магическая печать. Клеймо производителя и заодно источник питания, – рассказал Рентан, пальцами разглаживая синяк так, чтобы было лучше видно. – Существо перед нами – не человек. Это гомункул. Поэтому у него такое странное тело – ему «отроду» пара дней, не больше. Еда ему не нужна, а одежду купили самую дешёвую и доступную. А может, даже сняли с какого-то бедолаги.
– Видел таких раньше? – вытаращилась на него Миловида.
– Пару раз. Очень давно. Их используют маги в качестве слуг. Этот потерялся, а заряд магии, который его поддерживал – иссяк. Поэтому-то он и умер, вернее сказать, вернулся к своему подлинному состоянию.
– Богохульство! – фыркнула женщина и, кажется, потеряла к гомункулу всякий интерес. – Как прибудут Охотники по твоему случаю, надо бы доложить и о нём. Пускай сожгут того дурака, который его создал.
– Его создал не дурак, – не согласился Рентан, накинув на тело покойного простыню, затем снял перчатки и фартук и отправился помогать совсем изнемогшей от боли Миловиде покинуть мертвецкую. – Совсем не дурак.
– Только дурак решится на подобное! – стояла та на своём, кривясь от боли, пока поднималась по узкой и неудобной лестнице, ведущей прочь из подвала.
– Скажите, вот вы сможете воспроизвести по памяти человеческое тело? Без ошибок, запинок? – попытался переубедить её лекарь.
– Нет, – не стала переоценивать свои возможности Миловида. – А ты?
– Сомневаюсь, я больше по живым, – заметил Рентан с улыбкой, закрывая двери подвала за собой. – Тот, кто это сделал, в смысле создал его, знает анатомию идеально. Либо делал так множество раз. Тысячи раз.
– Это одно и то же, – нахмурившись, заметила женщина. – Так ты хочешь сказать, что это существо создал не какой-то местный дуралей?
К этому времени они вернулись в лечебницу. Миловида, истощённая болью, пошла в свою комнату-кабинет, где с облегчением рухнула в кресло. Она единственная из всего персонала, насчитывающего без малого три десятка человек, жила в лечебнице. Остальные ютились либо в имении Витиаса, либо имели личное жильё.
Сама Миловида всегда говорила, что ей просто лень каждый раз проделывать путь туда и обратно ради своего дурака-мужа. На деле Рентан подозревал, что причина как в раздоре с мужем, так и в здоровье.