Скиф
Шрифт:
Военные на месте засады захватили двух пленных. Оба были ранены. В результате оперативной беседы с "махновцами" стало известно, что задачей формирования был захват перекачивающей станции и последующий "отсос" нефти в свою пользу. Так сказать, ничего личного, только бизнес. Ну, так ведь знали же, что нефтепровод патрулируется? Да. Но верили в свои силы и, вообще, хотелось показать "кто в доме хозяин". Показали.
Брен, оказывается, лежал в том же госпитале, что и Скиф. Всё обошлось и его скоро уже должны были отпустить . Чаки не забыл упомянуть, что к Брену, узнав о его ранении, неизвестно каким путём, пробралась его девушка. Да ещё какая! Мол, сам увидишь.
Скиф был тронут посещением своих коллег. Но быстро устал. Говорить было тяжело. Грег и Чаки заметили это и распрощались, пообещав, по возможности, заходить в гости.
Через пару дней Скиф всё-таки добрёл до госпитального парка. И в изнеможении, с растревоженной раненой ногой, присел на ближайшую скамейку. Невдалеке, на другом конце аллеи, он заметил Брена и рядом с ним высокую девушку с длинными светлыми волосами. Они просто сидели рядом и молчали. Дойти до них Скифу было тяжело, да и не хотел он никому мешать своим присутствием. К тому же, опять "белый картон" на несколько секунд закрыл собой окружающую действительность.
Скиф посидел недолго, набрался сил и начал героический обратный переход в свою комнату.
Особенно мучительными были сны.
То ли под воздействием препаратов, то ли просто из-за того, что привычный "напряг" исчез, мозг Скифа синтезировал необычное "кино".
Особенно часто демонстрировался сюжет о гранатомётчике. Из-за громадного валуна показывалась фигура человека в камуфляже. Он становился на колено и начинал целиться в Скифа из портативного гранатомёта. В спешке, Скиф ловил его в прицел и нажимал курок. Но курок не нажимался. Тогда Скиф пытался передёрнуть затвор, но и тот намертво заклинивало. А гранатомётчик тем временем делал своё дело и Скиф чувствовал, что сейчас произойдёт выстрел. А у него ничего не получалось с оружием. И вот - вспышка и облако пыли. И он видит, как приближается к нему длинное тело гранаты. Всё. Смерть.
На этом месте Скиф просыпался и ещё несколько секунд не мог прийти в себя. Медленно вставал, добирался до окна и смотрел в ночное небо на луну и звёзды.
Вторым сюжетом был пожар в "хаммере". Скиф не мог выбраться из горящей машины. Двери заклинило, а в верхнем люке было чьё-то тело, которое Скиф никак не мог сдвинуть с места. А пламя уже прорывалось языками между сидениями. И почему-то совсем не было дыма. Когда огонь касался левой ноги, Скиф чувствовал нестерпимую боль. Но не так как от ожога, а как будто ногу разрывало изнутри. Потом Скифу удавалось приоткрыть одну из дверей, но ноги уже не слушались. А пламя подбиралось всё ближе и ближе. И эта "гонка", кто быстрее, то ли Скиф успеет покинуть машину, то ли пламя доберётся до него, сводило Скифа с ума.
В качестве разнообразия, иногда попадался сюжет с перебежкой. Скифу почему-то надо было перебежать между громадными валунами. По фонтанчикам пыли и отлетавшей от камней крошки, он понимал, что всё пространство между валунами простреливается. Одно спасение - быстрота. Надо стремительно пробежать эти двадцать метров и всё будет хорошо. Наконец, Скиф собирался с духом и совершал первый шаг. Тут же оказывалось, что ноги весили сотни килограмм и не то что бежать - идти можно было только с большим трудом. И больше всего изматывало ожидание того, что вот-вот в тебя попадут. И почему-то обязательно в голову. И эта "перебежка" во сне никогда не заканчивалась.
После таких снов Скиф подолгу лежал с открытыми глазами или смотрел в чужую ночную темноту за окном.
В один из дней к Скифу пришёл адвокат компании. Вежливый ухоженный мужчина, чуть за тридцать. Поинтересовавшись состоянием здоровья Скифа, он с безошибочностью автомата изложил Скифу те положения договора, по которому компания обязалась оказывать медицинскую помощь в случае ранения, а также размеры компенсаций. Основным было то, что компания оплачивала лечение в течение 22 дней и поэтому эти дни не оплачивались Скифу как "рабочие". В некоторых случаях лечение оплачивалось до 43 дней. В зависимости от тяжести ранения или контузии, выплачивалась компенсация. Если Скиф считает, что его права нарушены, то компания готова связаться с его адвокатом для обсуждения спорных вопросов.
Скиф знал, что, учитывая специфику деятельности компании, дело всегда старались не доводить до суда. Да и не было у него претензий. Впрочем, и личного адвоката тоже.
Однажды вечером, совсем неожиданно, к Скифу заскочил Чаки. У него заканчивался контракт, шли переговоры с руководством о продлении. Чаки уже не один год "варился" в структуре ЧВК и считался ценным специалистом. К тому же, ему дьявольски везло. Кроме малярии, перенесённой после одной из африканских командировок, у него не было ни контузий, ни ранений. Была у Чаки и ещё одна особенность. Они были земляками со Скифом. Из одной страны, но из соседних городов. И любая возможность поговорить на родном языке, конечно, расслабляла.
Чаки спешил, утром ему надо было выезжать на патрулирование. Но самое главное он сказать успел. О встрече с военным психологом. Там главное было не переборщить. С одной стороны, от его выводов зависел размер компенсации, с другой - рассказав с перебором об ужасах сознания, можно было попасть в "чёрный список" и на этом карьера в ЧВК заканчивалась. Пойди, попробуй, попади в другую.
Они расстались, пожелав друг другу удачи.
К концу пятой недели пребывания в клинике, Скиф уже свободно передвигался в пределах здания, сам ходил на процедуры для полного восстановления коленного сустава и гулял по парку. Уже несколько дней не появлялся "белый картон". Вернулся аппетит.
Однако, в освободившемся от препаратов мозгу, стали рождаться разные мысли.
Однажды ночью, рассматривая на потолке качающиеся тени от верхушек деревьев, Скиф вдруг подумал:
" Какой-то антибуддизм получается.
"Не убий" - тут всё понятно. После того, где пришлось повоевать.
"Не укради" - было. Была "мародёрка" по молодости. Пацаном был. 19 лет. А тут караван барахлом
набит, которого и не видел никогда. Правда, это трофей был, с боя взяли. Но всё равно.
"Не соври". Вот этого, вроде, не было.
"Не прелюбодействуй". Здесь всё сложно. Женат был и жене не изменял. Да и когда? Женился в отпуске, развёлся в отпуске. А вот потом, да. С замужними женщинами было.
"Не употребляй вещей, изменяющих сознание". Тут полный провал. И "травку" покуривал, и алкоголь, в особо циничных дозах, тоже был.
Не бывать душевному покою и не успокоиться мне никогда, а ведь почти сорок лет уже прожито".
Скиф вспомнил, как Чонг, не отличавшийся молчаливостью, рассказывал о постулатах буддизма. Насколько ему позволял его английский язык. И где теперь Чонг? Вернулся домой, к жене и детям в цинке. С громадной дырой от крупнокалиберной пули в груди.