Скифские империи. История кочевых государств Великой степи
Шрифт:
Скифы поклонялись нескольким божествам, главным из которых и единственным богом, кому они приносили жертвы и возлияния, был Марс; а у многих более диких племен он был единственным божеством и обычно изображался в виде обнаженного меча.
Глава 3
Азиатские скифы. – Гунны. – Аттила
Общее внешнее впечатление от окружающей местности на протяжении всей Татарии, или Азиатской Скифии, чрезвычайно напоминало тоскливые и монотонные русские степи. Хотя на севере и западе их пересекают высокие хребты изломанных, почти неприступных гор, часто заросших высокими, густыми лесами; вся центральная часть совершенно плоская, летом покрыта почти одной лишь травой и вереском, а зимой – глубоким, смерзшимся снегом, и суровость климата на этой сравнительно умеренной ши роте объясняется ее большим возвышением над уровнем моря. В земле халхов многочисленные реки оживляют богатые равнинные пастбища; но в Монголии вода – редкость, поскольку ручьи и реки теряются в солончаках пустыни, и вдоль самых хоженых дорог выкопаны колодцы, которыми пользуются караваны. В том краю редко можно встретить дерево, лишь ползучие заросли колючего кустарника, редкие пучки вереска и короткую, жесткую траву; но порой ландшафт разнообразят глубокие овраги и скалистые ущелья; бессчетное число диких животных бродит по степи; орлы и стервятники, фазаны и множество певчих птиц парят в воздухе; а в долинах Алтайских гор прячутся тигры и волки, и те и другие знаменитые в этих местах своей свирепостью.
Татары, или туранцы [18] , населявшие эти края с самых древних времен, сами произошли от Тюрка и Тата, которые, по их утверждению, были сыновьями Иафета. Огуз-хан, один из их вождей и, очевидно, Мадий у Геродота, пришел с войной в Сирию в первой половине VII века до Рождества Христова и дошел до самого Египта; персидские поэты воспевают великолепие и славу туранского царя Афрасиаба, соперника и неприятеля их героя Рустема; а его преемники вели множество кровавых войн с персами и другими народами Южной Азии. Однако их ранняя история покрыта завесой тайны; все, что нам о них известно из тех эпох, содержится в
18
Некоторые этнологи собирательно называют туранские народы тюрками, но я преимущественно называю их либо татарами, либо туранцами, так как оба этих названия чаще применяются к ним, а также для того, чтобы не смешивать их с османами, которые вместе с трансоксанскими ветвями той же семьи (включая сельджуков и т. д.) часто называются туркоманами или тюрками.
Еще в ранний период они разделились на множество разных племен, которые постоянно воевали друг с другом и окружающими народами и самыми яркими из которых были гунны, игуры, тюрки и татары, причем это последнее именование европейцы в Средние века применяли ко всему народу, исключительно по той причине, что их воины шли в авангарде монгольской армии, когда в 1224 году сын завоевателя Чингисхана вторгся в Европу. Но до христианской эры самой первой и могущественной туранской народностью были гунны [19] или хунну. Они населяли обширную область страны, лежащей между северной стороной Великой Китайской стены и сибирским озером Байкал, и, по китайским хроникам, их возглавлял правитель, которого они звали титулом танжу, или солнце небесное, еще в 1253 году до нашей эры, причем власть передавалась в его семье по наследству, и его род происходил от династии Ся, Третьей династии, правившей Китаем.
19
Кризи говорит, что гунны по происхождению, языку и обычаям были тесно связаны с финнами.
У гуннов главным объектом поклонения было солнце, и каждое утро танжу и его народ простирались перед ним ниц [20] ; а по вечерам они воздавали те же почести луне, относясь к ней почти с таким же благоговением и преклонением. Они часто оказывались грозными противниками для Китайской империи и соседних воинственных народов, большинство из которых они покорили и присоединили к своим владениям; среди прочих были игуры, отличавшиеся своим знакомством с письменностью, которую от них переняли другие татарские племена, так что она по сию пору у них в ходу. Наконец, в 213 году до христианской эры, спустя века вражды и военных действий, китайский император Хуанди приказал возвести огромную стену для защиты от их постоянных набегов – преграду длиной в девять тысяч километров, которая по сей день стоит свидетельством той необходимости, что заставила их осуществить столь трудную, колоссальную задачу. Затем они обратили оружие против юэчжи, или гетов, которые обосновались на восточных берегах Каспийского моря, и танжу гуннов Лао, убив вражеского вождя, сделал из его черепа чашу для питья, носил ее подвешенной к поясу и пускал по кругу, пируя со своими полководцами. Геты, которых за четыреста лет до того гунны оттеснили от границ Китая, после этого поражения снова покинули свою страну и отправились на юг к брегам Инда. Там их атаковали парфяне, и после продолжительной войны они обосновались в Бактрии и Согдиане, где греки стали называть их индоскифами; и Страбон упоминает, что, вместо предания умерших огню, они держали специальных собак, чтобы пожирать трупы, каковой обычай до наших дней распространен среди татар в тибетских городах. «Поэтому, – говорит греческий автор, – около города не видно могил, зато в самом городе (говоря о столице) встречается множество человеческих костей».
20
Первоначально они приносили в жертву людей, но, заметив, что в один год после чрезвычайно щедрого приношения последовала необычайно суровая зима с сильными снегопадами, они решили, что такие жертвы неприятны их божеству, и потому раз и навсегда их прекратили. Дошедшие до нас следы языка и письменности гуннов имеют большое сходство с тюркскими. Династия Ся правила с 2207 до 1767 года до Рождества Христова.
Однако оборона китайцев, построенная с таким трудом и искусством, оказалась малопригодной для сопротивления их неугомонному и грозному врагу; и в 206 году до христианской эры гунны снова вторглись в Китай и основали династию Хань, которая произвела на свет нескольких из самых прославленных и образованных монархов. Пятый из них, по имени У-ди, стал главной причиной их гибели, ибо, вооружившись против товарищей собственных предков, он со страшной жестокостью отбил новый набег гуннов и, проникнув вглубь их страны с хорошо снаряженным и дисциплинированным войском, в конце концов принудил их танжу к покорности и заставил его выплачивать дань и признать власть китайского предводителя. Они были еще более ослаблены разделением своего отныне побежденного и обедневшего племени, и один из их правителей, то ли из страха перед окружавшими их врагами, которые не давали им покоя, ведь их могущества уже никто не боялся, то ли от стремления к независимости и желания добиться верховной власти, отступил на юг во главе 50 тысяч семей, с которыми основал отдельное государство, предоставив своим прежним соотечественникам сражаться за каждую пядь родной пустыни. Северные гунны оставались вместе примерно еще пятьдесят лет, пока со всех сторон на них наседали враги; их страна была истощена голодом, и они полностью утратили свою мощь в первые века христианской эры, просуществовав, как сообщают нам китайские хроники, в течение тринадцати веков. Около 200 тысяч человек нашли приют в Китайской империи, в которую поступили на военную службу и где они поселились в основном в провинции Шэньси, и 100 тысяч человек остались в собственной стране; но самые воинственные и мощные племена, предпочтя дикую вольницу в бесплодных и мерзлых землях севера покорности какой-либо чужеземной власти, ушли за Алтайские горы в Сибирь [21] . Одна часть этого народа поселилась на равнинах восточнее Каспия, где их назвали эфталитами, или белыми гуннами, и, выдавив своих прежних противников гетов в Европу, основали царство, которое просуществовало несколько сотен лет, после чего было разрушено новым вторжением татарских захватчиков; представляется, что к тому времени оно достигло значительного прогресса в цивилизации. У них было постоянное правительство, они подчинялись одному монарху и писаному кодексу законов. Горго, впоследствии названный Хорезмом, стал их столицей и резиденцией царя, чей трон украшали изумруды и чей двор отличался величайшей пышностью, однако они сохранили простую веру предков, пока последователи Мухаммеда не подчинили их силой оружия. Друг с другом, как и с соседними народами, они вели дела справедливо, уважали заключенные договоры о мире и требования человечности во время войны, редко совершая набеги в соседние области, разве что в ответ на провокацию, причем неизменно доказывали, что еще сохранили свою старинную доблесть, и включили в перечень своих побед берега Инда и границы Синда. Среди них был распространен весьма своеобразный обычай: каждый из их великих людей, по обыкновению, выбирал двадцать или более спутников, которые пользовались его богатствами и разделяли с ним утехи на протяжении всей его жизни, а после его смерти всех их погребали заживо в той же могиле; обычай этот происходил из веры в то, что этим самопожертвованием они гарантируют себе, что останутся вместе со своим покровителем и на том свете, где, как и на этом, смогут вечно развлекаться охотой и пирами [22] . Когда персидский царь Пероз предъявил несправедливые притязания на их страну, в которую вторгся с большим войском, и принялся ее опустошать, они выступили против него, причем их конницу поддерживали 2 тысячи слонов, и разгромили персов в ожесточенной битве, в которой пленили и вражеского царя; его они отпустили, когда он согласился покориться им и простерся ниц перед их царем и смиренно поцеловал его ноги. Однако, возвратив себе свободу, Пероз снова вторгся в земли гуннов, и в этом втором походе персидский царь потерял и войско, и собственную жизнь, тридцать сыновей и необъятное количество добычи, а победители овладели всей Персией и держали ее в подчинении два года и обязали Кавада, сына и наследника Пероза, выплачивать им дань. Другая часть гуннов обосновалась в мерзлых пустошах Сибири, где они вскоре распрощались с последними остатками цивилизованности, которой когда-либо обладали. Даже в XIII веке равнины на восточном берегу Волги по-прежнему назывались Великой Венгрией [23] , и ее жители, чье царство продержалось до тех пор, пока не было смятено монголами, все еще говорили на своем языке. Предполагают, что вторгнуться в Скифию их заставило давление других татарских народов на окраинах их территории; и в 376 году нашей эры они со всеми своими стадами и табунами отправились за Волгу и выгнали славянский народ аланов, остатки которого нашли прибежище на Кавказе, где по сию пору живут их потомки под именем осетин. Несколько готских племен обосновались при христианских епископах и в течение многих лет мирно и благополучно проживали в крепко отстроенных деревнях, возделывая землю Южной России. Их поля и жилища были сожжены и разорены гуннами, которые, как говорят, не умели пользоваться огнем, кроме как для опустошения стран, по коим они проходили, и которые, заставив остготов отступить за Днестр, вынудили вестготов добыть у императора Валента разрешение поселиться во Фракии; их дикая и пугающая наружность вызывала в сердцах противника почти такой же ужас, как и причиняемые ими чудовищные разорения. Историки того времени сообщают нам, что от иных представителей человеческого рода они отличались широкими плечами, плоскими носами и мелкими, глубоко посаженными черными глазами, а также тем, что были почти лишены растительности на лице, чем чрезвычайно походили на современных татар; и перед ними по Европе неслась жуткая молва о том, что они будто бы демоны или погибшие души, бегущие от вечной кары [24] . Вонзенный в землю обнаженный меч был у них единственным предметом религиозного культа; они украшали лошадиную упряжь
21
Гумбольдт предполагает, что тольтеки, или ацтеки, колонизовавшие Мексику, были частью этого народа.
22
В южных частях России было раскопано множество могил, в которых найдены человеческие и лошадиные кости, доспехи, драгоценности и т. д., причем многим из них, как предполагают, более тысячи лет.
23
В некоторых европейских языках начальная буква названия Венгрии h-, вероятно, развилась под влиянием этнонима Hunni – «гунны». (Примеч. пер.)
24
Это описание гуннов, которое оставили нам авторы той эпохи, поразительно похоже на то, что мы читаем о татарах у путешественников и миссионеров Средних веков, которых, как говорит Хью, можно во всех чертах узнать в современных монголах. Джованни да Плано Карпини писал о них, что у них средний рост, широкие плоские лица, выступающие скулы, короткие плоские носы, маленькие, раскосые, широко расставленные глаза, бороды у них редки или вообще отсутствуют. Монах Рикольд говорит о них: «Покинув Турцию, мы вошли в Татарию, где встретились с чудесным и ужасным народом татар, которые столь разнятся от всех народов мира наружностью, нравами и образом жизни. Они разнятся наружностью, ибо у них большие широкие лица, а глаза столь малы и узки, что походят на крошечные щелочки; они не носят бород, и многие из них чрезвычайно похожи на старых бабуинов, поставленных на две ноги».
Вторжение гуннов вытеснило готов в изнеженную и утопающую в роскоши Римскую империю, которая в то время практически была не способна противостоять столь мощному потрясению; однако нашествие варваров на время остановилось, а междоусобные распри вождей истощили силу их народа, из-за чего он пришел в бездействие; и лишь шестьдесят лет спустя, когда враждующие группировки были объединены твердой рукой и искусной политикой их прославленного вождя Аттилы, гунны снова стали представлять угрозу для Западной Европы.
В правление императора Восточной Римской империи Флавия Аркадия банда этих охотников до сокровищ разорила провинции Малой Азии, откуда они привезли богатую добычу и бесчисленное количество пленников. Они пересекли Азовское море, проникли тайными путями по берегам Каспийского, перешли горы Армении, переправились через Тигр и Евфрат и оккупировали Киликию и христианский город Антиохию. Египет затрепетал при приближении захватчиков, а в Иерусалиме монахи и тьма паломников, спасаясь от их яростного нашествия, поспешно уплыли из Святой земли. Однако, уйдя с прямой дороги на Палестину и наступая по равнинам Мидии, они встретились там с персидской армией, обладавшей превосходящей силой и дисциплиной, и, вынужденные отступить, вернулись к своей погибели в родную землю, потеряв почти всю добычу, но только не свое неутомимое честолюбие.
Аттила, или Этцель, сын Мундзука, получивший от своих врагов и союзников прозвище Бич Божий, который похвалялся тем, что там, где ступало копыто его лошади, уже не росла трава, сменил своего дядю Ругилу в качестве соправителя гуннов вместе со своим братом Бледой, которого он, однако, вскоре лишил и трона, и жизни, как говорят, по примеру Ромула, основателя Рима, убившего своего брата Рема. Его черты, как рассказывает готский историк, несли на себе печать его происхождения: маленькие, глубоко посаженные глаза, плоский нос, смуглая кожа и редкие волоски вместо бороды, широкие плечи и приземистое, кряжистое, непропорциональное туловище, хотя и чрезвычайно мускулистое. «В гордой походке и манере себя держать, – говорит Гиббон, – выражалось сознание его превосходства над всем человеческим родом, и он имел обыкновение свирепо поводить глазами, как будто желая насладиться страхом, который он наводил на окружающих. Однако этот дикий герой не был недоступен чувству сострадания: враги, молившие его о пощаде, могли положиться на его обещания мира или помилования, и подданные Аттилы считали его за справедливого и снисходительного повелителя. Он находил наслаждение в войне; но после того как он вступил на престол в зрелых летах, завоевание севера было довершено не столько его личной храбростью, сколько его умом, и он с пользою для себя променял репутацию отважного воина на репутацию предусмотрительного и счастливого полководца».
После того как он победил своих врагов в Азии, подчинил царства персов и мидян и принудил к покорности всех правителей от Дуная до Китайской стены, эмиссары императора Феодосия предприняли покушение на жизнь царя гуннов, чем навлекли гуннское войско на Константинопольскую империю. Аттила разорил восточные области Рима вплоть до окраин Византия, где пятьдесят восемь башен не устояло пред штурмом захватчиков, и заставил кесаря заключить мир на самых унизительных условиях, причем Феодосий согласился отныне выплачивать дань гуннам и те вернули несметное число захваченных в плен византийцев за сумму, которая позволила бы вести долгую и славную войну. Основав свою столицу на равнине к северу от Дуная, в Венгрии, близ современного города Токая, вождь-победитель, который, по рассказам венгров, заложил основание Буды, поселил своих придворных, жен и приверженцев в селении из деревянных хижин, где окружил себя поэтами и менестрелями и принимал послов от всевозможных суверенов Европы и Азии, приняв титул Аттилы, потомка Нимрода, царя царей и владыки гуннов, готов, данов и персов [25] . Римский посол Приск оставил нам подробный рассказ о том, как его принимали при дворе у гуннов; порывистые жесты, не вязавшиеся с суровой и неподвижной мрачностью их монарха, чье лицо никогда не расслаблялось до выражения радости или веселья ни при звуке песен, которые пели в его хвалу придворные музыканты, ни нелепых речей и ужимок его шутов, мавританского и скифского, и оно смягчилось лишь при появлении его младшего, самого любимого сына Эрнака, которого он нежно обнял и к которому, предрекая ему славу и победы, превосходящие его собственные, он выказывал привязанность, казалось бы несовместимую с его обычным свирепым, неподатливым и суровым нравом. Его дворец, окруженный стеной с высокими башнями, не был лишен некоторых архитектурных претензий на красоту. Он опирался на резные колонны весьма любопытной и своеобразной работы, при нем же находилась баня; и все поселение представляло собой страннейшую мешанину роскоши, грубого великолепия и варварства. Превосходнейшие ковры из Персии устилали палатки, драгоценнейшие камни усыпали наряды гуннов из вышитого шелка, а столы их были уставлены золотыми блюдами и кубками. Один Аттила придерживался простоты предков и, подобно им, трапезничал верхом на коне самой грубой пищей, которую придворные, проводившие свои пиры в одном зале с вождем, подносили ему с серебряного стола на деревянной тарелке. На пирах, где довелось присутствовать Приску, вождь готов сидел одесную, а римские послы – ошуюю монарха, и, вероятно, именно левая сторона считалась почетным местом, как это остается и по сей день у китайцев и большинства татарских народов.
25
В Песни о нибелунгах древний поэт, описывая, какой прием Аттила (Этцель) оказал героине Кримхильде, рассказывает, что владения Аттилы были столь обширны, что среди подданных ему воинов были русские, греческие, валахские, польские и даже датские витязи. На медали того времени Аттила изображен с терафимом, или головой, на груди.
В 447 году гунны снова вышли из своего венгерского приюта и обратили оружие против римских провинций в Западной Европе. Аттила повел своих приверженцев в сердце Галлии и, гоня перед собой воинственных франков под началом их короля Меровея, дошел до самого Орлеана, который он обступил и взял в тесную осаду. Но римский губернатор Аэций собрал громадную армию из готов, вандалов, франков и почти всех народов от Вислы до Атлантики, на преданность которых Рим претендовал или которые забыли о римском угнетении перед лицом угрозы от общего врага. Аттила вновь переправился через Сену и столкнулся с силами неприятеля на равнинах Шалона [26] . Перед тем как вступить в битву, царь гуннов посовещался со жрецами и предсказателями относительно ее исхода, и они предрекли ему поражение, но зато и смерть его главному противнику. Однако Аттила, твердо вознамерившись либо доблестно принять свою участь, либо преодолеть судьбу благодаря неустрашимости своих ратников, выступил перед ними с воинственной речью и постарался стряхнуть с них непривычный упадок духа, напомнив им о прежних подвигах и храбрости. «Воины, которым покровительствуют Небеса, – воскликнул он, – остаются невредимыми среди неприятельских стрел!.. Я сам брошу первый дротик, а всякий негодяй, который не захочет подражать примеру своего государя, обречет себя на неизбежную смерть». Возглавив центральную колонну, Аттила самолично повел воинов в атаку, но в ходе ожесточеннейшей битвы, в которой на поле боя полегло 100 тысяч гуннов и 60 тысяч их противников, гунны были вынуждены отступить и, добравшись до лагеря, приготовились сжечь себя, своих жен и сокровища, нежели сдаться или попасть в руки римлян. Однако победа Аэция была куплена слишком дорогой ценой, чтобы он смог преследовать беглецов или продолжать войну, и Аттила в конце концов покинул Галлию без дальнейших препятствий и пронесся разрушительным ураганом по всей Южной Германии и Северной Италии. Гунны разграбили и сожгли дотла города Альтин, Конкордию, Падую, Виченцу, Верону и Бергамо, но пощадили города и жителей Милана и Павии, так как те покорились своим жестоким завоевателям без сопротивления. Найдя в королевском дворце Милана картину с изображением одного из римских императоров на его троне, у ног которого простерлись на земле князья Скифии, Аттила приказал художнику переписать фигуры, так чтобы императоры вереницей просителей выстроились перед скифским самодержцем, выкладывая у его ног золото из мешков в уплату дани.
26
«Примерно в пяти милях от Шалона, – рассказывает Кризи, – у деревенек Шап и Кюперли, земля изрезана и вздымается травянистыми буграми и канавами, несущими свидетельство человеческого труда в прошедших веках и свидетельствующими для опытного глаза, что в этом тихом месте когда-то располагались укрепленные позиции большого войска. Местное предание наделило эти древние земляные сооружения именем лагеря Аттилы, и у нас нет никаких причин усомниться в верности такого наименования или в том, что прямо за этими валами века тому назад могущественнейший языческий властитель, когда-либо правивший в Европе, собрал остатки своей огромной рати, сражавшейся на равнинах с христианскими воинами Тулузы и Рима».