Скитальцы
Шрифт:
Мне? Никогда.
Разве он не кричит с болота, не просит, чтобы его вытащили отсюда? Да его всё селение боится.
С тех нор как Ане Марию увезли в тюрьму, здесь стало тихо.
Август подвел итог: И всё же его надо достать и похоронить в освящённой земле.
Через неделю произошёл странный случай, не суливший Ездре добра. В воскресенье после полудня, когда люди возвращались домой из церкви, с болота послышался крик... жуткий крик. О Господи, он был такой протяжный, зловещий, словно доносился из-под земли; девушка, которая пасла на холме скот, в ужасе прибежала домой и забарабанила в дверь, жители Нижнего Поллена, возвращавшиеся из церкви, тоже услыхали крик и бросились наутёк, все переполошились. Ездра примчался в селение, обезумев от страха, он работал на своей стройке и тоже услыхал крик. Весь вечер люди
По-моему, нам надо осушить это проклятое болото, предложил Август. Что скажешь, Каролус?
Каролус помедлил с ответом, ему не хотелось говорить о шкипере и снова напоминать о преступлении своей жены. Уж и не знаю, стоит ли нам тревожить этого покойника, сказал он.
Август: Если мы его найдём, то похороним на кладбище, и он найдёт покой в освящённой земле, и тогда уже больше никто не услышит его жалоб. Я так полагаю.
Одни согласно кивали, другие считали это дело рискованным — какое они имеют право вытаскивать труп и перечить воле Божьей? На том дело и заглохло. Никто не спорит, речь идёт о мире и покое всего Поллена, но труп... Лишь Ездра, хоть это и касалось его больше всех, не мог постоянно жить в страхе, он успокоился и снова принялся за работу; и даже, как ни странно, после того случая он послушался совета Августа и сделал хлев вдвое больше, чем собирался. Что, интересно, он при этом думал?
Потом случилось несчастье со старым Мартинусом. В пасторской усадьбе ему дали новую корову, её звали Фагерлин, она паслась вместе с остальным скотом и давала молоко утром, в полдень и вечером; казалось, всё шло хорошо. Правда, другие коровы не приняли Фагерлин, они её бодали и сталкивали с дороги; такова уж судьба всех новичков в стаде, постепенно к ним привыкают и перестают замечать. Но Фагерлин провалилась в болото. Как ни жаль, а спасти её не удалось, помощь подоспела слишком поздно. Что ж, ведь бедняжка Фагерлин не знала этого пастбища, не привыкла с детства обходить стороной ту бездонную топь, а может, её туда столкнули другие коровы, кто знает; так или иначе, а корова Мартинуса погибла. Что же Мартинус и его семья? Сам-то он покорно принял несчастье и утешался тем, что жить ему осталось недолго, однако люди толковали между собой и решали, как быть.
Может, всё же осушим это болото? — ещё раз предложил Август.
Разве это вернёт Мартинусу корову? — ответили ему.
Так вы хотите, чтобы шкипер Скору покоился рядом с бездушной скотиной?
Все даже вздрогнули при этой мысли; нет, этого они не хотят, но должен же быть какой-то выход, неужто ничего нельзя придумать? И опять дело на этом заглохло. Однако Ездра принял сторону Августа и стал убеждать людей осушить болото, эту чертову дыру, творящую чёрные дела средь бела дня, но он говорил с глухими. Ездре ничего не осталось, как продолжать строить свой хлев на четырёх коров, раз уж он заложил под него фундамент.
Но вот наконец случилось то, что уже никак не могло не склонить людей на сторону Августа: в воскресенье после полудня с болота опять донёсся крик, на этот раз крик повторился дважды, один за другим.
Полленцы насмерть перепугались, надо было принимать меры. Крики послышались в то же самое время, что и в прошлый раз; люди обратили внимание, что как раз в это время шкипер Скору провалился в болото, не иначе как он взывал о спасении, никого другого тут быть не могло. То, что шкипер на этот раз крикнул дважды, объяснялось тем, что он страдал от позора и бесчестья, особенно после того, как рядом с ним в болото провалилась корова.
Пастушка со всех ног бросилась домой, пастор и его люди на этот раз тоже слышали крики; прибежал Ездра и, рухнув без сил на землю, объявил, что вынужден бросить свою работу над домом, он и подумать не может, чтобы жить в этом кошмаре.
Староста Каролус серьёзно отнёсся к этому происшествию и тотчас отправился к пастору за советом. На тот случай, если понадобится что-нибудь записать или он чего-нибудь не поймёт, Каролус взял с собой Йоакима.
Осушать
Во время работы люди почти не разговаривают, а если что и скажут, то тихо, как того требует торжественная серьёзность их дела.
Приближаясь постепенно к тому бездонному месту, они осторожнее опускают лопаты в болото, кто знает, на что они могут там наткнуться. Ездра идёт впереди и первый поддевает торф на лопату, за ним следует цепочка мужчин; медленно, по мере того как канава становится глубже, они скрываются из виду, самые последние почти исчезают на дне канавы.
Ездра уже достиг опасного места. Он кладёт перед собой на землю жерди и доски и становится на них, болото колышется от взмахов его лопаты. Ездра бросает взгляд назад — в случае чего помощь рядом, — потом делает большой шаг и становится на то злополучное место. Его лопата зачерпывает только жидкую грязь, он переворачивает и поддевает предательскую зелёную кочку, но её место тут же заполняет чёрная жижа, лопата не оставляет в ней никаких следов, словно он мешает ложкой жидкую кашу. Но вот он выбирается на твердую почву. В конце натянутой верёвки он отходит в сторону, его сменяет следующий за ним человек, а Ездра идёт и становится последним. Такой порядок установил Август.
К полудню через всё болото уже прокопана широкая канава, а к вечеру, можно сказать, половина работы позади. Люди, переговариваясь, расходятся по домам. Они углубились в бездонную топь уже на четыре заступа, но не обнаружили в ней ничего, кроме ила. По прорытой канаве журчит вода.
Утром они снова принимаются за работу.
И наконец...
Человек, который на этот раз идёт первым, с криком выскакивает из канавы. Он что-то нашёл? — спрашивают люди. Да, он что-то задел лопатой, похоже, это одежда. Теодор, который идёт вторым, презрительно усмехается и предлагает поменяться местами. О, Теодор хочет показать, что он настоящий мужчина; он делает несколько взмахов лопатой, и обнажается что-то круглое. Это всего лишь корень, говорит он и хочет выдернуть его из канавы. Корень не поддаётся, он сидит крепко, Теодор отпускает его и пытается счистить с него ил — открывшаяся картина заставляет его отшатнуться: он держит за руку мертвеца!
Бедный Теодор, ему пришлось расстаться с содержимым своего желудка, его одновременно и вырвало и пронесло, уничтоженный, он рухнул на землю. Август обошёл лежавшего Теодора.
Он единственный из всех мужчин осмелился взяться за лопату и откопать труп, да-да, у Августа хватило мужества посмотреть покойнику в глаза.
Просто удивительно, как хорошо выглядел погибший шкипер, его сохранил ил, от Скору пахло только болотом, даже одежда на нём не истлела, на пальце блестело золотое кольцо; руки были раскинуты в стороны, их пришлось осторожно согнуть, чтобы сложить на груди, один сапог шкипер потерял. Труп лежал на каменном дне всего в трёх аршинах от поверхности болота, здесь было что-то вроде большого котла! Из трещины на дне котла пузырясь поднималась вода — родник.
Они перенесли труп на сухое место, смыли с него ил и прикрыли его. Двух человек Август отрядил домой, чтобы они сколотили гроб.
Самое страшное было уже позади, и кое-кто стал говорить, что на этом работу можно и закончить. Ездра же возражал им, у него были на то свои причины, и он пожаловался Августу. Как это закончить? — не понял Август. Об этом не может быть и речи, ни в коем случае, гиблое место следует осушить до конца, чтобы в нём больше не сгинула ни одна живая душа!
Потому и второй день они работали до самого вечера и вырыли поперёк болота большой ров. Вода по нему бежала рекой, дно его представляло собой твердую горную породу, только котёл всё ещё был полон воды и ила. Корову старого Мартинуса так и не нашли, зато нашли потерянный сапог шкипера Скору.