Скитания
Шрифт:
– Из слов «arma» – «оружие» и «gero» – «носить» составляется слово «armiger» – «оруженосец». Вот что ты должен запомнить, друг мой Биччи, отныне и во веки веков!
Урок продолжался.
Фелипе шепотом спросил товарища:
– А как же с нами, новичками?
– С вами будет заниматься кто-нибудь из старших учеников, пока вы не догоните остальных.
Фелипе облегченно вздохнул. Знакомство со страшной ферулой дона Эрмйнио отодвигалось.
Следующим уроком было пение. Пение считалось важным предметом, потому что большинству учащихся предстояла духовная карьера. Пение преподавалось только церковное.
Кантор [53]
– Сегодня будем разучивать псалом [55] «Блажен муж», – неожиданно тонким для его грузной фигуры голосом объявил дон Рикардо.
53
Кантор (от латинского «канто» – пою) – учитель пения.
54
Виола – старинный смычковый инструмент, нечто среднее между виолончелью и гитарой.
55
Псалом – церковное песнопение.
Он вынул из футляра несколько листочков и роздал ученикам. В глазах у Фелипе зарябило от непонятных линий, кружков, крючков и закорючек. Под линейками были написаны слова на латинском языке.
Фелипе толкнул товарища в бок:
– Что это такое?
– Ноты псалма, который будем разучивать. Видишь ли, каждая нота означает определенный звук…
Но тут на них шикнул учитель, и Веньеро оборвал объяснение.
– Луиджи, а я как? – шепнул Фелипе.
– Ничего, – усмехнулся Веньеро. – Делай вид, что поешь, да пошире раскрывай рот.
Дон Рикардо настроил инструмент и, поставив его между колен, провел смычком по струнам. Фелипе никогда не слышал игры на виоле, и мягкий звучный тон инструмента ему понравился. Кантор проиграл мелодию псалма.
– Теперь смотрите в ноты и пойте за мной.
Фелипе понял, почему ученики дона Рикардо не испугались принесенных им розог. Польяна всецело увлекся игрой и пением. Услышав неправильную ноту, он только бросал полусердитый, полуумоляющий взгляд на виновника. Чтобы наказать его розгой, приходилось прервать мелодию. Это превышало силы дона Рикардо. Но одного проступка не прощал кантор – это равнодушия к преподаваемому им предмету. Достаточно было заметить ученика с закрытым ртом, как дон Рикардо приходил в ярость. Он с шумом бросал виолу на стол, хватал розги, и тут уж не помогали мольбы о прощении.
Предупрежденный приятелем, Фелипе благополучно миновал опасные рифы и отмели. Одаренный прекрасной памятью и хорошим слухом, он внимательно вслушивался в звуки виолы и слова псалма, и к концу урока его звонкий голос уже смело вливался в общий хор.
Продолжительность урока не была строго установлена, она зависела от настроения учителя, его добросовестности и выносливости учеников. Уроки латинской грамматики и пения продолжались часа четыре – до обеденного перерыва.
На обед собрались в обширной полутемной столовой, где на рассохшихся дубовых панелях были вырезаны плоды и фрукты, разнообразная дичь, большие рыбы.
Сервировка стола отличалась разнообразием, так как каждый пансионер, по условию, являлся со своей посудой. Поэтому на столе рядом с фарфоровыми тарелками и серебряными кубками можно было увидеть простые глиняные миски и кружки небогатых учеников.
За столом прислуживали лакеи знатных воспитанников. Синьора Васта рассчитала, что выгоднее приплачивать слугам учеников, чем нанимать своих лакеев.
Рыба в самых разнообразных видах, макароны, фрукты, легкое виноградное вино – вот из чего по преимуществу состоял стол пансионеров Джакомо Саволино.
После обеда был двухчасовой отдых, во время которого можно было по желанию спать, гулять или развлекаться, а потом старшие ученики шли в класс изучать риторику и диалектику. Новичкам там нечего было делать, и их усадили в дортуаре заниматься латынью под руководством Альфонсо Маринетти. Мальчишки облегченно вздохнули, когда увидели в руках своего нового наставника не грозную ферулу, а просто указку.
– Сегодня мы с вами будем учить «Pater noster», [56] – сказал Маринетти.
56
Патер ностер (лат.) – «Отче наш», одна из самых распространенных молитв.
– Маэстро, [57] я знаю «Pater noster», – заявил Фелипе, которого этой молитве обучил крестный отец.
Юноша улыбнулся.
– Не зови меня так торжественно, – сказал он. – Ведь я твой товарищ и для тебя просто Альфонсо.
Альфонсо Маринетти был единственным сыном небогатого купца, погибшего на море во время схватки с пиратами. В те времена купцам часто приходилось браться за оружие, защищаясь от разбойников во время торговых поездок. Убитая горем вдова не захотела, чтобы Альфонсо унаследовал профессию отца, и мечтала о духовной карьере сына. Последние крохи состояния она тратила на образование мальчика.
57
Маэстро (ит.) – учитель.
Лучший ученик в пансионе, высокий красивый Альфонсо Маринетти не зазнался от постоянно расточаемых ему похвал. Высшими добродетелями человека он считал справедливость и скромность. Младшие товарищи обожали Маринетти, его слово было для них законом и значило больше, чем распоряжения учителей.
За немногие дни, проведенные в пансионе, Фелипе всей душой привязался к Маринетти, и ласковые слова старшего товарища обрадовали его.
Маринетти дал Фелипе листок пергамента, на котором были написаны латинские слова молитвы. Должно быть, этот листок послужил прописью не одному школьному поколению, так он засалился, некоторые буквы читались с трудом, другие совсем стерлись. Фелипе усердно принялся копировать пропись.
В таких занятиях провел свой первый школьный день Фелипе Бруно.
…Шли дни и недели, и Фелипе все больше привыкал к школьным порядкам, реже вспоминал о доме, о сан-джованнских ребятах.
Учителя заметили способность и усердие маленького ноланца и не раз ставили его в пример другим.
Но товарищи не завидовали Фелипе. Какое-то особое обаяние было в этом веселом, общительном мальчугане с открытым взглядом синих глаз, с темными волнистыми волосами, с заразительной улыбкой на красивом, смуглом лице. Фелипе охотно готовил уроки, но не отказывался принять участие в шалостях, затеваемых товарищами.