Склеп для живых
Шрифт:
– Простите, это вы о ком? Что еще за пассия? – переспросила я.
– А? Что? Какая пассия? Я сказал пассия? Да нет, я просто оговорился. Я имел в виду супругу Захарова. Он иногда ее так называет. Знаете, это такое ласковое обращение. «Пассия моя», – говорит он, когда про жену разговор заходит, – принялся юлить Сагателян.
– Я почему-то сразу так и подумала, – произнесла я. – Так говорите, Захаров медлил с показом результатов работы только оттого, что хотел покрасоваться перед женщиной? Других причин откладывать дату презентации не было?
– Конечно, нет!
– Что же вы не уговорили Захарова поспешить? Могли бы заручиться поддержкой Евгении, – произнесла я. – Наверняка она встала бы на вашу сторону и убедила мужа, что никакие роскошные презентации ей не нужны. Единственное, что ее интересует, это победа и вознаграждение.
– Если бы все было так просто, – начал Сагателян и осекся.
Потупив взгляд, он замолчал. Я соображала, как же вытянуть из благородного кавказского парня компромат на женатого мужчину, обойдя вопросы мужской солидарности. И тут меня осенило. Воспользуюсь-ка я женской хитростью. Притворюсь наивной дурочкой, желающей помочь бравому парню.
– Так вы думаете, что это Евгения украла разработку мужа? – переходя на шепот и «страшно» вытаращив глаза, предположила я.
– Что вы, что вы? Да никогда я такого не думал! – испуганно заявил Сагателян. – Даже в мыслях подобного не держал.
– Ну, как же? Вы сказали, что Евгения приходила в лабораторию. Муж показал ей свои разработки, а также место, где хранится опытный образец. Она же воспользовалась доверием мужа и прикарманила и проект, и образец! – победно заключила я.
– Да ничего такого я не говорил, – начал переубеждать меня Сагателян. – Зачем супруге Вячеслава делать что-то подобное? Он и без того отдал бы ей всю премию. Он сам об этом говорил.
– А что это вы ее так защищаете? Может быть, вы с ней заодно? – я подозрительно прищурилась. – Может, вы вместе с Евгенией придумали хитроумный план и завладели сразу и деньгами, и формулами?
– Послушайте, ну зачем вы все усложняете? – вскричал Сагателян. – Мы с Евгенией почти не общались.
– Интересное заявление, особенно если учесть, насколько часто вы бывали в доме Захарова. Взять хотя бы последний ваш визит. Что вы делали в кабинете Вячеслава десять дней назад?
– Как я могу помнить это? Захаров почти каждую неделю за чем-нибудь меня к себе домой посылает. Может быть, за бланками заезжал, Захаров их частенько дома оставляет. Может, реактивов каких-то не хватало, а Захарову они срочно понадобились, – начал перечислять Сагателян.
– И будучи столь частым гостем в доме, вы не успели познакомиться с его хозяйкой? – продолжала напирать я.
– Я не говорил, что не знаком с супругой Захарова. Я утверждал, что наше общение ограничено вежливыми «здравствуйте» и «до свидания».
– Что-то ваше заявление не кажется мне правдивым, – произнесла я. – Нужно бы задать госпоже Захаровой и этот вопрос. А то интересно получается: и в доме ученого вы встречаетесь, и в лаборатории, но до сих пор друг друга
Я вскочила с кресла и помчалась к двери. Сагателян перехватил меня на полпути. Стараясь не смотреть мне в глаза, он произнес:
– Не нужно торопиться. Идти к супруге Вячеслава идея не самая лучшая. Зачем лишний раз напоминать человеку о его неудачах?
Я понимала, что он хватается за последнюю соломинку. Еще чуть-чуть, и он сдастся. Я оказалась права. Стоило мне сделать еще шаг, как он произнес:
– В лаборатории была не Евгения.
– Что? Что вы сказали? – сделав вид, что не поняла, переспросила я.
– В лабораторию приходила не Евгения. Захаров задерживал презентацию проекта вовсе не из-за жены. Он хотел произвести впечатление на совершенно другую женщину, – повторил Сагателян.
Он прислонился к стене, возле двери. Лицо его утратило былую веселость. Согнувшись под тяжестью вины за невольное нарушение мужской солидарности, он тяжело вздыхал и даже причитал что-то себе под нос.
– Значит, у Захарова есть другая женщина? – спросила я. – Кто она? Как выглядит? Знаете, где ее можно найти? Откуда она вообще взялась?
Я засыпала ассистента химика вопросами, надеясь получить ответ хотя бы на часть из них. Сагателян отвечал сквозь зубы. Его симпатия ко мне значительно поубавилась. Сообщил он следующее. Женщина появилась на горизонте несколько недель назад. Сагателян сразу понял, что Захаров, как говорится, «поплыл». В тот день, когда Захаров встретился с Верой, он прилетел в лабораторию, как на крыльях. Шутил, подтрунивал над коллегами. А вечером ушел с работы раньше обычного, отговорившись несуществующей встречей с другими учеными. Разговор, мол, пойдет о предстоящей работе над совместным проектом.
Так все и закрутилось. Захарова будто подменили. Однажды Сагателян наткнулся на своего босса в престижном, довольно дорогом ресторане. Он был в компании миловидной женщины. Захаров смутился, но вынужден был представить свою спутницу ассистенту. Так Сагателян узнал ее имя. Захаров упомянул о том, что они с Верой знакомы еще с той поры, как «грызли гранит науки». Где именно они вместе учились, в школе или в институте, Сагателян не понял. А через несколько дней после этого Сагателян застал Веру и Захарова в той части кабинета, которая находится за замаскированной дверью. Ситуация вышла щекотливая, и Сагателян скоренько ретировался. Захаров догнал его в коридоре, долго и нудно пытался оправдаться, а тот так же долго и нудно доказывал, что ничего дурного в поступке маэстро не видит. И личные отношения ученого с противоположным полом его никоим образом не касаются. И так далее и тому подобное. Пока мужчины восстанавливали статус-кво, Вера находилась в тайной комнате одна. Этот факт до Сагателяна дошел только тогда, когда он начал описывать мне всю ситуацию. У меня же подозрения возникли в тот самый момент, как только я услышала словосочетание «посещение» и «пассия» из уст ассистента ученого.