Склеп для живых
Шрифт:
– Как выглядела женщина, сможете описать?
– Сомневаюсь, – пожала плечами тетка. – С памятью у меня дружба не особо крепкая.
– Давайте попробуем, – предложила я. – Рост у нее какой был?
– Какой рост? Средний рост. Пониже ученого вашего, но ненамного.
– А комплекция? Цвет волос, глаз? Возраст, наконец, – подсказала я.
– Пышненькая, но не толстая. Волосы короткие, крашеные. Цвет такой, неестественный. То ли свекольный, то ли фиолетовый. Глаза не разглядела. А про возраст могу сказать, что баба эта моложе вашего коллеги лет на десять.
– Вы ничего не путаете?
– Нет, ошибки быть не может. Бабе этой сорок лет, – заявила тетка.
– Почему вы так в этом уверены? – спросила я.
– Хобби у меня такое, – объявила Тамара Степановна. – Вы даже представить себе не можете, сколько интересного о человеке можно узнать по жестам. В том числе и возраст.
– И по каким жестам видно, что женщине сорок, а не пятьдесят? – снова спросила я.
– Как вам сказать? Двумя словами тут не отделаешься. Могу книжку порекомендовать. Автор – популярный в Германии психоаналитик, – объяснила тетка. – Я из этой книжки столько всего интересного узнала!
– Спасибо, не нужно. Будем считать, что я поверила вам на слово, – отказалась я. – Скажите, если снова увидите эту женщину, сможете ее узнать?
– Гарантии дать не могу. Я ж говорю, память у меня никудышная. Вот если она снова пальцами в стороны тыкать начнет, тогда еще есть шанс. А вы надеетесь найти ее? В таком большом городе? – в голосе Тамары Степановны зазвучали нотки сомнения. – Сколько в Тарасове может быть сорокалетних женщин? Да их только объехать всех недели не хватит.
– Если будет нужно – объедем, – пообещала я. – Главное, чтобы вы ее узнать сумели. Вот моя визитка, если вспомните что-то новое, сразу звоните.
– А мой номерок разве не запишете? – спросила тетка, увидев, что я собираюсь прощаться.
– Об этом не беспокойтесь, – ответила я и произнесла вслух номер, который тетка диктовала патрульному.
– Откуда вы его знаете? – поразилась тетка.
– А это уже результат моего хобби, – пошутила я.
Тамара Степановна удивленно пожала плечами, открыла дверь и, простившись, вышла. После этого я беспрепятственно покинула место происшествия и отправилась вслед за машиной «Скорой помощи» в Третью клиническую больницу.
По дороге я думала о том, как могло такое случиться, что Захаров попал под машину? Действительно ли его толкнула некая женщина или же это всего лишь несчастный случай? Трагическое совпадение целого рядя негативных событий? В голове вертелась навязчивая мысль: как сообщить Евгении о том, что ее супруг попал в такой переплет? Не придумав ничего лучше, я по приезде на место позвонила ассистенту химика, Араику Сагателяну.
– Сагателян на связи, – услышала я бодрый голос ассистента.
Я назвалась, а потом вывалила на него неприятные новости и обратилась с просьбой сообщить о случившемся Евгении и Маргарите. Сагателян не стал тратить время на охи и ахи, а просто взял инициативу в свои руки. Он заверил меня, что лично свяжется с Евгенией Захаровой, отыщет Маргариту и привезет домой. Мне же было поручено узнать, что из медикаментов может потребоваться в первую очередь, переслать список и терпеливо ждать, пока он не приедет в больницу. Выполнив поручение с точностью до буквы, я уселась в холле Третьей клинической и задумчиво уставилась в потолок.
Глава 7
Сагателян приехал в больницу не один. Вместе с ним прибыли Евгения и Маргарита. И у той, и у другой глаза были на мокром месте. Я подошла к ним, пересказала все, что говорил доктор Дьяков о состоянии Захарова, и предложила пройти в приемный покой, чтобы выяснить, можно ли увидеться с пострадавшим. Евгения взяла себя в руки быстрее, чем ее дочь. Она решительно зашагала к стойке регистратора и потребовала:
– Срочно вызовите сюда лечащего врача Вячеслава Захарова. Он пострадал в дорожной аварии. Я хочу знать, что делается для того, чтобы стабилизировать его состояние!
– Возвращайтесь в комнату для посетителей. Я выясню, как обстоят дела, и сообщу вам, – выдала медсестра и нажала кнопку вызова на внутреннем телефоне.
– Я не собираюсь сидеть в вашей вонючей комнате и ждать, пока мой муж испустит последний вздох! – закричала Евгения. – Немедленно вызовите врача, иначе я такое вам здесь устрою!
– Женщина, прекратите истерить. Не забывайте, вы находитесь в лечебном учреждении. Тут не приветствуется шум, – меланхолично проговорила медсестра. – Если доктор посчитает нужным, он к вам спустится. А пока успокойтесь и ждите.
– Я сейчас сама вас успокою! – продолжала кричать Евгения. – Не хватало еще, чтобы каждая пигалица мне указывала.
– Мама, прекрати, – тихо проговорила Маргарита. – Папе ты этим точно не поможешь. Пойдем. Так всем будет лучше.
Евгения была настолько поражена тем, что дочь назвала ее не противной кличкой «Жека», а отца не «Славиком», что безропотно позволила увести себя в комнату ожидания.
Сагателян остался у регистратуры. Немного поколебавшись, я осталась с ним. Пока мы ждали ответа от медсестры, я спросила:
– Араик, вы можете описать внешность женщины, которая приходила к Захарову в лабораторию? Только подробно.
– Вы имеете в виду Веру? – рассеянно переспросил Сагателян.
Я кивнула.
– Конечно, могу. На женские лица у меня фотографическая память, а Вера к тому же имеет довольно броскую внешность.
– Вот и прекрасно. Приступайте, – попросила я.
– Что, прямо сейчас? – удивился Сагателян.
– Нет, давайте повременим недельку, – съязвила я.
Сагателян посмотрел на меня осуждающим взглядом, вероятно, считая момент не подходящим для обсуждения внешних данных любовницы его босса, но спорить не стал.
– Миловидная женщина. Рост чуть ниже среднего. Пышного телосложения. Глаза зеленые. Тип внешности – славянский, если это имеет значение. Стрижка короткая, «паж». Волосы крашеные, – механически перечислял Сагателян, думая явно о другом.
– Крашеная, говорите? А цвет волос какой? – снова спросила я.
– Яркий. В глаза так и бросается. По-моему, оттенок краски называется «баклажан». Но в этом я не уверен, – добавил он.
– Спасибо. Вы мне очень помогли, – поблагодарила я. – Теперь осталось дождаться врача, и можно ехать по более важным делам.