Скобелев, или Есть только миг…
Шрифт:
– Пора и нам, – сказал Драгомиров Скобелеву. – Надо посмотреть на месте, выслушать соображения Иолшина и, пожалуй, приостановить на время продвижение вглубь.
– Разрешите лично обойти позиции на том берегу, Михаил Иванович?
– Видимо, придётся. – Драгомиров обернулся к адъютанту:
– Доложите генералу Радецкому, что я счёл необходимым переправиться на тот берег. Со мною чины штаба и генерал Скобелев-второй. Прошу на катер, Михаил Дмитриевич.
До катера генералы дойти не успели. Юный подпоручик догнал их у причала:
– Ваше превосходительство, артиллерист из подбитого понтона на берег выбрался. Говорит, будто тот картечный выстрел успел произвести его командир…
Мокрый, ещё не отдышавшийся Гусев сидел на песке в окружении солдат. Увидев генералов, с трудом поднялся, но, зарыдав вдруг, упал на колени.
– Ваше высокопревосходительство, велите все, все ему отдать!.. – Он сорвал с груди собственные солдатские медали и, стоя на коленях, протягивал их Драгомирову. – Все ему отдаю, командиру моему Тюрберту Александру Петровичу!
– Как фамилия? – тихо спросил Драгомиров.
– Тюрберт, ваше…
– Про Тюрберта знаю и доложу. Твоя как фамилия?
– Унтер-офицер Гусев.
– Надень свои кресты, Гусев. А Тюрберта мы не забудем.
Скобелев шагнул вперёд, поднял Гусева с колен, поцеловал в мокрое от слез лицо.
– Спасибо за преданность, солдат! Ранен?
– Никак нет. Велите туда меня. Туда.
– Пойдёшь туда. Переодеть, накормить, дать водки, отправить с артиллеристами.
Уже на катере Драгомиров сказал:
– Вот на таких, как Тюрберт и Гусев, вся армия держится. Сам погибай, а товарища выручи. Непременно в реляции о сём отмечу. С дружбой идём, а не с гневом. С дружбой!..
4
Генерал Драгомиров со штабом и самозваным ординарцем генералом Скобелевым добрался до берега без особых помех. Иолшин усиленно пробивал дорогу для артиллерии, бросив на это горстку сапёров и всех своих офицеров. Дело было нужным, но, судя по рапорту, обстановку Иолшин знал плохо.
– Я распорядился, чтобы командиры отправили посыльных, – поспешно добавил он.
Драгомиров промолчал, понимая, что Иолшин упустил из рук командование не по своей вине, но скрыл неудовольствие. Хотел сказать помягче, но Скобелев ничего скрывать не умел.
– Дорогу строите? – резко спросил он. – Похвально. Только от посыльных чуда не ждите: тот, кто пришлёт их, три часа в бою был. Это вам не под обрывом сидеть.
– Извините, генерал, не знаю, в какой должности вы здесь пребываете, но я просил бы вас… – покраснев, раздельно начал Иолшин, но Драгомиров мягко остановил его:
– Потом, господа. Главное – обстановка.
– Разрешите исполнять должность? – громко, с вызовом спросил Скобелев.
– От посыльных и вправду толку мало. – Михаил Иванович вздохнул, с неудовольствием покачав головой. – А вы, кажется, обещали бешмет надеть?
– Прятать русский мундир оснований не имею, – проворчал Скобелев. – Ни под бешметом, ни под обрывом.
И, поклонившись, быстро пошёл берегом к левому флангу. К отряду капитана Фока.
В самом устье Текир-Дере убитых было немного. Ещё издали генерал опытным взглядом оценил крутизну скатов и подивился, что потери невелики. Участок располагал на редкость удобным для обороны рельефом, но турки скверно использовали это преимущество. «Тут, кажется, повезло», – отметил про себя Скобелев и стал подниматься на обрыв там, где поднимались солдаты. И, пока лез, думал, что повезло удивительно: штурмовать такую крутизну было все едино, что крепостную стену. А когда поднялся и внимательно огляделся, понял, что малое число убитых под обрывом не следствие тактического недомыслия турок, а результат быстроты, решительности и отчаянной отваги русских солдат и офицеров. Генерал стоял сейчас на том месте, которое Фок удерживал в течение трех часов. Сюда отжимали его турки, и отсюда, с края обрыва, он вновь и вновь бросался вперёд, шаг за шагом расчищая путь. Каждый аршин здесь стоил крови, и трупы громоздились друг на друге, покрывая эти аршины. Генерал перешагивал через мёртвых, повсюду слыша проклятия и стоны умирающих, и земля, пропитанная кровью, тяжко хлюпала под его сапогами. Скобелева трудно было удивить полем боя – он сам ходил в штыковые и водил за собою казачьи лавы, – но то, что он видел сейчас, было за гранью человеческих возможностей. Он шёл и считал убитых, и по беглому подсчёту получалось, что на каждый русский штык тут приходилось свыше двух десятков турецких. «Как же вы устояли? – с болью думал он. – Ах, ребята, ребята, досталась вам сегодня работка, какой и врагу не пожелаешь…»
К тому времени турки, перестроившись, вновь открыли огонь со всех высот, но к более активным действиям пока не переходили. Пули свистели вокруг генерала, вонзаясь в уже мёртвых и добивая ещё куда-то ползущих, но Скобелев шёл, не убыстряя шага и не пригибаясь. Только смотрел теперь не на поле боя, а на высоты, по плотности огня определяя линию вражеского фронта, расположение командных пунктов и даже стыки между отдельными частями.
Так он вышел к стрелкам капитана Фока. Левый фланг их упирался в глубокую промоину, правый смыкался с расселиной Текир-Дере, и генерал с удовольствием отметил продуманную тактическую безупречность позиции.
– Молодец, – сказал он Фоку. – А за ночь – вдвойне молодец. Я видел твою работу.
– Отбиваться буду огнём, – с непонятным ожесточением объявил капитан. – Ставлю о том в известность, так что насчёт экономии патронов – извините.
– Есть кому сдать командование участком? – помолчав, спросил генерал.
Фок отрицательно покачал головой. Обычно Скобелев обращался к офицерам запросто, на «ты», любил такое обращение, но сейчас чувствовал некоторое неудобство.
– Временно поручите унтеру – и в лазарет.
Фок вновь отрицательно покачал головой. Он стоял перед генералом, расставив ноги, чтобы не упасть. Левую руку ему кое-как перевязали солдаты, но от потери крови и нечеловеческой усталости его до сей поры бил озноб.
– В лазарет нужно всех. А всех нельзя, значит, будем ждать смены.
– Всех нельзя, а вам надо.
– А они что, механизмы? – Фок насильственно усмехнулся. – Извините, ваше превосходительство, мы тут устали немного. Хорошо бы щёлочи моим механизмам, при оружии состоящим.
– Чего?
– Водки, ваше превосходительство, водки. Либо всем – полную смену, либо – двойную винную порцию.
– Хлебните, – Скобелев достал из кармана фляжку.
Фок облизнул пересохшие губы.
– Благодарю, ваше превосходительство, только на всех нас вашего коньяку не хватит.
– А вы – солдат, капитан, – тихо сказал Скобелев. – Первый резерв вам на смену отправлю.
– Не торопитесь обещать, – Фок снова через силу усмехнулся. – Вы ещё у Григоришвили не были, Остапова не видали.