Скобелев
Шрифт:
– Хочешь, я пойду?
– Сделай милость, я тебе в ножки поклонюсь, – ответил Драгомиров, и Скобелев не мешкая отправился в самую гущу боя.
Как всегда, одетый в белый мундир, он шел не спеша в виноградники, где расположились цепи стрелков и куда турки направили весь свой огонь. Драгомиров наблюдал, как Скобелев, слегка пригнувшись, останавливается у залегшей цепи, дает указания, и вот линия стрелков выравнивается, огонь становится не беспорядочным, дружные залпы разят цель. Затем Скобелев поднял солдат в атаку, и противник оставил позиции.
Вот что писал в своем рапорте генерал М. И. Драгомиров: «С нашей стороны было немало подвигов беспримерного мужества со стороны как нижних чинов, так и офицеров... Не могу не засвидетельствовать также о великой помощи, оказанной мне Св(иты) Е(го) В(еличества) г.-м. Скобелевым, принимавшим на себя с полной готовностью все назначения, не исключая и ординарческих, и о том благотворном влиянии, которое он оказывал на молодежь своим блистательным и неизменно ясным спокойствием».
К двум часам дня основные силы русской армии переправились на турецкий берег. Город Систово был взят. По мере того как бой удалялся, из укрытий выходило болгарское население, стекались из соседних деревень люди. Болгары восторженно приветствовали братушек – русских солдат.
На другой день через Дунай переправился царь. На турецком берегу сводная рота грянула «ура», когда император со свитой сошел на берег. Тут же произошло награждение. Первым Александр II вручил орден св. Георгия III степени М. И. Дра-гомирову. В этот день он был щедр на награды: на груди великого князя-главнокомандующего засиял орден св. Георгия II степени, а у Непокойчицкого – III степени.
В окружении генералов Александр II сказал: «С малолетства сроднившись с армией, я не вытерпел и приехал, чтобы разделить... труды и радости».
Многие офицеры полагали, что целесообразнее было бы, если бы царь делал это, находясь в Петербурге. Страна на значительное время лишилась не только главного распорядителя судеб россиян, но и большей части людей, занимавших в государстве ключевые посты [31] .
За самовольное участие в переправе великий князь устроил Скобелеву разнос и объявил выговор. В окружении брата императора не скупились на подленькие характеристики: «...как человек ненадежен, обманет, продаст, оклевещет, чтобы лучше самому обрисоваться». Совсем по-иному о Скобелеве отзывался Драгомиров: «Если бы Скобелев был плут насквозь, то не стерпел бы и пустил бы гул, что удача этого дела (переправы) принадлежит ему, а между тем, сколько мне известно, такого гула не было. Нужно... сказать, что напросился он сам на переправу и я его принял с полною готовностью, как человека, видавшего уже такие виды, каких я не видел; принял, невзирая на опасения, что Скобелев все припишет себе, и... не ошибся... Во всем этом он явил себя человеком весьма порядочным».
31
Вместе с Александром II на театр военных действий прибыли сын великий князь Сергей Александрович, командир лейб-гвардии Преображенского полка, граф А.В. Адлерберг, министр двора и уделов, шеф жандармов Н.В. Мезенцов, военный министр Д. А.Милютин и др.
Возможно, Скобелев мог и обойтись без этого геройства, но оно не было показным: ведь большинство офицеров и солдат дивизии Драгомирова приняли боевое крещение, и поэтому выдержка, хладнокровие и распорядительность Скобелева оказывали положительное воздействие на еще необстрелянных воинов. Понятно и стремление Скобелева проявить себя – не век же ему оставаться в скромной должности ординарца. Существовал, правда, другой путь – интриги, не прекращавшиеся даже здесь, на войне, но это было не в его характере.
Поступку Скобелева дал высокую оценку не только генерал Драгомиров, он попал и на страницы газет, поэтому главнокомандующему поневоле пришлось обратить внимание на Скобелева, прислушиваясь вместе с тем к гнусному шипению окружавших его: «К чему эта рисовка, к чему? Он просто хочет показать, что недаром получил свои кресты».
Хорошее начало – не всегда половина дела
Переправа оказалась всего лишь небольшим эпизодом в военной судьбе М. Д. Скобелева. Но война углубила дело, начатое еще его родителями, она продолжала лепить его характер и, как Роден, отсекая все лишнее, высвечивала его личность.
С переходом корпуса Ф. Ф. Радецкого, в состав которого входила 14-я дивизия, а за ним и других русских войск на правый берег Дуная война вступила в новую фазу – она стала совместной войной русских и болгар за очищение Болгарии от чужеземных угнетателей. За Дунаем русские войска продолжали наступление по трем направлениям – на запад, юг и восток. Западному отряду (около тридцати пяти тысяч человек) под командованием генерала Н. П. Криденера предстояло выйти на линию Никополь – Плевна [32] и взять Плевну -важный узел дорог северо-западной Болгарии.
32
Плевна – ныне город Плевен.
Войскам, наступавшим на юг, предписывалось овладеть горными проходами, связывающими северную Болгарию с южной, и в частности Шипкинским перевалом, через который шла наиболее удобная дорога на Адрианополь. Эту задачу поручили передовому отряду генерала И. В. Гурко. Он был энергичен, крут и пользовался авторитетом в армии. По многим своим взглядам он был близок Скобелеву. Небольшому отряду (вместе с болгарскими дружинами двенадцать тысяч человек при сорока орудиях) предстояло действовать в отрыве от главных сил и решать важную задачу захвата перевала. К сожалению, несмотря на частные успехи, Гурко, теснимый превосходящими силами противника, задачу не выполнил.
В то время, когда генерал Гурко приближался к Шипкинскому перевалу с юга, с севера к нему спешил Н. И. Святополк-Мирский с частью сил, выделенных из корпуса Радецкого. Соединение двух отрядов намечалось на 5 июля, однако этого не произошло, так как передовой отряд все еще вел тяжелые бои у подножия южного склона.
Святополк-Мирский не знал об этом, но, выполняя поставленную задачу, начал фронтальную атаку перевала в назначенное время и понес тяжелые потери.
6 июля в штабе армии получили донесение. Князь Святополк-Мирский сообщал: «Согласно приказанию была начата вчера, 5 июля, атака Шипкинского прохода, но так как ожидаемый отряд генерал-лейтенанта Гурко в тыл туркам не вышел, то Орловский пехотный полк должен был отступить перед громадным превосходством в силах неприятеля, занимающего сильно укрепленные позиции. Орловский полк вел себя геройски, но потерял до двухсот человек. Прошу подкрепления безотлагательно». Главнокомандующий решил подкреплений не высылать, но вызвал к себе Скобелева и сказал:
– Поезжай, поправь дело.
И Скобелев поправил. Он скрытно сосредоточил три роты и утром 7 июля повел их в атаку при поддержке артиллерийской батареи и ружейного огня остальных рот полка. Перед такими решительными действиями турки не устояли и разбежались. В 2 часа дня Скобелев лично донес Гурко, что в укреплении на перевале турок нет.
Поначалу успешно развивалось наступление и на других направлениях. Западный отряд с боем овладел турецкой крепостью Никополь, в плен сдались семь тысяч человек со ста тринадцатью орудиями. Восточный отряд под командованием сына Александра II – Александра Александровича (будущего царя Александра III) сковал противника у крепости Рущук. Как будто оправдывались помыслы о легкой победе. По этому поводу находившийся в штабе Дунайской армии В. А. Соллогуб писал: «Совершалось нечто странное. Следование по Румынии не встретило никакого препятствия. Переправа через Дунай ознаменовалась почти ничтожной потерей. Теперь последняя естественная оборонительная линия Европейской Турции отдавалась без боя... Война как будто приближалась к концу. Упоминание о первых молодцах, перешедших Балканы, ясно свидетельствовало, что за первыми молодцами последуют вторые и что театр войны скоро перенесется к окрестностям Царырада [33] . Кампания обращалась в триумфальное шествие».
33
Царьград – древнерусское название Константинополя. Ныне город Стамбул.