Сколько у тебя? 20 моих единственных!..

Боснак Карин

— Ой! — взвизгнула я.

— Ничего не «ой»! — отозвалась Дейзи. — Почему ты мне не рассказала?

— Не знаю, — пробормотала я. — Я не…

Я внезапно обнаружила, что мы не одни, замолчала и оглянулась. Как я и подозревала, все мамины приятели собрались вокруг в ожидании моих комментариев. Я уже говорила, Элизабет — икона, тем волнительнее услышать сенсационные новости от ее действующего сотрудника. Взгляд огромных совиных глаз (результат слишком усердной работы пластических хирургов) устремился на меня. Огромные черные зрачки (результат слишком больших доз викодина) вызывали

нервную дрожь. Я чувствовала себя словно в одном из эпизодов «Сумеречной зоны» или «Ребенка Розмари». Я не знала, что делать, не знала, что сказать, поэтому… соврала.

— Я тебе не рассказала, потому что вовсе не потеряла работу.

Мама издала шумный вздох облегчения.

— Благодарение Господу! — воскликнула она. — Когда в новостях сообщили, что уволили почти двадцать пять процентов персонала, я подумала, что ты наверняка среди них!

— Спасибо за доверие, мамочка, — пробурчала я.

Не обращая на меня внимания, она обернулась к своим друзьям.

— Все слышали? — ликующе заявила мама. — Она сказала, что не потеряла работу!

Когда приятели принялись поздравлять ее, я повернулась к Дейзи и картинно закатила глаза.

— Брось. — Сестра обняла меня за плечи. — Пойдем, познакомишься с Эдвардом.

Проболтав с Эдвардом весь следующий час (и, кстати, это было великолепно), я заметила официанта с мамиными знаменитыми шоколадными конфетами и, извинившись, отправилась на кухню, к их источнику. С тех пор как я начала употреблять шоколад в качестве лекарства, у меня выработалась привычка, и одной штучки будет наверняка мало. Я прихватила целую пригоршню и отправилась наверх, чтобы съесть их в одиночестве в своей прежней спальне. По пути туда я встретила Пэтси. Смерив взглядом кучку конфет у меня в руках, та с отвращением покачала головой. Несколько смутившись, я решила все же не обращать внимания и пошла своей дорогой.

Добравшись до комнаты, я закрыла за собой дверь и шумно выдохнула. Боже, ну и денек, ну и вечерок! Прислонившись к двери, я огляделась и тут же впала в меланхолию. Комната не изменилась с тех пор, как я уехала в колледж. Обои от Лоры Эшли в тон покрывалам от Лоры Эшли в тон занавескам от Лоры Эшли. На стенах по-прежнему висят плакаты «Ар-и-эм» и «Перл Джем». Эта комната застыла в прошлом, в том прошлом, где мир казался одной большой возможностью для реализации.

Думая о собственной жизни, я чувствовала себя неудачницей. То есть я всегда воображала, что к этому времени все устроится идеально. У меня будет не просто работа — а своя собственная компания. Я не только не буду снимать квартирку на четвертом этаже в доме без лифта в Ист-Виллидже — у меня будет собственный лофт в Трайбеке. Я, конечно же, не просто не буду одинока — у меня будет большая счастливая семья.

На комоде я заметила стопку почтовой бумаги с рисунком и подошла, чтобы рассмотреть поближе. В верхней части усыпанного звездочками листка красовалась надпись: «От Маленькой Милашки». Маленькая Милашка — так, бывало, называл нас с Дейзи дедушка. Это было наше семейное прозвище. Подняв взгляд, я уставилась в зеркало и подумала: интересно, что бы написала мне девчушка, жившая в этой комнате — Маленькая Милашка, — на этом усеянном звездочками

листочке сегодня, что бы она сказала мне сейчас? Поразмышляв с минуту, я плюхнулась на кровать и потянулась за очередной конфетой. Некоторое время рассматривала ее, жалея себя, а потом вдруг вздрогнула — мне пришла в голову мысль.

Я просто жалкое создание! Совершенно, чрезвычайно и абсолютно жалкое!

Что за идиотка будет страдать в пятницу вечером в своей старой детской, пожирая конфеты? Рыдания над тем, чего у меня нет и что я не сумела осуществить, не сделают жизнь лучше. Как и поедание конфет дюжинами. Боже правый, я всего лишь потеряла работу! Я должна быть со своими приятелями и коллегами, сбрасывать напряжение и вести себя как дурочка, а не торчать в одиночестве, занимаясь самооценкой. Завтра я смогу встретиться лицом к лицу с реальным миром, и послезавтра, и потом.

Я передумала оставаться здесь на ночь и позвонила Мишель выяснить, гуляют ли они еще. Разумеется, они развлекались. Решив, что должна быть с ними, я поднялась и вышвырнула конфеты в окно. Мне не нужна еда — мне нужна выпивка!

Маме и Дейзи я сказала, что получила срочное сообщение с работы и должна немедленно уйти готовиться к утреннему совещанию по преодолению кризиса. Обе мне посочувствовали. Затем я вызвала такси, доехала до станции и успела на поезд в 11.40 до Манхэттена. Очутившись на Центральном вокзале около часу ночи, я сразу ринулась к Мишель.

Всю оставшуюся часть ночи (или утра?) Мишель, мои бывшие коллеги и я вспоминали прошлое, пили за будущее, смеялись, плакали и в конце концов… запели караоке. Потом мы отправились в бар в районе Бойни, потом в Челси, а потом… я не помню, что было потом.

Глава 2

ОТ МАЛЕНЬКОЙ МИЛАШКИ

Дорогая Делайла,

Ты абсолютное ничтожество.

С уважением,

Маленькая Милашка.

У-упс!.. я опять вляпалась

Суббота, 2 апреля

Бам, бам, бам.

Интересно, кто это так барабанит в дверь в столь безбожно ранний час? Я вовсе не ранняя пташка, и все мои друзья в курсе этого.

Бам, бам, бам.

Ох, ну вот опять. Разлепив веки, чтобы взглянуть на часы, я тут же поняла три вещи: во-первых, в дверь никто не стучит, а глухие удары — это пульсирующая головная боль. Во-вторых, время совсем не безбожно раннее — час дня. И в-третьих, часы, сообщившие эту информацию, мне не принадлежат; как и стол, на котором они лежат. Я понятия не имела, где очутилась.

Солнечные лучи, проникающие сквозь окно позади меня, обжигали шею. Запах алкоголя, исходящий предположительно от меня, наполнял комнату. Оглядевшись, я заметила кое-какое знакомое барахло… моя коричневая сумочка, мои туфли, моя помятая юбка и мой…

Э, погодите-ка!

Это не мое.

Неужели?.. Нет, это невозможно… плетеный ремень?

О Боже, нет! Скажи, что это не так.

Умоляю, скажи, что я ошибаюсь.

В смысле мне не следовало… Я не могла!

Пожалуйста, скажи, что я не… переспала… с Роджером!