Сколько живёт любовь?
Шрифт:
Чтоб не показать летящих из глаз искр, она отвернулась. Ещё б им не искрить. Её нервы были натянуты до предела. Юлия сделав глоток обжигающего сердце вина, прошла к зеркалу. Он следом. Шаг в шаг. Поставив бокал на стол, усадил её в кресло и забрав маленькие ручки жены в свои, сам сел рядом, кивнул, мол, говори.
Хорошо! Она скажет, раз так он хочет услышать. Она внимательно посмотрела на него и продолжила:
— По-видимому, так и есть, ты прав. Вас хотят держать на крючке и под контролем, возможно не одним. До всего этого я гораздо позже дошла. Смотри, система стоит на страже интересов жены Жукова шугая от него любовниц и даёт зелёную улицу на твои отношения с "воробушком". Вспомни, а с другими было совершенно иначе. Ещё ничего и не началось, а тебе пальчиком погрозили. Но повторяю, у тебя есть шанс, ты можешь проверить мои догадки, поговорив с товарищами из "интересного" отдела. Пока все счастливы и ты герой, и у тебя на них старые обиды, кое-кто может и расколоться по большому секрету. Тебе сам Сталин кается и извинения шлёт. Поможет пролить, так сказать, свет на эту загадку. А без улик и информации, это только чисто эмоциональные умозаключения. Бабий писк. Бредни…
— И когда ты думаешь это произошло?
— На Курской дуге. Раньше болтанка была. Отступали. С боями возвращались… Не до пристального контроля было. Писали доносы друг на друга не без того, но это не тот уровень. Рассуди сам: на Курскую дугу ты пришёл уже героем, любимцем армии и народа. Там тебя вынесло на самый верх… Сам подумай, тебя не могли не зацепить и не вести. Ты ж не сидел мышкой в норке, лез на рога. Со Сталиным спорил, Жукову возражал, на Мехлиса косился и выставлял. Своевольничал много. Штрафников жалел. Отряды с особой ролью создавал.
Его красноречивый, мучительно-страдающий взгляд был ей ответом.
Он вскочил со стула и, подойдя к окну, отдёрнул штору: "Так и было! Год эта девчонка крутила его".
Былое величие у её маршала испарилось, была только полная растерянность. Охо-хо… Юлия, вдев ногу в свалившую шлёпанцу, прошла за ним и встала за спиной. Он рванул створку окна, подставив под ветерок лицо, грудь. Весенний вечер воспользовавшись лазейкой нырнул в окно.
— Я осёл, да?
— Ты обыкновенный мужик, — приложилась она щекой к его спине.
— Что, все такие? — неуклюже пытался пошутить он.
— Большинство. Я должна покаяться… — Он насторожённо посмотрел на неё. В глазах не было даже вопроса, просто страх. Что ещё припасла для него жена? Она продолжила:- Дело прошлое… — Он на длину вытянутых рук отвёл её от себя. Взгляд вопил: "Что?" А она тянула минуты его мучения:- Не говорила, потому что боялась, как бы ты не наломал дров. Но сейчас думаю самое время тебе знать… — Юлия волновалась, а он просто онемел: "Что ещё?" А она продолжала:- Было это после твоего возвращения из госпиталя на фронт. Мехлис… Чем уж ты ему насолил не знаю. Но его люди, пытались организовать против тебя "аморальное дело". Серьёзно готовились. Свидетелей твоего недостойного поведения набрали. Показательно хотели провести. Стержнем его по их задумке должна была стать я. Меня обхаживали и много чего обещали, только я… В общем, послала их к чёрту и сказала, что это я дала согласие на твоё общение с "матрасом".
Юлия внимательно наблюдала: поднятые вверх брови выражали неподдельное изумление. "Значит, не знал".
Минута напряжённого молчания. Он замычал и схватился обоими руками за голову. Теперь он понимал великодушие Сталина. Юлия опять спасла его честь и голову, закрыв собой и своим бесчестием. Её за строптивость могли стереть в порошок, зная это она плюнув на свою жизнь боролась за него. Покаянная мысль прошила его: "Господи, какой я дурак!" Поступок жены для него сейчас стал ещё одним её открытием и потрясением…
Он сполз на пол. Обхватил её колени руками, вжался лицом в дрожащее тело жены. Простонал:
— Я не прошу прощения, его у тебя на меня не хватит…
Она чуть-чуть поторжествовала, смахнула слёзы и потянула его на себя.
— Слышишь, Костя, Адуся вернулась. Давай кончать вечер воспоминаний и мазохизма. К тому же мне надо закрутить ещё два барашка на голове.
Она опять давала ему глоток жизни и он с радостью воспользовался им.
— Дай сюда, я сам попробую тебе помочь, — пряча глаза, объявил он. — Зачем ты себя мучаешь? Терпеть не могу когда твоя голова в такой ерунде.
— Слышал, красота требует жертв…
— Но не моих же, — мягко поправил он. — Притянуть к себе не возможно, эти монстры впиваются в меня.
Постучав в дверь, ворвалась Ада. Застав за таким необычным занятием смутившегося отца, прыснув в ладошку, воскликнула:
— Класс! Костик, ты переходишь на мирную профессию?
— Где ты была? — пробурчал он, стараясь строго.
— Мы ходили в театр. Смотрели неплохую постановку Островского. Народу гуляет тьма. Чего бы и вам не пройтись.
— Прогулка у нас по плану завтра, — погрозила ей пальчиком Юлия.
Он подтолкнул дочь к двери, но та насмешливо глядя на отца, словно приросла к полу. Костику это не понравилось и он украдкой просигналил дочери, мол, иди спать не до хихиканий. Пришлось смириться.
— Ну ладно, спокойной ночи, — чмокнула она по очереди любимые щёчки. — Пойду, поужинаю. Не засиживайтесь долго, это вредно для здоровья.
Скосив на отца смеющиеся глаза и не в силах спрятать улыбку, она исчезла за дверью.
— Вот я разберусь с тобой, — проворчал в след он, страшно рад её кошачьим нежностям.
Но Ада уже не слышала его и догадываясь об этом, он старался больше для себя. Юлия рассматривая мужа в зеркало подумала: всё началось не так и то что они оказались в Москве было единственным радостным и положительным пятном этого тяжёлого и неудачного дня. Сказала ласково погладив его большую ладонь:
— Давай закругляться, дорогой. Мне жаль тратить на неё твоё и своё время, а правильнее сказать — наше.
Он посмотрел на часы и удивлённо покачал головой: — Засиделись. Действительно поздно уже. Самое время закругляться и в постель.
Ночью он плохо спал. Несколько раз вставал, курил. Юлия хотела пойти за ним, но потом передумала: "Это ему надо пережить самому. Все знают, что за минуты слабости от лукавого приходится расплачиваться. Но высунув язык, лезут в петлю. Вот и для него начинаются часы расплаты. Шанс получить ребёнка примерно пятьдесят на пятьдесят. Многое будет зависеть от её настроения и родителей тоже. Ах, если б он не распахнул перед той пигалицей так душу, всё было бы проще".