Сколько живёт любовь?
Шрифт:
Он облегчённо вздохнул и порывшись во внутреннем кармане, протянул маленькую синюю коробочку конфет, перевязанную тонкой золотистой ниточкой. По её вспыхнувшим смехом глазам понял, что раскрыт. Улыбнулся: "Виноват. Надеялся на чай".
Пока она занималась чаем, он вытянул трубку, раскурил. Извинился. Юлия улыбнулась: "Пытается подражать Сталину. Имеет право. Каждый насыщается своим способом". Проговорили три часа. Он спрашивал и спрашивал. Ему было интересно решительно все мелочи про неё. Юлия не всё могла откровенно рассказать, но своё отношение к мужу постаралась описать доходчиво и понятно. Про жизнь до его ареста и после, эвакуацию и работу в госпитале, он слушал с большим вниманием. Про то, как такая женщина, как она любит и ждёт, он узнал. Чем был потрясён и изумлён. "Разве так бывает?!" — застыло в его глазах. Сила любви и верности этой женщины положила его на лопатки. Схватив её руки он со слезами на глазах прошептал:
—
Человек эмоциональный, он прощался с грустной нежностью. Его будут видеть всяким, больше суровым и надменным, но таким — только она одна. Юлия запомнила его приход на всю жизнь.
Сиронов сказал: "спасибо", "до свидания" и ушёл, а она перевернув чашку на блюдце долго сидела задумавшись. Зачем он приходил? Что его пригнало — любопытство, которое распалила к её особе Седова или хотел убедиться, что со стороны Рутковского ему ничего не угрожает и дурь его новой возлюбленной останется без ответа? Могли и гуляющие по Москве сладкие басни привести его сюда. Мужики ревнивы. Что тут гадать, возможно и то и другое в плюсе. Но он ушёл довольным. Это неплохо для обоих мужчин: Сиронова и её Кости.
Позже, когда прочтёт его стихотворение адресованное В.С., она поймёт, что он этим хотел сказать. Это образ женщины, которая любит и ждёт он воплотит так или иначе в сценариях, пьесах и сыграет Седова. Слушая Юлию он загорелся её умением любить и ждать. Сиронов мечтал, чтоб Валентина любила и ждала его так же, как Юлия своего Рыцаря. Но он понимал, что это не возможно и всё-таки безумно, безнадёжно желал. Только вот желать и любить разные вещи. Юлия видела: он безумно желает Седову, но это не любовь. Она его заворожила тем, чем и других, своим сиянием. Восхищаться сиянием- это не любить. Земля и небо сходятся только на горизонте. Эти двое чужие. Совершенно. Случись с ней беда, он откачнётся, перешагнёт, побрезгует, не поможет, не спасёт. Такая она ему не нужна. Он даже не понимает её, а она боится или не хочет ему открыться. В любом случае — не очень надеется на понимание. У него к ней кроме как желания притулиться к известности, полезности, другие направления отсутствуют. Даже её красота и талант теряются среди его немалочисленных романов. Он тоже играет, только не на сцене, а в жизни. Это свинство. Сейчас он ей дарит цветы и внимание, потом она ему будет дарить букеты и вымаливать внимание. Может так случиться, что именно эти пункты будут чуть позже его раздражителем и он постарается ставить ей палки в колёса или совсем избавиться от неё. У Валентины- побег от одиночества, уступка настойчивости, возможно, поиск надёжного плеча, другого-то тоже больше ничего нет. Со всех сторон странная парочка. Она отгорела в своей первой любви к Седову. К Рутковскому прицепилась не зря. В нём она нашла мужественную схожесть с мужем и надёжность. Как раз этого, не хватало Сиронову и до зарезу необходимо было ей. Пара из двух, на одном желании, без любви счастлива не будет и долго не протянет. Опять же терпением не наделён ни один. Оба порывистые и горячие… У них есть вариант создать союз на дружбе, но додумаются ли они до такого решения.
Воспоминания после нежданного звонка разорвали грудь… Сбрасывая их, Юлия встряхнула головой. Столько весенних ручьёв отжурчало. Нет, она так не может. Надо выпить воды. Ничего что пролилось на пол. Подотрётся, велика беда. Но с водой проглатывается застрявший в горле комок. Вроде бы Юлия говорила и вела себя неплохо… Но что может нести в себе этот ранний звонок для них?
Вспомнила, как Костя после этого звонка жевал нехотя и без аппетита, настроения явно не было. Смотрел несчастным, каким-то пристыжённым взглядом. Села рядом, обняла, покусала мочку ушка. Он засопел. Прижался щекой. Вздохнул и просипел:
— Ты меня совсем не любишь.
"Вот это да!" Юлия засмеялась. Покосившись на улыбающуюся домработницу перебралась на его колени и сомкнула пальцы в замок на шее.
— А сейчас?
Он осторожно поглаживая своим загрубелым пальцем её запястье и ладошку упрямо пробормотал:
— Не разобрал…
Юлия поцеловала. Вероятно под настроение каждый нуждается в нежной игре и подтверждении своей нужности и любви, она дарила эти минуты любимому мужчине. Пусть чувствует себя для неё самым, самым. У неё тоже бывают минуты когда хочется его слов о любви, обожания и непременно чувствовать его рядом…
— Костик, милый, я тебя безумно люблю. Никогда никому не отдам. Ты мне по макушку нужен самой. Я ж не могу без тебя аж ни на столечко, —
Он помалкивает.
— Что мало? — наиграно удивляется Юлия. — Могу выдрать её космы и расцарапать лицо.
Не сдержавшись он хохочет, прижимает на всю силушку её к груди и соглашается пойти.
Договорились, что после своих дел в министерстве и генштабе, он заедет за ней, и они отправятся на встречу с Седовой. У них так и получилось. Она опять осталась в машине, а он пошагал на условленное место. Это напротив Юлии. Она видела, как актриса ему что-то показывала и рассказывала, как он хмурился, тёр шею и мучил нос. Не настроение, причём явное. Не заметить просто нельзя, что дама прихорошилась, не теряется, использует момент в своих интересах и даже пытается сорвать мелочное удовлетворение… Юлия тоже бы хотела знать, о чём там говориться, но… лучше засунуть своё хотение в карман фартука и не лезть. Вернулся он довольно-таки скоро. Пытался выглядеть остряком пробуя шутить и рассказывать что-то весёлое. Когда Костик ударялся в юмор, это был первый признак не только нулевого настроения, а и разрывающего его неудовольствия. Когда по пришествию домой он зарылся ей на груди, пряча лицо и подставляя затылок под ласки, стало понятно, что и душа, обливаясь слезами, стонет. Спрашивать она не стала, что там раскопала для него актриса. Понятно, что не с её характером стерпеть было тот плевок "воробушка" и нашла она, по-видимому, не шутейное. К тому же, это в её силах было так расстараться. Нравоучения ему Юлины не нужны были только жалость и она поглаживая по стриженному затылку и согнутой спине, принялась со всем старанием жалеть. Костя тяжело вздыхал и только крепче прижимался. Вечером купив букет, отправились на спектакль. Давно не были в театре. Юлия волновалась, когда медленно стал гаснуть свет. С удовольствием посмотрели. Восторженно хлопали. С цветами отправились вместе. Серова мило улыбалась. Они с Костей тоже. Покидая театр оглянулась — гуляющий свет выхватывал из темноты афиши с крупными буквами и фотографиями сцен из спектакля. Седова не смотрела в след — может успокоиться уж. Жаль её, но делиться с ней своим мужем Юлия не собирается. Ещё чего! Возвращаясь, немного прогулялись. Медленно брели по остывшим от дневного пекла улицам и вдоль затихших под вечер домов. Он вздыхал, мычал и всячески наталкивал её на вопрос и Юлия не выдержала:- Что ты мне хочешь сообщить? — укрывая тревогу улыбкой подняла глаза на него она останавливаясь. Сжав сильнее чем полагалось её пальчики, он осторожно осмелился сообщить ей, вернее предупредил, чтоб не говорили лишнего по телефону и дома тоже. Квартира и телефон прослушиваются. Попросил поговорить аккуратно с Адой. У Юлии сердце ушло в пятки. Господи, когда это кончится?! Ответив на его пожатие, тихо спросила:
— А в Польше?
Он немного помолчал, давая ей время понять сказанное им и продолжил:
— Тоже самое, Юлия. Я на крючке. Каждый мой шаг под контролем и уже давно.
— Что происходит? Что она тебе сказала?
— Я сам до многого ещё не додумался. Время такое. Им везде заговоры мерещатся. Борьба за власть. Они там с ума все сошли. Военных особенно после войны боятся. Я вот тут подумал: для меня война была самым честным куском дороги. Там было всё ясно и понятно: вот враг- его бей. Цель- победа! Что закрутилось потом не понятно ничего. Нет ни цели, ни линии борьбы и враг размыт. Думать не хочется про это. Ладно, переживём… А что касается её… Конечно, спасибо ей, но мне не очень-то нравится, что она так много знает и лезет в мою жизнь… — Он развернул жену к себе, зарылся в ткань душистого платья. Вдохнул запах духов: свежей травы или белой сирени, простонал:- До чего же тошной делают жизнь! Что делать, не соображу. Ты умница, просто будь осторожна.
Она подумала о болтовне Седовой по телефону. Если знала, зачем тренькала всякую ерунду? Покрасоваться хотелось и подёргать службы за ниточки. Это в её стиле. Может, поэтому и про спор заливала… Хотя вряд ли можно отнести ту её болтовню к разряду государственных секретов и разрез державных интересов. Юлия посмотрела на поливальную машину, тихо ползущую по дороге и со старанием обливающую асфальт и успокоилась. Чего собственно затряслась, ведь знала, догадывалась об таком кренделе ещё с войны. Ничего, они крепкая боевая единица переживут и это. Жизнь, как вот эта поливалка, отмоет всё.
— Милый, ты протаранишь все трудности танком, покрошишь и непременно выйдешь победителем. Я знаю, ты превратишь их в пыль.
— Но ведь за это ты меня, солнце моё, и любишь. — Хохоча обнял он её, притянув к себе. — Сделай выводы и забудь, что я тебе сказал. Не наше дело что там у них за новая линия стратегии. Пусть делают всё что считают нужным. Мы вместе, только это и имеет значение. Правда, жаль, что тратят время и силы вместо того, чтоб заниматься действительно важным для страны и нужным делом вот на такую херню. Прости.