Скользкий
Шрифт:
Выйдя из подъезда, я начал высматривать выброшенный браслет – не дело такие улики оставлять. Куда-то он вон туда отлетел. Точно помню, что туда. Может, за кирпичи закатился? А это что за писк? Выбравшаяся из-за сваленных в кучу битых кирпичей крыса беспрерывно попискивала и пыталась ползти, хотя задние лапы у нее уже не действовали. Из глаз, пасти и ушей сочилась кровь, а под шкурой набухали жуткие отеки.
Что за напасть? Уж не от браслета ли это? Пойду-ка я отсюда. Фиг с ним, с «Хамелеоном», с собой его все равно
Вроде, никого. А это еще что такое?
У центрального входа в «Гавань» кто-то бросил белую «шестерку», даже не озаботившись захлопнуть переднюю дверь. Впрочем, особого смысла в этом не было – заднее стекло заменял натянутый кусок полиэтиленовой пленки. Да и вид у автомобиля донельзя убитый – его больше толкать придется, чем на нем ехать. И все же, учитывая дефицит бензина и цену на него, миллионер подпольный приехал, не иначе.
– Вам передали, – шкафоподобный служитель гостиницы с крайне недовольным видом выложил на стойку заклеенную скотчем коробку из-под обуви.
– Спасибо. – Не поднимая коробку со стойки, я подергал ее из стороны в сторону. Шуршит что-то. Если шуршит, значит, не бомба. – Кто?
– Не представились, – демонстративно отвернулся распорядитель.
– Не появлялся еще? – выскочив из служебного помещения, спросил у него Гриша и, мгновеньем позже заметив меня, взорвался: – Да где тебя носило?!
– А что такое? – сунул под мышку обувную коробку я.
– Тебя же Илья предупреждал, что сегодня у нас дела!
– Не помню такого.
– Все, поехали. И так уже опаздываем, – начал сбавлять обороты Конопатый.
– Куда поехали?
– На кудыкину гору. Ты че тормозишь? На базу поехали. Куда еще? – по новой завелся Григорий.
– Не надо кричать, не глухой, – сам удивляясь собственному спокойствию, я развернулся и пошел к лестнице в подвал. – Там у вас шмотки оставить можно будет?
– Можно. Ты съезжать, что ли, собрался? – перестав орать, спросил Гриша.
– Нет, – вообще-то именно это я и собирался сделать, но не кричать же об этом на всю гостиницу. – Мало ли что понадобится?
– Десять минут тебе на сборы. – Хлопнув откидной крышкой стойки, Конопатый зашагал к выходу на улицу.
– Двадцать, – автоматически поправил его я и, не дождавшись ответа, спустился в подвал. Там открыл свою ячейку, распотрошил коробку из-под обуви и переложил в сумку шесть перетянутых аптечными резинками пачек стодолларовых банкнот. И чего упаковку такую объемную использовали, непонятно.
Поднявшись в свой номер, поставил винтовку в угол, бросил сумку на пол и навзничь рухнул на кровать. Сейчас сдохну. Ох, как меня ломает всего! Вся левая половина тела ныла, кости крутило, суставы выворачивало, а ползущий от места попадания «Иглы стужи» холод стиснул шею и сдавил левый висок.
Рывком сев на кровати, я распахнул дверцы бара, налил полстакана армянского коньяка и, не чувствуя вкуса, выпил. Как ни странно, полегчало. Холод, по крайней мере, отступил в момент.
Так, теперь надо быстренько вещи собрать, пока вконец озверевший Гриша не завалился. По-любому, вчера на тотализаторе проигрался, вот и психует.
Достав ТТ – блин, только зря деньги потратил, – я с помощью ножа выкрутил удерживающие вентиляционную решетку шурупы и пристроил пистолет внутри. Вдруг пригодится когда. Поставил решетку обратно, закрутил шурупы и, спрыгнув с журнального столика, огляделся.
Ничего не забыл? Вроде нет. Подхватив сумку и закинув ремень винтовки на плечо, я спустился на первый этаж и вышел на улицу.
Ну и где Гриша? А, вон он расселся. Почему-то я совершенно не удивился, увидев его развалившимся на отодвинутом до предела переднем сиденье той самой белой «шестерки».
– И это ездит? – с сомнением осмотрел я автомобиль. Помимо заднего стекла не хватало обоих бамперов, правого переднего крыла и всех фар.
– И неплохо. – Гриша широко зевнул. – Кидай все в багажник.
– А заднее сиденье на что?
– Мы еще двух парней по дороге подхватим. – Конопатый повернул ключ в замке зажигания, и машина сразу же завелась.
– Тогда я, пожалуй, сзади сяду. – Я кинул сумку в багажник, закрыл его и с винтовкой в руках залез на заднее сиденье. С первого раза дверь не закрылась, пришлось хлопнуть сильнее.
– Еще раз так хлопнешь и пешком пойдешь, – предупредил меня Григорий.
– Пролетел вчера? – в ответ залез ему под кожу я.
– В смысле?
– Как бой прошел?
– А-а! – Конопатый газанул, и на повороте машину немного занесло. – Семь минут.
– Много просадил?
– Немало. – Гриша притормозил и обернулся ко мне: – Там от Илюхиных запасов еще что-нибудь осталось?
– А что с ними станется? – не понял я подначки.
– Да вид у тебя весьма живописный. Будто в бочке со спиртом вчера искупался. – Григорий резко ударил по тормозам, высунул голову в открытое окно и заорал на неторопливо переходившую дорогу валькирию, короткая юбка которой не доходила и до середины бедра. – Куда прешь, дура?
Не оборачиваясь, девушка подняла руку с выставленным средним пальцем и спокойно пошла дальше. Дежурившие на перекрестке дружинники заржали.
Я наклонился и поймал свое отражение в зеркальце заднего вида. Мама дорогая! Лицо уже даже не просто бледное, а зеленовато-синюшное. Нет, не прав Гриша, не мог я себя до такого состояния выпивкой довести. Не выпить мне столько.
– Помнишь, вчера на юго-востоке под выброс попали? Это аллергия у меня. – Я осмотрел кисти. Припухлость спала, и даже прыщики побледнели и не чесались.