Скользящие по грани
Шрифт:
Зато присутствующие на помолвке престарелые родственники жениха лишь благосклонно кивали головой, соглашаясь с соблюдением старинного правила. По их словам, подобные ограничения – дело хорошее, предки плохих обычаев не придерживались, потому раньше и порядок был, и нравы строже, не то, что сейчас... К тому же за два года, оставшееся до свадьбы, жених с невестой станут постарше, ума наберутся, к будущей семейной жизни подготовятся... И не забывайте, мол, что два года носить звание жениха и невесты – это так красиво, возвышенно и добропорядочно!..
Святые Небеса, ну зачем
... Вновь заскрипела открываемая дверь, крысы бросились врассыпную. Ну, судя по всему, эти серые разбойницы успели управиться с едой, а иначе бы они так быстро не удрали. Жаль, что они так быстро убежали – среди этих крыс есть парочка усатых плутовок, которые после трапезы обычно подбегают ко мне, и что-то пищат – наверное, благодарят, и при этом так забавно шевелят мордочкой...
Меж тем тюремщик, зайдя в камеру, недовольно пробурчал:
– К тебе посетитель.
Интересно, кто вздумал осчастливить меня своим появлением? Понятно, что никто из бывших знакомых даже ради удовлетворения своего любопытства ни за какие блага на свете сюда не покажется: тюремная камера – это не то место, куда хочется заглядывать по доброте душевной. Да и общаться с обвиняемой по своей воле вряд ли кто-то решится – подобное, знаете ли, чревато, мало ли какие разговоры позже пойдут о тебе среди знакомых. Ясно и то, что сейчас ко мне пришла не бабушка – в ее присутствии даже этот тюремщик ведет себя несколько потише.
Увидев невысокого плотного мужчину, который прижимал к лицу надушенный платок, я почти не удивилась – верно, кто еще, кроме пройдохи-стряпчего, мог заявиться в это мрачное место? Надо сказать, что господин Солан – мерзавец и ловкач еще тот, большой мастер выдавать черное за белое, недаром на суде он лихо поливал меня грязью, умело мешая правду с ложью. Впрочем, не стоит ожидать чего-либо иного от этой чернильной души, целиком преданной семейству ди Роминели. Непонятно другое – зачем этот тип сюда пришел? Он же не дурак, должен понимать, что не относится к числу тех, кого бы я хотела видеть как можно чаще. Вернее, круглую благостную физиономию стряпчего с его коротким носом-кнопочкой я бы желала лицезреть только в гробу, и при том не пожалела бы потратиться на богатый венок.
– Госпожа ди Роминели, я счастлив вас видеть... – заговорил господин Солан, встав напротив меня. Хм, крючкотвор, когда разговариваешь с дамой, то не помешало бы свой надушенный платок в карман убрать, не стоит так явно показывать, насколько тебя раздражает вонь, царящая здесь. В конце концов, подобный жест просто бестактен по отношению к своему собеседнику. Судя по всему, при общении со мной этот проныра уже не считает нужным придерживаться самых элементарных правил поведения. Хорошо еще, что говорит почтительным тоном, во всяком случае пытается это делать... Уж не знаю, чего он ожидал услышать в ответ на свое приветствие, только мне с ним здороваться никак не хотелось. А еще я и не подумала подниматься со своей соломенной лежанки – пусть этот крючкотвор потопчется на месте, наклоняя вниз свою лысоватую голову.
– Господин Солан, должна сказать, что в отличие от вас у меня нет желания общаться со стряпчим семейства ди Роминели... – надеюсь, мой голос прозвучал более чем безразлично.
– Вы позволите мне присесть?.. – господин Солан пропустил мои слова мимо ушей. – Я бы хотел попросить здешнего охранника принести мне табурет.
– Прекрасно постоите на ногах, тем более что мне не хочется затягивать наш разговор... – пожала я плечами. – Выкладывайте, для чего вы сюда заявились, и закончим встречу, которая не доставляет мне ни малейшего удовольствия.
– Как вам будет угодно... – закивал головой стряпчий. – Собственно говоря, я пришел к вам, следуя не только своим профессиональным обязанностям, но и из желания быть вам нужным, подставить в трудную минуту дружескую ладонь. Вы знаете, что в глубине души я вам всегда сочувствовал от души, и в моем лице вы могли бы иметь преданного друга...
– Ближе к делу.
– О, разумеется! Так вот, как уже было сказано, завтра состоится оглашение приговора, и я бы искренне хотел быть вам полезным.
– Какое благородство!.. – а про себя я подумала: значит, завтра окончательно решится моя судьба. Теперь понятно, отчего сюда пустили стряпчего – наверняка сейчас будет заливаться соловьем, уговаривая меня покаяться чуть ли не во всех мыслимых и немыслимых грехах.
– Скажу вам по секрету... – продолжал господин Солан, делая вид, что не замечает язвительности в моем голосе. – Окончательное решение судьями еще не принято, и только от вас зависит, на какую сторону склонится чаша весов правосудия.
– Надо же какие слова – правосудие... А вот мне почему-то кажется, что вопрос уже решен.
– О нет, все далеко не так просто!.. – ну надо же, глядя со стороны на господина Солана, можно подумать, что это едва ли не самый искренний и честный человек на свете. В действительности ради того, чтоб добиться своего, этот тип пойдет на что угодно. – Завтра, в своем последнем слове, вы можете разжалобить судейскую коллегию, если воззовете к их благородству, признаете свою вину, повинитесь в содеянном преступлении и попросите прощения у семейства ди Роминели. Что ни говори, но сей поры вы вели себя довольно агрессивно и враждебно по отношению к пострадавшей стороне, что выглядело весьма невежливо и довольно-таки некорректно...
– Я не желаю слышать из ваших уст оценку своего поведения.
– Госпожа ди Роминели, я просто хотел сказать, что внезапно проявленные покорность и раскаяние будут восприняты обществом более чем благосклонно. К тому же это произведет крайне приятное впечатление как на судей, так и на публику, ведь всегда приятно прощать раскаявшихся грешников! Во всяком случае, о плахе можно будет забыть, а иначе вам от нее никак не отвертеться!
– С чего это вы вдруг вздумали оказать мне подобное благодеяние?