Скользящий по линиям жизни
Шрифт:
Если же ничего не случается, вы вспоминаете, что на работе на вас кто-то накричал или плохо посмотрел, или мог просто подумать, и снова разворачивается сценарий, уводящий вас из реальности. Мы все постоянно спим в таких вот микроснах.
Чем же это плохо? Да это не плохо. Просто стиль жизни всех и каждого. Но вот если вы хотите изменить себя, то можно попробовать избавиться от этих микроснов. Результат? Вся энергия, которую вы тратите на создание подобных микроснов, будет оставаться у вас, а не тратиться. Вы больше времени будете бодрствовать в реальности, а значит, больше замечать реального вокруг
После того как справитесь с такими вот наваждениями, можно двигаться ещё дальше. Убрать обсуждение с самим собой текущих проблем, которые и не проблемы-то в принципе, но постоянное их обсуждение с самим собой придает им искусственный статус чего-то важного.
Пример? Держите. «О, мой котик второй день не ест. Наверно, он заболел. Что же у него болит? Животик? Точно, животик. Надо его отвезти в клинику… и так далее». И не имеет значения, болеет котик или его расстроила новость от кошечки, что он станет отцом, и он впал в депрессию. Значение имеет только то, что вы тратите свою энергию. Волнуетесь за котика? Зачем переживать – берите и везите его туда, где ему окажут помощь, или погладьте ему животик, или выгоните на улицу эту тварь искать себе работу, чтобы потом было чем алименты платить своей кошечке.
Суть проста: не нужно позволять изводить самого себя своими мыслями. Вы просто тратите собственные ресурсы и спите наяву, а в это же время вы могли быть осознаны.
После того как вы избавите себя от наваждений, наступает самое интересное. Вы начинаете выслеживать мысли, которые у вас появляются. Это становится возможным, потому что эти мысли начинают выделяться на фоне отсутствия микроснов и наваждений. И вот только тогда вы начинаете понимать, что большинство мыслей, которые возникают в голове, не ваши. Звучит малоправдоподобно? Проверяйте!
На вопросы «Чьи это мысли?», «Как именно они попадают в горизонт вашего внимания и влияют на вас?» ответить тяжело. Для этого придется применять чью-то терминологию. Например, эгрегоры, иные сущности, коллективное бессознательное и тому подобное. Это термины тех, кто пытался описать то, что словами описать нельзя. Для этого нет слов в нашей реальности. Нам их приходится выдумывать, чтобы описывать неописуемое.
Самое главное, после понимания, что большая часть мыслей приходит извне, самостоятельно формируется знание, как с пользой для себя реагировать на эти внешние мысли. Концовка всего этого похода за безмолвием поистине великолепна. Вы становитесь немного волшебником. Самую малость, но настоящим волшебником. Это первая ступенька к следующим этапам развития. Кстати, волшебниками многие становятся и без внутреннего безмолвия, но у них появляется уязвимость. Внутренняя нестабильность. Они легко отвлекаются на внешние раздражители, но это не фатально. В конце концов, у всех есть свои уязвимости…
Так вот, Мир Грез воплощал мысли тех существ, которые его посещали, и эти воплощения были опасными. Мысль сновидца становилась инициатором события, которое реализовывалось и забирало его сновиденную энергию в пользу этого мира. Если сновидец умеет контролировать свой внутренний диалог, то в Мире Грез ему будет чуть более комфортно, чем тем, кто этого не умеет делать.
Я умел. Именно поэтому иногда посещал этот мир. Сам по себе Мир Грез был очень
Выкинуло меня на равнину перед Хрустальным водопадом, одна из стандартных точек входа в Мир Грез. Меня ждали трое. Илья и двое охранников, которые в прошлый раз стояли за спиной президента. Хм, наверное, обиделись, что я их из невидимости вытряхнул. У всех были хмурые, серьезные лица. Бить будут, не иначе.
Охранник, который был повыше, глянул на Илью вопросительно: что дальше-то? Могу поклясться, что у Ильи по лицу скользнула тень веселости, но он только чуть приподнял плечи, мол, вот он – делайте что хотите.
Они постояли еще, а я уже с любопытством ждал, чем весь этот спектакль закончится. Они ожидали, что меня сейчас разнесут собственные мысли. Серьезно? Я не раз видел, как это бывает с юными сновидцами, которые попадали в этот мир. Когда внутреннее безмолвие еще не настроено, то все мысли, которые приходят в голову, начинают реализовываться.
Например: «Ух, какой водопад», – и водопад немедленно нападает и самым неимоверным способом делит тебя на куски. А так как мир этот очень глубокий, то смерть здесь опустошает сновидца очень и очень существенно, до комы. Как только ты о чем-то думаешь или на чем-то концентрируешься, ты даешь этому чему-то частичку своей энергии, и оно пытается забрать и всю оставшуюся. Мир не хороший и не плохой. Он так устроен.
Мы помолчали какое-то время, а потом мне надоело. Кто так нападает? Затащили в какую-то пусть и живописную, но дыру и ждут теперь, пока я сам себя уничтожу своими мыслями.
Я сделал вид, что подкидываю на ладошке что-то тяжелое, и со словами: «Хочешь яблочко?» – сделал вид, что кидаю нечто снизу вверх верзиле-охраннику. Мгновение – и его кости затрещали от того, что его сжимало и скручивало в бараний рог огромное яблоко.
У второго охранника глаза полезли на лоб, и он, выхватив пистолет, начал в меня стрелять. Пульки были непростые, но это очень глубокий мир. Здесь такое просто не работает с той эффективностью, как в мирах повыше. Мерцающие пульки долетали до меня и, ткнувшись в футболку тупыми носиками, отскакивали в густую траву.
Я не удержался и крикнул:
– Ты лучше бери автомат со штык-ножом. Только им ты сможешь убить меня в этом мире. Автомат должен быть черный и очень крепкий, а штык-нож будет блестеть и переливаться на фоне водопада.
Через мгновение охранник уже был обмотан вытянутым в проволоку автоматом, а штык-нож бешено летал вокруг него, делая в нем новые и неимоверно расширяя имеющиеся дырочки. От водопада к нему тянулся огромный поток воды, который выглядел плотным и очень кровожадным. Впечатлительные ребята.
Илья неодобрительно посмотрел вслед тающему второму охраннику и подошел ко мне.
– Быстро ты их укатал, – сказал он мне и протянул руку для приветствия. Я ее пожал.
– А зачем ты их брал? – спросил я.
– Да сами прицепились. Они из другого ведомства и не под моим командованием. Их руководство решило, что тебя нужно пугнуть, чтобы был сговорчивее, когда с тобой будут беседовать.
– Типа вербовать? – уточнил я.
– Ага, – буркнул он.
– Это у них самые лучшие?