Скользящий странник (сборник)
Шрифт:
Когда старшие Винецкие, Ирина и Михаил, родители девочек, поженились, обоим уже было хорошо за тридцать. Оба на тот момент были состоявшимися личностями. Оба давно пережили заблуждения молодости и были настроены на счастливую семейную жизнь. И когда на свет появился первенец – здоровенькая крепкая девочка, Винецкие были на седьмом небе от счастья. Малышку назвали Мариной – в честь Цветаевой, любимой поэтессы Ирины.
Кто создан из камня, кто создан из глины, — А я серебрюсь и сверкаю! Мне дело – измена, мне имя – Марина, Я – бренная пена морская, —повторяла вместо колыбельной Ирина, укачивая младенца.
Оба родителя души не чаяли в новорожденной дочке. Они посвящали ей все свое время, покупали все самое лучшее, днем не спускали с рук, а ночами не спали, прислушиваясь к тому, как Мариночка дышит, и готовые вскочить по малейшему ее писку. Плач ребенка становился настоящей семейной драмой, а малейшие недомогания, вроде насморка или расстройства желудка, – целой трагедией. Чуть ли не каждую неделю девочку фотографировали, вклеивали снимки в альбомы и скрупулезно фиксировали, как малышка растет и хорошеет. Словом, в семье Винецких белый свет сошелся клином на Мариночке… как вдруг случилось непредвиденное. Меньше чем через полгода после рождения старшей дочки Ирина узнала, что снова беременна.
В первый момент это известие даже вызвало неудовольствие. Ведь появление второго ребенка неминуемо означало, что Мариночке будет меньше доставаться заботы и внимания, волей-неволей придется отбирать что-то у нее и делить на двоих детей… Ирина даже думала избавиться от ребенка, но Михаил не поддержал ее в этом. «Раз получилось, значит, так надо, – уверял он жену. – Опять же, Мариночке будет веселее расти не одной, а с братиком или сестричкой». Так и появилась на свет Маша – исключительно для компании старшей сестре.
Если, ожидая Мариночку, Ирина с трепетом заботилась о своем здоровье и наслаждалась своим положением, то вторую беременность она воспринимала как досадную помеху, мешающую ей полноценно заниматься дочкой. Уезжая в роддом, Ирина горько плакала – но не от тревоги за малыша, которому предстояло появиться на свет, а от первой в жизни разлуки с Мариночкой. «Как там моя дочка, хорошо ли кушает, не болит ли у нее животик, не плачет ли без меня?» – только этим и были заняты мысли Ирины даже после того, как у нее уже появилась вторая дочь. «Хорошо, что девочка, – думала она, пока кормила ребенка. – Мальчишка мог оказаться драчуном, не дай Бог, обижал бы Мариночку. А эта будет с ней вместе в куклы играть…»
К радости родителей, после Мариночки осталось все приданое, от пеленок до коляски – не нужно было ничего покупать. Несколько первых лет жизни у Маши не было ничего своего – она донашивала одежду Марины, спала в кроватке, из которой та выросла, и играла в те игрушки, которые той разонравились. Даже именем своим – и тем она была обязана сестре. Перед тем как идти регистрировать ребенка, родители обсудили, как назвать дочь, но к согласию так и не пришли.
– Назовем Анастасией, как сестру Цветаевой, – настаивала Ирина.
– Да ну, – возражал Михаил, – слишком избито. Сейчас что ни девочка – то Настя. У трех моих сотрудников в отделе дочки Анастасии – ну куда это годится? Давай лучше Дарьей назовем.
– Ой, а можно подумать, Даш намного меньше!.. – начала было Ирина, но тут из комнаты послышался крик Марины, и она махнула рукой. – Ладно, запиши как хочешь, а я побегу, Мариночка проснулась…
Словом, Михаил явился в ЗАГС, так и не придя ни к какому решению. И когда регистраторша спросила: «И как же зовут дочку?» – машинально ответил, имея в виду старшую: «Марина».
– Мария? – не расслышав, переспросила женщина.
И Михаил, недолго думая, кивнул. Такой вариант его вполне устроил. Полное имя похоже на имя старшей, сокращенное – всего на одну букву отличается от Даши. Действительно, пусть будет Маша. Так и стала младшая Винецкая Марией.
Шло время. Марина была в семье маленькой принцессой. Ей доставались лучшие куски за столом, ей покупались красивые наряды и дорогие игрушки. Прихоти Мариночки становились для мамы и папы законом – так, если их дочурка, гуляя на детской площадке, вдруг изъявляла желание покачаться на качелях, то взрослый, который ее сопровождал, тут же бежал сгонять с качелей других детей, освобождая территорию для своей ненаглядной красавицы. Чуть что было не по ней, Мариночка падала на пол или на землю и принималась отчаянно рыдать. Это страшное оружие всегда действовало наверняка – и мама, и папа были готовы на все, лишь бы успокоить свою любимицу и прекратить истерику.
Самое удивительное, что на поводу у Марины шли не только ее родители, но и окружающие. Эта хорошенькая девочка каким-то непостижимым уму образом умела очаровать всех вокруг и заставить подчиняться своей воле. Всегда и везде ей удавалось оказаться в центре внимания. Если это был утренник в детском саду или младшей школе, то ей обязательно доставалась роль феи, принцессы или в крайнем случае главной снежинки. Если дискотека, то Мариночка отправлялась туда в самом эффектном наряде и танцевала с самым популярным парнем, даже если он ей при этом был совершенно неинтересен. Плевать, главное – произвести впечатление! В школе Марина вела себя как настоящая звезда – раскованная, общительная красавица и хохотушка. Все девчонки ей завидовали, мечтали оказаться в ее компании, стремились подражать во всем, а парни вздыхали по Маринке Винецкой днями и ночами. Хитрая и расчетливая от природы девочка не могла не замечать такого отношения к своей персоне и активно этим пользовалась. Прикладывать особые усилия к учебе ей не приходилось – она умела дружить с кем надо, виртуозно списывать и играючи выкручиваться, искусно используя действие своего очарования на одноклассников и даже учителей. Она словно инстинктивно чувствовала, в какой ситуации стоит прогнуться, а в какой, наоборот, надавить, кому продемонстрировать свою силу и уверенность, а перед кем, наоборот, притвориться слабой и ранимой. С младых ногтей девизом Марины Винецкой стала фраза: «К достижению цели – любыми путями», и она уверенно ему следовала.
По иронии судьбы, Маша была внешне очень похожа на сестру. Настолько похожа, что человек, не слишком хорошо знавший обеих девочек, мог бы даже перепутать их на фотографии. Но только на фотографии! В жизни младшая сестра вообще не напоминала старшую. Ее выражение лица, поведение, манеры, даже интонации – все было совсем иным.
В детстве Маши был какой-то период, довольно непродолжительный, когда она разделяла родительское отношение к сестре и обожала Марину так же, как папа и мама. В то время Маша пыталась во всем подражать сестре, повторяла ее слова, копировала ее жесты и даже попробовала однажды закатить истерику с хлопаньем на пол. Однако из этого ничего не вышло, и вскоре после той сцены желание подражать стало улетучиваться – а вместе с ним и трепетное отношение к Марине. Если старшая сестра была скорее хитрой и ловкой, чем умной, то младшая действительно с детства отличалась умом и даже какой-то не по годам рано появившейся мудростью. И потому Маша как-то на удивление быстро поняла и то, что представляет собой ее сестрица, и то, что слепая любовь родителей к старшей дочери незыблема, как смена сезонов. Хочешь ты этого или не хочешь, а зима все равно настанет. И хотя в глубине души Маша очень страдала – ей до боли не хватало маминого и папиного внимания, тепла и заботы, но внешне она очень быстро научилась этого не проявлять, тщательно скрывая свои чувства. Так и росли две сестрицы – с одной сдували пылинки, а вторая была сама по себе, в тени старшей, ее как будто даже и не замечали.
С годами более явно обозначалась пропасть между ними. Похожими они оставались только внешне, по характеру же, образу жизни и планам становились совершенно разными, словно были не сестрами, а жителями двух далеких планет.
Марина очень рано осознала свою женскую привлекательность и начала активно ею пользоваться. В одиннадцать лет она обещала поцеловать мальчиков, которые помогали ей с домашним заданием. В тринадцать кокетничала с теми из старшеклассников, у кого водились в карманах деньги и кто мог сводить ее в кафе или в кино. В пятнадцать уже таскалась по клубам и ресторанам, где вовсю знакомилась с молодыми и не очень мужчинами, готовыми раскошелиться и провести шикарный вечер с хорошенькой девушкой, не заглядывая в ее паспорт. Как ни странно, но даже это не заставило старших Винецких хоть на миг задуматься, что с их любимицей что-то не так. Сначала они с упорством страусов, прячущих голову в песок, не замечали ни поздних возвращений дочки, ни того, что ее привозят домой то на одной, то на другой иномарке. «Ну что делать, у нее возраст такой, – говорила Ирина. – И погулять хочется, и на дискотеку сходить – что в этом особенного? Разве можно запрещать? Мы и сами когда-то молодые были, помним… А Мариночка у нас умница, всегда, где бы ни была, звонит по мобильному, предупреждает, мол, мамочка и папочка, не волнуйтесь, со мной все в порядке, буду тогда-то и тогда-то».