Скользящий странник (сборник)
Шрифт:
– Она самая, – кивнул Архипов и поднялся, давая понять, что больше вопросов задавать не стоит. – Дима, массажист когда приедет?
– Приехал, ждет, – тоже вскочив, четко доложил помощник. – Внизу, в сауне. Говорит, там самый удобный стол.
– Хорошо, я пойду. Ты звони Каспировичу, он обещал подготовить, так что без отговорок. Я хочу сегодня Алле отдать, чтобы до отъезда она подписала. И больше никаких дел на сегодня. Даже не говори мне больше ни о чем, пусть хоть камни с неба – понял?
– Понял, все сделаю, – кивнул Дима и замялся. – Александр Валерьевич, можно один вопрос?
«Не удержался все-таки, – усмехнулся про себя Архипов.
– Алла Григорьевна… Она знает? – с трудом выдавил Дима.
– О разводе – да, я сообщил ей письменно пять дней назад. О Марине – нет. Поэтому я тебя и прошу быть рядом, – коротко ответил Архипов и вышел из комнаты.
Дима постоял, покачиваясь с носка на пятку и о чем-то напряженно думая. Потом подошел к двери, выглянул, вернулся в комнату и, отойдя к окну, стал набирать телефонный номер.
Несколько минут спустя Архипов, кряхтя под безжалостными руками массажиста Олега, обещавшего поставить его на ноги, чтобы отвлечься от боли, заставлял себя думать о чем-нибудь другом. Да хоть вот о Димке. Хороший вырос парень. Честный, не ленивый. К тому же неглуп и быстро соображает. Если будет и дальше так себя вести, то далеко пойдет. Не век же его Архипов будет держать в помощниках. Можно сделать парня и партнером. Не сейчас, со временем, конечно. Потому что свои обалдуи, выросшие под куриной опекой мамаши, оказались ни на что не годными. Тусовки, поездки, машины, шмотки, теннис, скачки и прочая хрень. От отцовского бизнеса брезгливо воротят нос, хотя денежками пользоваться не брезгуют и слезать с папиной шеи в обозримом будущем не собираются. Ну и черт с ними, пусть сидят, не чужие. Может, потом поумнеют. Но бизнес со временем надо будет на кого-то перекладывать, ведь он, Архипов, не двужильный. Хотя бы для того, чтоб и дальше эти дармоеды могли жить припеваючи на гостеприимных берегах Темзы и верить, что деньги пахнут только краской и бумагой, на которой они напечатаны.
А Димка – самая подходящая для этого кандидатура. Много лет назад Архипов привел его в дом с улицы, точнее, с вокзала: приехал из Питера, из командировки, и прямо на перроне наткнулся на пацаненка – тощего, замерзшего, в грязном драном пальтишке. Пацаненок просил денег – смешную сумму, не больше булки хлеба. Архипов не дал, резонно предположив, что пацан купит клей – плавали, знаем, сам вырос в том еще райончике. Хотя его детство прошло при советской власти, и попрошаек на улицах не было. Он зачем-то вдруг, поддавшись жалости, позвал пацаненка с собой, пообещав накормить и дать поиграть в приставку. Пацан согласился, видно было, что и вправду замерз, и жрать хочет – не до клея.
Жил тогда Архипов один, уже не бедно, но еще и не роскошно. Во всяком случае, позволения ни у кого не спрашивал. Невеста Аллочка от его поступка пришла в восторг, граничащий с экстазом. И немедленно предложила пацаненка, которого звали Димой, усыновить. Усыновить не получилось: у Димы были папа с мамой, которые иногда, просыхая от пьянства, вспоминали о существовании сына и вскипали родительскими чувствами – до следующего запоя. Отдавать мальчишку «насовсем» они отказались категорически. Архипов поуговаривал и плюнул: с алкашами бы он справился на раз-два, но потом бумажная волокита… И самое главное – Димка их любил. Таскал им еду, одежду, даже деньги, данные ему Архиповым на кино и на мороженое, которые они тут же пропивали, разумеется. За это он Димку ругал, но уважал. Настоящий оказался пацан, не шкура.
Аллочка, став женой Архипова, к Димке быстро охладела, а когда родились свои дети, и вовсе стала ревновать. Тогда Архипов устроил Димку в спортивный интернат – там и накормят, и времени свободного не оставят. Следил за учебой, брал к себе на выходные и каникулы. Особых успехов в гимнастике Димка не достиг, зато внял увещеваниям Архипова и стал учиться. Архипов учил убедительно – на своем примере. Не стеснялся и себя не жалел. И Дима понял. Окончил школу, институт: хоть и спортфак, а все же диплом. И умудрился стать незаменимым для Архипова помощником. Преданным – а это Архипов ценил дороже золота. Если алкашей мать с отцом не продал за вкусный кусок, то его, Архипова, не продаст тем более.
– Все, Александр Валерьевич, – обрадовал его Олег, когда Архипов уже чувствовал себя куском теста, которое месит сердитая повариха. – Я пока все снял, но лучше бы потом томографию сделали. И мы бы с вами поработали уже толком. А пока вам бы полежать часик-другой.
Архипов сполз со стола, с интересом прислушиваясь к себе. Не болело! Наградив по заслугам вспотевшего от трудов волшебника Олега, он послушно отправился «полежать». Сегодня день такой – можно. Он улегся на бескрайний диван в огромной гостиной, включил телевизор размером с экран в небольшом кинотеатре. На экране прыгали какие-то идиоты, вслушиваться и всматриваться не хотелось. Шевелиться тоже. Оставалось одно – лениво перебирать мысли, какие придут в голову. Для юбиляра, впрочем, самое то.
Вот интересно, почему у него все такое огромное? А он сам делается маленьким на фоне бескрайних пространств помещений, титанических размеров камина, массивной мебели? И если он приведет сюда Марину… если она согласится… а у нее маленький внук. Наверное, будет шумно. Здесь, в этом доме, никогда не было шумно. Его собственные дети приезжали ненадолго и не могли заполнить дом собой и своими вещами. А здесь ребенку можно хоть электромобиль купить – пусть ездит. От этой мысли Архипов вдруг так разволновался, что даже сердце закололо. Вот случись что – приступ, например, – так ведь ни до кого не докричишься! Стоп, осадил он себя. В день рождения думать о сердечных приступах не полагается. Думать надо о приятном.
Будто услышав его мысли, в гостиную вошел Дима. Архипов попросил принести морса, телефон, синюю папку из сейфа – и не мешать. Через минуту у него были телефон, папка, стакан с морсом, кувшин с морсом про запас и полная свобода действий.
Архипов набрал номер телефона и стал слушать гудки, отчего-то волнуясь, как школьник на первом свидании, аж самому смешно стало.
– Алло? Ой, Саша! Как хорошо, что ты позвонил! – в голосе Марины звучала такая искренняя радость, что он растрогался. К тому же уже сто лет никто не звал его просто Сашей. – Слушай, а можно я сегодня туда не пойду, а? Я так боюсь, трясусь просто. Ну, пожалуйста…
– Королеве бала трястись не полагается, – шутливой интонацией он постарался хоть как-то замаскировать свою неуместную и несвоевременную нежность. – Отказы не принимаются, приеду – отвезу силой. Я что звоню. Надень, пожалуйста, то серое платье, которое мне нравится.
– Серое? – удивилась Марина. – А я хотела поярче. Я и так бледная, а в сером и вовсе.
– Ты красивая, – уверенно сказал Архипов. – А чтоб тебе было спокойнее, в три к тебе заедет эта… как ее? Забыл, короче, она тебя накрасит так, что будешь как девочка с обложки. И волосы тебе уложит.