Скоморошины
Шрифт:
А бесы бегают по етому самому Круглову острову, етова солдата припознали. Потом атаману сказывают, што «Солдат, – говорит: – у нас на Круглом острову».
Сделалась сильная (буря?), ветер, так – дерево на корню стоит, а вершиной по земле хлешшот. А солдат оградил дерево и стал под ето дерево и стоит. – «Ты што, солдат? Заклятье дал, штобы к нам на Круглов остров не ходить!» – Атаманишшо приказывает растерзать етова солдата. Солдат привиняется, што «Виноват я; не знал, што ето Круглов остров… Ну, дайте мне со старухой простицца». – «А где твоя старуха?» – Побежали бесы, притасшыли ету старуху.
Был келейшик. Нечистые духи просили у нево места. Он не дает места. – «Пусти хоть кол вколотить». – Он не мок от них отбарабаччя; вколотили они кол.
Келейшык вышол рас не благословесь, видит: на горе кузничя, старых на молодых переделывают. Просиччя у них, переделать и ево. – «Не крестись!» говорит (в горн’от ево класть-то начали). – Он перекрестился, – один кол остался.
Жил-был старик, да такой горькой пьяница, что и сказать нельзя. Вот забрался он как-то в кабак, упился зелена вина и поплелся во хмелю домой, а путь-то лежал через реку, подошел к реке, не стал долго думать, скинул с себя сапоги, повесил на шею и побрел по воде. Только дошел до средины – спотыкнулся о камень, упал в воду, да и поминай как звали!
Остался у него сын Петруша. Видит Петруша, что отец пропал без вести, потужил, поплакал, отслужил за упокой души панихиду и принялся хозяйничать. Раз в воскресный день пошел он в церковь богу помолиться. Идет себе по дороге, а впереди его тащится баба: шла-шла, спотыкнулась о камешек и заругалась:
– Кой черт тебя под ноги сует!
Петруша услыхал такие речи и говорит:
– Здорово, тетка! Куды путь держишь?
– В церковь, родимый, богу молиться.
– Как же тебе не грешно: идешь в церковь богу молиться, а поминаешь нечистого! Сама спотыкнулась, да на черта сваливаешь…
Ну, отслушал он обедню и пошел домой. Шел-шел, и вдруг откуда ни возьмись – стал перед ним молодец, поклонился и говорит:
– Спасибо тебе, Петруша, на добром слове!
– Кто ты таков и за что благодарствуешь? – спрашивает Петруша.
– Я дьявол, а тебе благодарствую за то, что как спотыкнулась баба да облаяла меня понапрасну, так ты замолвил за меня доброе слово.
И начал просить:
– Побывай-де, Петруша, ко мне в гости. Я тебя во как награжу! И серебром и златом, всем наделю!
– Хорошо, – говорит Петруша, – побываю.
Дьявол рассказал ему про дорогу и пропал в одну минуту, а Петруша воротился домой.
На другой день собрался Петруша в гости к дьяволу. Шел-шел, целых три дня шел, и пришел в большой лес, дремучий да темный – и неба не видать! А в том лесу стоял богатый дворец. Вот он вошел во дворец, и увидела его красная девица – выкрадена была нечистыми из одного села, – увидела его и спрашивает:
– Зачем пожаловал сюда, доброй молодец? Здесь черти живут, они тебя в клочки разорвут.
Петруша рассказал ей, как и зачем попал в этот дворец.
– Ну, смотри же, – говорит ему красна девица, – станет давать тебе дьявол золото и серебро – ты ничего не бери, а проси, чтоб подарил тебе того
Тут пришел тот самый молодец, что звал Петрушу в гости, и принялся угощать его всякими напитками и наедками. Пришло время отправляться Петруше домой.
– Пойдем, – сказал ему дьявол, – я наделю тебя деньгами и славной лошадью, живо до дому доедешь.
– Ничего мне не нужно, – отвечал Петруша, – а коли хочешь дарить – подари ту ледащую клячонку, на которой у вас дрова и воду возят.
– Куда тебе эта кляча! Скоро ли на ней до дому доберешься, она того и смотри околеет!
– Все равно, подари. Окромя ее, другой не возьму!
Отдал ему дьявол худую клячонку. Петруша взял и повел ее за узду. Только за ворота, а навстречу ему красная девица:
– Что, достал лошадь?
– Достал.
– Ну, доброй молодец, как придешь под свою деревню – сними с себя крест, очерти кругом этой лошади три раза и повесь ей крест на голову.
Петруша поклонился и отправился в путь. Пришел под свою деревню – и сделал все, что научила его эта девица: снял с себя медный крест, очертил кругом лошади три раза и повесил ей крест на голову. И вдруг лошади не стало, а на месте ее стоял перед Петрушей родной его отец. Посмотрел сын на отца, залился горючими слезами и повел его в свою избу. Старик-ат три дня жил без говору, языком не владал. Ну, после стали они себе жить во всяком добре и счастии. Старик совсем позабыл про пьянство и до самого последнего дня ни капли вина не пил.
На Толвуе пропал муж у жены. Долго она понапрасну его отыскивала. И вот сжалился над нею сусед и указал ей такого колдуна, больше которого никто не мог отыскать ее мужа. Стала она просить колдуна о своем деле, а тот и говорит ей:
– Да что Иван-то Васильевич тебя ко мне посылает: он твоего мужа лучше меня отыскать может.
Пала баба в ноги к Ивану Васильевичу и упросила его пособить ее горю. Накануне Иванова дня отправились они оба к Ишь-горе и пришли туда в полуночную пору. Колдун научил бабу, что ей нужно делать, и остался сам внизу, а она поднялась вверх на гору – и видит большое село. Была темная ночь, а стал белый день; конца нет строению. На улицах пляски и игрища, расставлены столы, на столах яствам и питьям счету нет.
Как завидели черти чужую женщину, окружили ее со всех сторон и стали у ней выспрашивать:
– Зачем пришла к нам?
– Я-де мужа разыскиваю.
– Ну, – говорят, – ладно, так разыскивай: только держи ухо востро.
Стали рядами целые их тысячи: платья у всех одноличные, точно с одного плеча; нельзя их различить одного от другого ни по волосу, ни по голосу, ни по взгляду, ни по выступке. И никак бы не могла баба признать между ними мужа, да на счастье вспомнила наказ соседа. У всех платье застегнуто с левой стороны и нет ни кровинки в лице, а у мужа правая пола вверху, а кровь на щеках так и играет. Как узнала она мужа, ее честью отпустили с ним домой. И пока они шли до суседа, не спускала с рук руки мужа.