Скопированный

Боуман Эрин

моложе.

– Спасибо тебе, - говорю я.

Эмма вытирает щеки тыльной стороной руки. Мне следует сделать что-нибудь, а не

просто стоять и смотреть, как она плачет, но она сказала мне держать дистанцию. Я чувствую

себя совершенно бесполезным. Она пялится на пистолет, находящийся на расстоянии

вытянутой руки от ее коленей, и я начинаю беспокоиться, что она совершенно замкнется в

себе, если я не удержу ее внимание. Я начинаю говорить.

– Как ты нас нашла?

–

Я оставила Сэмми в больнице с другими медсестрами. Я обнаружила, что дверь офиса

Франка открыта и затем пошла по кровавым следам.

Кровавые следы.

– Бри!
– Мои глаза метнулись в сторону лестницы.

– Грей подожди. — Я бросаю взгляд на Эмму и уже знаю, что она собирается произнести,

я знаю в точности, насколько все будет скверно, когда я войду на лестницу. Я бросаюсь бежать.

Через всю крышу. К двери.

Я падаю на колени, только взглянув на нее.

Она сидит ссутулившись всего в двух шагах от вершины лестницы, ее здоровая рука

спрятана внутри ее кожаной куртки, а под ней находится раненая рука, как будто она

сдерживает судорогу. На ее лбу выступил пот. Она бледная, как смерть.

148

Эрин Боуман – Скопированный / Erin Bowman – Forged (Taken #3)

– Ты сказала это царапина.
– Я подтягиваю ее к себе.
– Ты сказала, что он едва попал в

тебя.
– Она прислоняется ко мне.
– Бри?

– Я не хотела, чтобы ты... задерживался... или вообще не пошел за ним.
– Она

съеживается.
– Я не хотела, чтобы ты... знал.

– Знал?
– я беру ее лицо в свои руки и провожу своими пальцами по ее коже, убеждаясь,

что она настоящая.

– О двух пулях.

– Бри, о двух пулях где? Где?

– Одна царапина... а другая...

Она поднимает руку, которую я только недавно перебинтовал, и убирает свою вторую

руку от туловища. Под ее курткой море крови.

149

Эрин Боуман – Скопированный / Erin Bowman – Forged (Taken #3)

ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

– О, НЕТ. НЕТ, НЕТ, НЕТ.

Я прижимаю свою руку к ее руке, направляя ее обратно к ране. Кровь просачивается

сквозь пальцы, липкая и теплая.

– Эмма!
– кричу я в сторону крыши.

Бри дышит с трудом. Ее веки подрагивают.

– Ты достал его?
– спрашивает она.

– Ага. Мы достали его.

Она с трудом едва мне улыбается, а потом прислоняется к стене и стонет.

–

Эмма!

Она стоит наверху лестницы, глядя на нас.

– Я могу попробовать, - говорит Эмма.
– Все, что я могу сделать, это попробовать.

Я тяну Бри, поднимая ее. Она больше не может держаться на ногах, так что я

подхватываю ее рукой под колени и несу. Эмма протискивается мимо нас, чтобы идти впереди.

В больнице полно медицинского персона, большинство из них лечат раненых членов

Ордена, которые были возвращены в Объединенный Центр с площади. Эмма указывает на

пустующую кровать и я опускаю Бри на жесткий матрас.

– С тобой все будет хорошо, - говорю ей я, но я никогда не видел, чтобы она была в таком

плохом состоянии. Она вся в крови, ее кожа слишком бледная и что-то потухло в ее глазах. Она

витает где-то еще.
– Бри?

Она поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня. Я целую костяшки ее пальцев.

Эмма раздает приказы другому врачу. Надо снять куртку с Бри и ей нужны

болеутоляющие.

– Грей, тебе придется уйти, - говорит Эмма.

Но я не хочу отпускать руку Бри. Возможно, она никогда вновь не будет теплая. Эмма

отталкивает меня. Пальцы Бри липкие в моих руках.

– Кто-нибудь, выведите его отсюда, - орет Эмма.
– Выведите его за дверь.

Меня выдворяет здоровенный санитар, выталкивая меня в коридор. Дверь

захлопывается перед моим носом. Когда я хватаюсь за ручку, дверь заперта. Все, с чем я

остаюсь - это окошечко с видом на суматоху внутри. Уперевшись кулаками в стекло, с комком в

горле, я смотрю.

Рукав кожаной куртки Бри разрезают, потом освобождают от него ее плечо. Весь правый

бок от плеча до грудной клетки, темный от крови. Они срезают с нее рубашку и

переворачивают на живот. Врач подходит к окошку и опускает шторку.

Я ударяю ладонями по стеклу, крича имя Бри. Шторка не поднимается. В течение

длительного времени, достаточно долго, чтобы я перестал стучать и вместо этого сполз на пол.

Мой отец, Блейн, теперь она? Это на самом деле сломает меня. Это разорвет меня на части.

Сколько частей себя я должен потерять и остаться при этом в строю?

Я смотрю на ее кровь на моих руках.

Я не могу перестать трястись.

Кто-нибудь должен сказать, что мне делать. Кто-нибудь должен, иначе я просто сойду с

ума.

« Ты точно не можешь сидеть здесь и жалеть себя», - слышу я журящий меня голос

Блейна в моем ухе. – « Франк мертв, а все остальные все еще сражаются. Пойди и скажи им,

что пора остановиться».