Скорая десантная помощь
Шрифт:
– Виходь, а то зараз зарижу! – пригрозил верзила, доставая из-за пазухи финку внушительных размеров.
«Ну, теперь пора!» – мысленно определил Андрей, с наигранной робостью выходя из машины. Верзила неожиданно схватил его за ворот куртки и замахнулся ножом, скорее всего, намереваясь нанести удар в грудную клетку. Теперь окончательно стало ясно, что это конченый «отморозок» и с таким миндальничать никакого смысла нет.
Бандит, нанося удар, ожидал ощутить уже привычный хруст человеческой плоти, рассекаемой хорошо наточенным лезвием финки, уже привычный предсмертный вскрик и последующую
Что было потом, он не мог бы, наверное, увидеть и в самом страшном из своих снов. Едва он вынужденно принял весьма нелепое положение, тут же по его правой выпрямленной руке, с обратной стороны локтя, был нанесен страшный удар. Раздался громкий треск, словно кто-то через колено сломал сухую палку. Но адская боль, переполнившая тело, мгновенно дала понять, что сломана вовсе не палка, а его собственная рука. Только что колобродившая в руках и ногах бычья сила куда-то мгновенно исчезла, уступив место безграничной слабости, а свирепая жажда чужой крови сменилась ужасом и отчаянной жаждой остаться в живых.
– Ой, боляче! Боляче! – взвыл верзила, падая оземь. – Ой, пане! Ой, паночку! Не вбивайте мене! У мене у Львивщини дружина и трое дитей. Житы немае на що, воны йисты просять…
«Понятно… – мысленно оценил этот пассаж Лавров. – Бандера недобитая. Поди, у себя на Украине душегубствовал, скотина… Теперь его там ловят и ищут, а он, значит, сюда перебрался? Ишь ты, «горемыка» выискался – жена у него, и дети голодные… Нет уж, дружок, кончилась твоя бандитская карьера. Получи то, что заслужил!»
Приподняв верзилу за шиворот, он коротко нанес предельно жесткий и мощный удар локтем в позвоночник, куда-то между лопатками и поясницей. Издав отчаянный взвизг, тот обвис на его руках, и Андрей, не спеша дотащив безвольно висящего бандита до лесной дороги, швырнул его там на обочину. Рядом бросил финку, чтобы всякому было ясно, кто и почему тут лежит. Взглянув на оголившееся предплечье душегуба, в густеющих сумерках он неожиданно увидел на нем весьма специфическую татуировку: над горными пиками кружил орел, а в виньетке было выколото: «Слава Ичкерии!» Ниже, под горами, виднелось: «Смерть москалям!»
«Во-о-о-н оно что! С москалями, значит, воевал… Да, твое счастье, иуда, что мы с тобой не встретились там, в горах. Ну, ничего! Поваляйся теперь здесь… Тебе это, тварь, полезно – теперь будет время подумать о своей душонке, – возвращаясь к машине, думал Лавров. – Найдут – останешься жить, но передвигаться теперь сможешь только на костылях. Не найдут – издохнешь. Впрочем, туда мрази и дорога…»
К этому времени все окружающее уже виднелось, как через довольно плотную синеватую вуаль. Достав из своей сумки карту, при свете фары он изучил дороги, ведущие к Гданьску. Обнаружив, что есть возможность доехать туда проселками, минуя крупные трассы, Андрей повернул ключ зажигания и, убедившись, что указатель уровня горючего показывает еще не меньше полбака, запустил двигатель, покатив по узкой лесной дороге, которая уходила на северо-восток.
Следуя мысленным взором по коричневой жилке проселка, изображенного на карте, он постоянно сдерживал себя, чтобы не вдавить педаль акселератора в пол кабины. Лавров почти физически ощущал пусть и далекую, но весьма упорно и профессионально ведущуюся за ним погоню. Однако, как бы там ни было, лихачество на совершенно незнакомой, а потому непредсказуемой дороге, делом было очень даже рискованным. Ведь если он, к примеру, влетит в какое-нибудь болото – а их тут полным-полно, – то может навсегда остаться в этих глухих местах. Такая «радужная» перспектива его ничуть не прельщала.
Старательно выписывая все зигзаги и повороты, Андрей отметил, что постепенно направление его пути с северо-восточного сменилось на северо-западное – время от времени появлявшаяся в разрывах облаков Большая Медведица, которая до этого была от него слева, внезапно оказалась справа. Теперь он ехал именно в сторону Гданьска. Еще раз поворошив в памяти карту этой части Польши, Андрей резко стукнул по рулю кулаком, с досадой пробормотав вполголоса:
– Черт подери! А об этом-то я и не подумал!
Он вдруг вспомнил о том, что между Эльблонгом и Гданьском протекает Висла, которую на этой машине он может пересечь только по мосту. Но удастся ли это сделать, не оказавшись в поле зрения дорожной полиции, которая наверняка там присутствует? И если раньше, будучи пассажиром автобуса, он об этом обстоятельстве как-то даже не задумывался, то теперь задуматься было совершенно не лишне. Действительно, как объяснить «глиняшам» такое странное обстоятельство, что английский хичхайкер – любитель путешествовать автостопом – вдруг оказался обладателем пусть и подержанного, но все-таки автомобиля? К тому же без каких бы то ни было документов?..
Продолжая рулить по ночному лесу, Лавров напряженно обдумывал различные варианты переправы через главную польскую водную магистраль. По словам допрошенного им шпика, соглядатаи имелись на всех узловых и даже второстепенных транспортных объектах. И прежде всего на вокзалах – железнодорожных, автотранспортных, речных и авиационных. Могли они быть и у таких объектов, как мосты. Тем более что немалая часть польской полиции уже давно завербована натовскими спецслужбами. Впрочем, такое «братское взаимодействие» особо не порицалось – даже если подобные факты и становилось известны полицейскому начальству, это не воспринималось как измена государственным интересам своей страны.
«Что делать? Как проскочить в Гданьск? – удачно преодолев большую колдобину, залитую водой, напряженно размышлял Андрей. – Бросить этот тарантас и доехать туда на попутной? В принципе, вариант, но… Майкла Ринненгана полиция и спецслужбы теоретически уже могли взять в поле зрения и усомниться в подлинности его персоны. Нет, стоять у обочины мне категорически не подходит. Что еще? Переправиться через реку? Но как? Взять лодочника? Можно. Но это лишний свидетель. Самому угнать плавсредство? А инспекция по речным маломеркам? Та же полиция… Ну, блин, и задачка!..»