Скорая помощь. Обычные ужасы и необычная жизнь доктора Данилова
Шрифт:
— Тьфу, тьфу, тьфу, — Рогачевская поплевала через левое плечо и одновременно постучала по деревянной столешнице.
— Надо дать вал, — продолжала Казначеева. — Чтобы посыпались жалобы от населения, чтобы линейный контроль сидел на подстанции, не вылезая, чтобы все видели, что в сравнении с Тюленьковым, Елена Сергеевна никуда не годится.
— И тогда Прыгунов заберет ее обратно, — улыбнулся Кочергин. — А я, с божьей помощью, как говорится, стану заведующим.
— Ишь, размечтался, — хмыкнула хозяйка кабинета. — Да он небось рад без памяти, что отделался от такой ведьмы!
— Да ну? — не поверил старший врач.
— Ты людей послушай, которые с ней работали, и все поймешь…
— Значит так — жалобы от населения я обеспечу, — пообещала Рогачевская, переводя беседу в деловое русло. — Штук двадцать — тридцать, если не больше. Есть такая возможность.
Рогачевская жила рядом с подстанцией.
— Только уж постарайтесь, чтобы все жалобы шли не только из одного вашего дома, — попросила Казначеева. — Чтобы все было… красиво.
— Учите других, которые помоложе, — огрызнулась Рогачевская. — Я ведь не тупая — соображаю помаленьку.
— Ну и славно. А тебе, Дима, придется поработать над созданием определенного мнения о новой начальнице на Центре. Ты получил шершавого за сдачу — смену без проверки — устрой несколько проверок так, чтобы по их причине пошли задержки… Нет, не так. Лучше попроси, настойчиво попроси Сорокина, Бондаря и Сафонова долго и придирчиво принимать смену. Пусть «встанут» вызовы, ты вмешаешься, поднимешь шум и выставишь новую начальницу не в лучшем свете. Сам знаешь, что для Гучкова один свет в окошке — отсутствие задержек. Пустячок — а полезно. А я поговорю с Кутяевой — пусть устроит Елене Сергеевне какой-нибудь демагогический скандалец в своем репертуаре.
Ирина Кутяева происходила из крепкой своими пролетарскими устоями семьи потомственных сварщиков. Даже муж ее — и тот был сварщиком. Наследственность и среда сделали фельдшера Кутяеву стойким борцом за свои права, ущемление которых мерещилось ей постоянно. Суровый муж-сварщик находился у нее под каблуком до такой степени, что совершенно не мешал своей любимой супруге почти в открытую крутить роман с водителем Колей Селивановым. И прежний заведующий, и Лжедмитрий избегали делать Кутяевой замечания — берегли нервы и репутацию. Как-то раз линейный контроль поймал Кутяеву, в одиночку работавшую на перевозке больных, на заезде в супермаркет. Кутяева не ограничилась скандалом, устроенным контролеру прямо у машины. В тот же день она написала письменную жалобу на имя главного врача станции, в которой заявила, что контролер остановил их машину во время следования в сто пятнадцатую больницу за больным, нуждавшимся в транспортировке, и начал откровенно домогаться у нее физической близости. После категоричного отказа честной женщины контролер взъярился и устроил пакость — обвинил бригаду в самовольном заезде в магазин.
Кутяеву, вместе с водителем Селивановым, вызывали на Центр, к заместителю главного врача Сыроежкину, который пытался найти правду, устроив всем участникам инцидента очную ставку, и был сражен обилием красочных подробностей происшедшего, вываленных честной женщиной и невинным водителем. Выговора Кутяева с Селивановым так и не получили —
— Да, эта троица возражать не станет, — протянул старший врач, имея в виду докторов Бондаря и Сафонова и фельдшера Сорокина, которым он многократно «спускал грехи на тормозах» за вознаграждение в виде небольшой суммы денег или одной-двух бутылок хорошей водки.
За задержку вызова, пусть даже и по «уважительной» причине, однозначно следовал выговор, но ради сохранения хороших отношений с Кочергиным любой из трех пошел бы на это.
— И еще попробуй умыкнуть у кого-нибудь кардиограф, хотя бы у Жгутикова. Все равно целыми днями торчишь на подстанции без дела.
— И что я с ним буду делать? — удивился Лжедмитрий.
— Принесешь мне, — ответила Казначеева, — а дальше уж мое дело. Я подпорчу кое-что из оборудования в машинах и немного намудрю со списанием медикаментов.
— Тут ты мастер! — не то польстил, не то подпустил шпильку старший врач.
— А то! — Старший фельдшер игриво повела тщательно выщипанными бровями.
Шестьдесят вторая подстанция — не из больших. Всего шесть машин, из которых три полусуточные, поэтому Казначеева, будучи старшим фельдшером, спокойно справлялась и с обязанностями заведующей аптекой, причем это совмещение приносило ей куда больше выгоды, нежели «основная» должность.
В кармане у Рогачевской подал сигнал наладонник:
— Шестьдесят два — четырнадцать — вызов, четырнадцатая бригада — вызов.
Рогачевская встала, переглянулась с Казначеевой и вышла из кабинета, неслышно притворив за собой дверь.
— А как она собирается организовать такое количество жалоб? — спросил Лжедмитрий, указывая глазами на стул, на котором сидела Рогачевская, как будто и без того не было ясно о ком идет речь.
— Так у нее мать работает завучем в школе на Ферганском бульваре. Ее весь район знает, и она всех знает. Думаю, что через нее Рогатая все и организует.
Доктор Рогачевская, женщина коммуникабельная и безотказная, подрабатывала всеми возможными путями. Госпитализировала приезжих в столичные стационары, якобы по «скорой помощи», а на самом деле — по договоренности, списывала налево и направо все, что можно было продать, пыталась «выколотить деньгу» чуть ли не на каждом вызове. Полторы ставки с выслугой лет и высшей категорией, вместе с побочными заработками порой приносили ей до ста пятидесяти тысяч в месяц, которые Рогачевская с удовольствием тратила на себя, не вылезая в свободные дни из салонов красоты и магазинов.
— Ладно, пора за работу, — Казначеева дала понять, что «совещание» окончено. — Мне кучу отчетов доделать надо.
— А мне анализом карт заняться… — Лжедмитрию не хотелось выглядеть бездельником.
— Занимайся, пока есть возможность. На линии у тебя другие дела будут.
«Сука! — подумал Дмитрий Александрович, скрывая свои мысли за искусственной улыбкой. — Сама дня на линии не работала, а туда же, угрожает…»
Надежда Казначеева действительно ни дня не работала на линии. Она пришла на «скорую» диспетчером, была замечена начальством и в скором времени из диспетчеров «поднялась» в старшие фельдшеры.