Скоро будет буря
Шрифт:
– Колбасу мы все пробовали. Очень старательно, – сказала Крисси, наливая кофе.
– Лесные грибы! Моя дочь – гений! От похвалы отца Джесси зарделась.
– Bon app`etit! – сказала Сабина.
– Поганки, – заявила Бет.
Двумя часами позже Джеймс отправился спать, утверждая, что неважно себя чувствует. Потом Бет стошнило во дворе. Тревожные сигналы начались, когда Крисси с желудочными коликами заперлась в туалете, а Сабина пошла искать книгу, которой пользовалась Джесси для определения вида грибов; сама же Сабина их предусмотрительно не ела. Где книга, никто
– А была ли книга? Точно была? – подозрительно хмыкнула Сабина.
– Конечно, – поспешила Рейчел на помощь девочке. – Я ее тоже проглядела.
– Я не вру! – плачущим голосом воскликнула Джесси. Она действительно не врала. Просто не могла вспомнить, куда дела книжку.
Словно загнанный зверек, Джесси забилась в угол, стиснув руки под подбородком. Никто не указал на нее пальцем, но это и не требовалось.
– Я себя чувствую нормально, – запротестовала Рейчел, – а я ела грибы. Джесси тоже. И Мэтт.
Именно в этот момент, словно специально выбрав время, Мэтт появился из кухни и проследовал в патио, где его вывернуло наизнанку – прямо на куст герани в глиняном горшке. Спустя несколько минут он, мертвенно-бледный, вернулся в дом и наклонился к Бет, которая сидела на кухонном стуле, прижимая к животу бутылку с горячей водой.
– Бет, ответь мне честно. Я только что видел кучку грибов, выброшенных в цветочный горшок. Это ты их туда положила?
Бет кивнула:
– Поганки. Я их не хотела.
– Ты попробовала хоть одну?
– Нет.
– Правильно, – сказал Мэтт, обильно потея. – Сабина и Рейчел ели грибы, и они в порядке. Бет грибов не ела, но она не в порядке. Кто ел колбасу?
Больными оказались только те, кто ел колбасу. Вызвали врача. Он прибыл, пощупал у каждого по очереди живот и диагностировал легкую форму пищевого отравления. Затем отбыл. Несмотря на снятые с нее обвинения, Джесси так и просидела не шелохнувшись, в одной позе, пока продолжался визит врача и еще какое-то время.
– Полно, Джесси, – мягко сказал Мэтт. – Твои грибы вне подозрений.
Но Джесси, казалось, окаменела, словно парализованная. Сабина, которая и раньше видела дочь в таком состоянии, не обращала на нее внимания. Крисси предложила Мэтту оставить девочку в покое. Через какое-то время Сабина зашла взглянуть на нее и обнаружила, что та поднялась к себе в спальню. Жертвы колбасы Джеймса проводили вторую половину дня, поправляя свое здоровье в прохладном сумраке своих спален, за плотно закрытыми ставнями.
17
У Сабины были собственные подозрения. Упаковывая корзинку с едой для экскурсии в местную пещеру, она позволила себе минутную передышку, чтобы откинуть со лба выбившийся локон и издать глубокий, страдальческий вздох. Бет, которая пересчитывала в корзинке сваренные вкрутую яйца, взглянула на нее, и Сабина заставила себя улыбнуться. Сейчас для нее всего важнее было, чтобы Бет ни в коем случае не догадалась о панике, нарастающей в материнской душе.
Это было ощущение неблагополучия. Везде, где бы она ни находилась, Сабина чувствовала, как рассеивается, истощается, иссякает, ослабевает жизненная энергия, словно ее высасывает какая-то сила.
Кто-то накачивал Джесси идеями. Настораживали даже не скандальные высказывания Джесси сами по себе; тревогу внушало скорее то, о чем Джесси перестала разговаривать. Если бы можно было привыкнуть к такому состоянию, когда тебя постоянно шокируют, Сабина сумела бы к этому приспособиться; по крайней мере, ее больше не удивляли некоторые рассуждения Джесси, явно не соответствующие возрасту. Но с тех пор как они приехали на эти каникулы во Францию, Джесси стала скрытной, у нее появилась склонность пропадать где-то в полях или надолго исчезать у себя в комнате; когда же ей приходилось все-таки вступать в разговоры, трудно было поверить, что это – ее собственные слова.
Сабина знала – как знает только мать, – что кто-то перехватил у нее влияние на дочь. Кто-то из этой компании исподволь овладевал душой Джесси.
Она думала, что это, возможно, Мэтт. Хотя Сабине нравился Мэтт и си импонировала его веселая непринужденность, она понимала, что за обманчиво безмятежной позой скрыты глубинные течения богатой духовной жизни. Она допускала, что он значительно серьезнее, чем кажется. Приходилось учитывать еще одну тонкость. Интуитивно Сабина чувствовала в Мэтте затаенную обиду на Джеймса. Мэтт держал пар под крышкой, и эта обида ни разу не заявила о себе открытой враждой – по крайней мере для людей, лишенных душевного чутья.
Сабина понятия не имела о причинах витающей в воздухе напряженности и приписывала ее некоторой зависти к деловым успехам Джеймса. Однако собственное чутье подсказывало ей, что, завоевав привязанность Джесси, Мэтт нащупал способ поквитаться с Джеймсом. Наводили на эту мысль и манеры Мэтта, когда он играл с Джесси, – как поднимал ce на руки, как прикасался к ней во время купания в бассейне. И в то же время Сабина стыдилась своих подозрений.
Существовала еще и Рейчел. Вопреки предостерегающим сигналам материнского инстинкта Сабина относилась к ней с симпатией, хотя в присутствии Рейчел всегда испытывала какую-то неловкость. Сабина сама не могла определить, что именно ее раздражает. Рейчел была обаятельна и естественна; в отношениях с Сабиной она неизменно оставалась благожелательной и покладистой – но, может быть, слишком благожелательной и слишком покладистой. Она скрупулезно выполняла свои обязанности, готовила еду, помогала с детьми, но в услужливости и в неизменной почтительности угадывался едва заметный перебор. Во всем этом, на взгляд Сабины, присутствовало нечто странное.
– Знаешь, в чем заключается твоя беда? – предположил однажды Джеймс, когда она высказала свои опасения вслух. – У тебя слишком богатое воображение.
Слишком богатое воображение. Возможно, так оно и есть, подумала Сабина. Но ей становилось не по себе каждый раз, когда Рейчел уводила ее дочь на прогулку. Справедливости ради надо признать, что Рейчел всегда приглашала погулять и Бет тоже; время от времени Бет составляла им компанию, но обычно отклоняла приглашение. При мысли, что таким образом Рейчел получала возможность еще больше сблизиться с Джесси, Сабина чувствовала себя несчастной – не потому, что была собственницей в общепринятом смысле, а потому, что на самом деле, возможно, Рейчел намеревалась зачем-то втереться в доверие к ней, Сабине, воспользовавшись дружбой с Джесси.