Скорость
Шрифт:
Решил убрать все свидетельства ночной выпивки его друга. Пришел к выводу, что полиция не должна обнаружить в доме ничего необычного.
Если Лэнни не появится на службе, к нему обязательно приедут, постучат, заглянут в окно, в конце концов войдут в дом. Если увидят, что он пил ром, могут подумать, что он впал в депрессию и, возможно, покончил с собой.
Чем раньше у них появятся такие мысли, тем быстрее они начнут обыскивать прилегающую территорию. А хотелось бы этот обыск оттянуть, чтобы примятая трава и сломанные ветки не привлекли их внимание к лавовой трубе.
После того как все компрометирующее оказалось
— Таверна, — ответил Джекки О'Хара.
— Как там свиньи с человеческими мозгами? — спросил Билли.
— Сегодня они пьют где-то еще.
— Потому что таверна — семейный бар.
— Совершенно верно. И всегда будет.
— Послушай, Джекки…
— Как я ненавижу «послушай, Джекки». Это всегда означает, что я услышу какую-то гадость.
— Завтра мне тоже придется остаться дома.
— Насчет гадости я не ошибся.
— Не такой уж это повод для огорчений.
— По голосу ты не болен.
— У меня не простуда. Что-то с желудком.
— Приложи телефон к животу, дай мне послушать.
— Теперь ты еще и злишься.
— Это не дело, когда хозяин сам должен разливать пиво.
— Народу так много, что Стив не справляется?
— Стива здесь нет, только я.
Пальцы Билли сжались на мобильнике.
— Когда я проезжал мимо таверны, его автомобиль стоял на стоянке.
— Сегодня у Стива выходной, помнишь?
Билли, конечно же, об этом забыл.
— Поскольку я не смог найти тебе замену, Стив поработал с трех до девяти, чтобы дать мне передохнуть. А чего это ты разъезжаешь на автомобиле, если ты болен?
— Ездил к врачу. Стив смог поработать только шесть часов?
— У него были дела до и после.
Понятное дело, убить рыжеволосую до, прибить руку Билли к полу после.
— И что сказал врач? — спросил Джекки.
— Это вирус.
— Они всегда так говорят, если не могут определить, чем человек болен.
— Нет, я действительно думаю, что это вирусное заболевание, которое пройдет через сорок восемь часов.
— Как будто вирус умеет отсчитывать время, — хмыкнул Джекки. — Когда ты придешь к ним с третьим глазом во лбу, они тоже скажут, что это вирус.
— Извини, что так вышло, Джекки.
— Я переживу. В конце концов, это всего лишь таверна. Не война.
А вот Билли Уайлсу, когда он отключил связь, казалось, что он как раз на войне.
В кухне на столике лежали бумажник Лэнни Олсена, ключи от автомобиля, мелочь, сотовый телефон и табельный пистолет калибра 9 мм, на том самом месте, где Билли видел их и вчера.
Он взял бумажник. Уходя, он собирался забрать и мобильник, и пистолет, и кобуру «Уилсон комбат».
В хлебнице нашел половинку батона в пластиковом пакете с герметизирующей полоской.
Выйдя на заднее крыльцо, выбросил хлеб на лужайку, чтобы утром птицы хорошо позавтракали.
Вернувшись в дом, положил в пластиковый мешок посудное полотенце.
В кабинете стоял оружейный шкаф со стеклянными дверцами. В ящиках под ними Лэнни держал коробки с патронами, четырехдюймовые аэрозольные баллончики с «мейсом [24] и запасной служебный пояс с различными кармашками,
[24] «Мейс» — слезоточивый газ, применяемый для самообороны, а также полицией против участников уличных беспорядков.
[25] «Тазер» — электрошокер, который выстреливает электродами (дротиками). При попадании в цель (человека, животное) между ними проскакивает мощный разряд. Изобретен в 1974 г. сотрудником НАСА Джеком Кавером. Принят на вооружение полицией многих стран. Недостатков два: бьет на расстояние до семи метров и после каждого выстрела «тазер» необходимо перезаряжать, сматывая провода.
Билли снял с пояса запасную обойму, а также наручники, баллончик «мейса» и «тазер». Положил их в пакет из-под хлеба.
Глава 56
Какие-то шустрые летающие существа, возможно, летучие мыши, которые охотились за мотыльками в первый час четверга, низко пролетели над двором, мимо Билли и поднялись в вышину. Когда он повернулся на звук, то увидел крохотный серпик нарождающейся луны.
И хотя, скорее всего, этот серпик появился раньше, начав свой путь на запад, до этого момента Билли его не замечал. Удивляться этому не приходилось. После наступления темноты у него не было времени смотреть на небо, все его внимание занимали сугубо наземные проблемы.
Ральфа Коттла, с закоченевшими под неудобными углами конечностями, Билли завернул в одеяло, потому что пленки под рукой не нашлось. Завязал он одеяло галстуками Лэнни, и тащить этот куль через поднимающийся в гору двор было ой как нелегко.
Коттл говорил, что не может быть чьим-то героем. И, конечно же, умер он смертью труса.
Он хотел и дальше влачить свое жалкое существование («А что еще делать?»), поскольку просто не мог представить себе чего-то лучшего, а потому ни к чему и не стремился.
В тот момент, когда лезвие вошло ему между ребрами и остановило сердце, он, должно быть, осознал, что если от жизни и можно уйти, то от смерти — нет.
Билли где-то сочувствовал этому человеку, отчаяние которого было даже более глубоким, чем у него, а эмоциональных ресурсов явно не хватало.
И поэтому, когда кусты начали рвать мягкое одеяло, цепляясь за него, и тащить тело стало тяжелее, он взвалил его себе на плечо, без отвращения и не жалуясь на судьбу. Согнулся под ношей, но на ногах устоял.
За несколько минут до этого он уже прогулялся к лавовой трубе налегке, снял крышку, и теперь черная дыра ждала очередную добычу.
Завернутое в одеяло тело полетело вниз. Стукнулось о стенку, отскочило, полетело дальше, в черную тьму.
Когда идущие снизу звуки затихли, предполагая, что скептик нашел покой вместе с хорошим сыном и неизвестной женщиной, Билли поставил крышку на место, убедился, что отверстия в ней совпали с гнездами в раме, и еще раз завернул винты.
Он надеялся более не видеть этого места. Но подозревал, однако, что ему не останется иного выхода, кроме как вернуться сюда.