Скорпион его Величества
Шрифт:
– Тана, Вы могли бы показать мне выход?
– спросил я женщину.
Та кивнула.
– Следуйте за мной, тан.
– Рабэ, карету!
– отрывисто приказал я.
Мне уже было все равно, у кого она ее возьмет, пусть хоть у самого Его Величества. Я сегодня был, можно сказать, потрясен и только сейчас у меня начался откат. Я старался не думать. Потому что, о чем бы я ни думал, я все время возвращался к американке. Тьфу! К королеве.
– К какой американке?
– прозвучал вопрос Шизы.
– И что ты маешься и мучаешь себя думками. Вот по тебе сразу видно,
Король может спокойно сидеть на ночном горшке в присутствии придворных, а тот, кто выносит этот горшок горд оказанной ему честью. Каждый из присутствующих при этом считает своим долгом осведомиться благополучно ли Его Величество облегчился и как новость будет рассказывать другим. И это будет предметом зависти. Им оказана неслыханная честь.
– Тьфу!
– высказал я свое мнение о такой чести.
– Вот!
– сказала она, - поэтому ты не приживаешься и обречен на одиночество. Ты не принимаешь местных правил, ты не хочешь жить так, как живут местные. И не дай бог, как часто ты говоришь, став подобием местных божков, превратишься в могучего властелина и начнешь мир перестраивать под себя. Знаешь, что будет тогда?
– Что?
– я был обескуражен ее отповедью.
– Ты зальешь кровью всю планету.
Я задумался, моя крошка не на шутку разошлась и встревожена.
– Так ты считаешь, что я должен воспринять все, что произошло, как естественный процесс? Как, то, что меня не должно все это волновать? И успокоиться?
– Ты должен радоваться, что твои гены будут в правителях этой страны. Помоги ей, чем можешь. И я не поняла, почему ты королеву назвал американкой?
Прибежала раскрасневшаяся Рабе.
– Милорд, карета подана!
– Мы вышли, сели и поехали вон из дворца.
– Знаешь, Твое Высочество. Была у меня одна интрижка, о которой я не вспоминал. Даже боялся вспоминать. Могли приписать предательство родины... Если бы компетентные органы узнали о ней.
– Как интересно, расскажи! Опять в Афганистане?
– Да.
– У тебя жизнь делится на три части. Учеба в училище, и Афганистан. А что ты делал в остальное время? По этому периоду полный пробел.
– Там ничего интересного нет. Это период классовой борьбы с тещей, -неохотно ответил я. Вспоминать Люськину мать я не хотел. Не сложились у нас любовь и понимание с ней.
– Твой зарплату получил? – я, как сейчас, помню разговоры мамы и дочки.
– Да, мама.
– А что купил тебе?
– Да, ничего.
– Не любит, значит. И чего ты, дура, его терпишь.
– Мама, как ты можешь так говорить. Витя хороший!
– Кобель он хороший, небось на баб премии
– Мама, он не получает премии.
– Вот и плохо, а твой отец получал. И что ты держишься за него?
– Мама, ты сама нас поженила!
– Сама! Сама! Вечно во всем мать обвиняешь. У тебя своя голова есть.
И за что скажите мне ее любить? Ну, это я отклонился от сути. Карета медленно катилась по городу, покачиваясь на брусчатке. А я вспоминал.
Одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмой год. Июнь. Я прибыл в Кабул по какой-то надобности и меня на втором этаже Представительства перехватил начальник второго отдела, полковник Капустин.
– Глухов, зайди к коменданту, у него для тебя есть дело.
Я сморщился, опять чем-нибудь нагрузят. Все местные ловко рассосались вот и нашли крайнего.
Комендант дал мне двух помощников и свою «волгу» с водителем.
– Витя, приехала комиссия или делегация Юнисеф, там наши будут, надо будет сопроводить и охранять.
– А че они тут забыли?
– эта организация занималась, чем-то связанным с детьми.
– Не знаю, пару часов поездите по детским приютам, подарки раздадите и все. С меня печи, капельницы и две бутылки. Выручишь?
– Для тебя, родной Роман Михайлович, все что угодно. Печи - это круто!
– Тогда езжай к посольству. Там подхватишь посольского, и он скажет, куда рулить.
Так все и вышло. Подобрали одного парня и к поехали к зоопарку. А там! А там была она, королева! У меня захватило дух, и женщина это заметила, улыбнулась и с легким акцентом спросила.
– Вы тоже член делегации русских?
– Член, но не делегации, - ляпнул я. Стыдно сказать, но я пожирал ее глазами.
– Гиана Монтенари, - протянула она руку.
– Итальяно? – «блеснул» я знаниями итальянского, вместо того, чтобы поздороваться. Я вообще потерял способность мыслить. И я видел, что она это заметила.
– No. American?
– голос ее был волшебно чарующим. По крайней мере, мне казалось тогда именно так. Я смотрел на нее и не мог насмотреться. А она купалась в моем обожании.
– Виктор. Глухов. Раша,- я потел под ее взглядом.
Когда все закончилось, я отпустил водителя и помощников. А сам остался. Не хотелось мне расставаться с красавицей.
Она сама подошла ко мне.
– Мы можем где-нибудь посидеть и пообщаться, раша, - передразнила она меня.
– Лучше ко мне. У меня есть водка, картошка в мундире, и я приготовлю салат из печени трески, - в общем высокий «штиль» ухаживания вояки. Но это сработало. Я тоже чувствовал, что ее влекло ко мне.
– Картошка в мундире?
– ох уж эти глаза! Они прожигали меня насквозь.
– А это что, русский мундир?
– Русский!
– уверенно ответил я.
Сев в нарушении всех правил безопасности на такси, мы прибыли на квартиру, где жил мой товарищ, но сейчас он был в отпуске на родине, а ключи от квартиры были у меня, чтобы не жить в нашей гостинице. Как знал, что пригодится. Помыл картошку, и под зачарованным взглядом американской итальянки положил в воду.
– А где мундир?
– она чуть голову не засунула в кастрюльку.